Сталинизм и война - Андрей Николаевич Мерцалов

лет пишут свои труды под влиянием мифов да еще военных лет. Но эти историки не привыкли исследовать то, о чем уже сказали «вождь» или «инстанции». Больше того, они предпримут все, чтобы, по крайней мере, придать тому или иному «ответственному изречению» видимость правды. Так, пытаясь обосновать тезис о военно-техническом превосходстве вермахта в момент нападения на СССР, официальные историки прибегли к фальсификации. Г. Кума-нев и его соавторы, например, приводят число всех немецких танков и самолетов, имевшихся на Восточном фронте, а со стороны РККА — только число машин новейших образцов[217]. Многие военные историки сбрасывают со счетов важные обстоятельства. С января 1939 г. до начала войны промышленность СССР поставила около 18 тыс. боевых самолетов, свыше 7 тыс. танков. Эти же авторы упоминают лишь свыше 2700 самолетов и 1861 танк. Но техника не новейших образцов, и это показала война, могла быть успешно использована в деле.

Мы говорим о подлоге с полным основанием. Дело в том, что по оценке высококвалифицированных специалистов — авторов т. 1 многотомного издания об операциях Советских Вооруженных Сил, увидевшего свет еще в 1958 г., СССР «в технико-экономическом отношении был достаточно подготовлен к отражению фашистской агрессии»; по количеству танков в приграничных округах он превосходил противника в 4,9 раза, по артиллерии — в 1,1 раза, ВВС — в 1,9 раза; 22 процента от общего числа были самолеты новых конструкций (1174 штуки). Причина катастрофы была в другом: «Войска не были приведены в боевую готовность», все предлагаемые меры «категорически отвергались». Следовательно, в официальной историографии произошел сознательный отказ от уже достигнутых научных трактовок. Причем, пересмотр был осуществлен весьма примитивно.

Это вызвало в последние годы резкую отповедь. Характерно, что критические статьи принадлежат перу невоенных историков. Так, В. Шлыков показал, что советская сторона к 22 июня 1941 г. имела больше танков, чем фашистская, что советское танкостроение обладало более сильными производственными мощностями, чем германское. Автор обнажил несостоятельность тезиса о наличии у немцев большого числа танков новейших конструкций, утверждения ряда военных историков о «безнадежной устарелости» большинства советских танков. Эти танки, по мнению Шлыкова, были по своим боевым качествам выше большинства немецких. Автор вскрывает всю глубину просчетов Сталина и его советников в оценке противника, в частности, его танкового парка накануне войны, неосведомленности о военно-экономических возможностях других держав; «весь трагизм развала» танковых войск в предвоенные годы. Спешно опубликованная «Военно-историческим журналом» в пику Шлыкову статья В. Крикунова не выдерживает критики. Автор уходит от главного — соотношения количественных и качественных характеристик танковых сил Красной Армии и вермахта от Аккермана до Печенги 22 июня 1941 г. Впрочем, в последующих своих публикациях журнал показывает, что в РККА в момент нападения танков и самолетов даже новых типов было больше, чем в вермахте.

В статье другого автора — В. Мариничева, также не относящегося к официальной историографии, исследовано соотношение воздушных сил Восточного фронта вермахта и западных округов Красной Армии. Он показал количественное и качественное превосходство советской авиации при отсутствии квалифицированного руководства. Последнее и привело, по мнению Мариничева, к громадным потерям уже в первый же день войны, что, в свою очередь, повлекло за собой поражение армии. Официальные историки не заставили себя ждать и в этом случае. Они признали наличие в СССР на 1 июня 1941 г. 15 990 боевых самолетов, объявив их, однако, в большинстве своем «устаревшими». Так же поступал и Сталин 6 ноября 1941 г. Но они заявляют, что и новейшие советские самолеты во многом уступали немецким. «Красная звезда» 29 января 1991 г., ссылаясь на специалистов, указывая все основные боевые характеристики самолетов СССР и Германии, убедительно доказала, однако, что первые не уступали вторым.

Имеются все основания утверждать, что к началу войны советская промышленность обеспечила по меньшей мере примерный паритет, хотя в целом вопрос о соотношении военно-технических средств на Восточном фронте в начале и ходе войны подлежит еще изучению. Нужны тщательный сравнительный анализ, по-видимому, выработка понятия «условного танка», «условного самолета». Необходимо также проанализировать, как хвастливый тон при оценке советских военно-технических достижений, например, в докладе на XVIII съезде, сменился в последующих работах Сталина и его преемников противоположными тонами.

По современным германским данным, вооружение, броневая защита, проходимость вообще всех немецких танков 1941 г. не удовлетворяли требованиям, которые были предъявлены к ним на Востоке. В т. 4 10-томника «Германская империя и вторая мировая война» было показано, что техника этого фронта отнюдь не была сплошь первоклассной. «…Решение напасть на СССР не было обеспечено соответствующими энергичными мерами в области вооружения. Его производство не было соотнесено с потенциалом противника, поскольку немецкое руководство исходило из того, что сможет уничтожить военный потенциал Советского Союза в течение нескольких недель имеющимися средствами… 22 июня 1941 г. дивизии вермахта с лучшим оснащением были сосредоточены лишь вокруг танковых групп, в то время как в брешах и на флангах в большинстве использовались дивизии маломощные и малоподвижные. В целом восточная армия вермахта производила впечатление лоскутного одеяла. Это не соответствует представленному в послевоенной литературе суждению о том, что Гитлер с помощью гибкой экономики скоротечной войны и ограбления оккупированных территорий смог мобилизовать против СССР мощную однородно оснащенную армию».

Не выдерживают критики традиционные суждения об овладении опытом современных войн двумя противниками к 22 июня 1941 г. Нельзя категорически утверждать о преимуществах немцев. Вопрос этот советскими учеными по меньшей мере не изучен. Германскими же специалистами доказано, что, нападая на СССР, вермахт абсолютизировал опыт походов 1939–1941 гг., переоценил свои силы. Это явилось одной из главных причин краха плана скоротечной войны и вслед за этим неизбежно — всей агрессивной программы в целом. Да, походы вермахта против изолированных, часто деморализованных, сравнительно слабых противников, обладавших малой территорией, исключавшей возможность для какого-либо маневра, были сравнительно успешны. Но самого по себе боевого опыта еще мало. В Восточном походе вермахта его преимущества были сведены к нулю грубыми просчетами стратегического руководства в оценке именно этого опыта. Ложные выводы в конечном счете привели к провалу. Тезис о превосходных немецких дивизиях рожден в ведомстве Геббельса. Он был принят Сталиным, чтобы объяснить отступление РККА, стократ повторен теми, кому удалось спастись от немецких «котлов». Но он не соответствовал действительности. Вермахт стал сильнее РККА, лишь получив из рук ее руководства фактор внезапности. Мысль об абсолютном превосходстве вермахта принята как аксиома не только историографией, но и обыденным сознанием.

Что касается РККА, то она, дезорганизованная своим руководством, действительно не смогла воспользоваться опытом не только современной, но и всех войн прошлого, который учит в первую очередь постоянной боевой готовности, независимо от намерений и образа действия в