Солнце и снег - Алёна Рю

– Не прямая, дружок, – он глотнул из кружки, – а очень даже извилистая, покрытая терниями, ямами и грязью.

– Ты правда думаешь, что мог бы стать императором? – уже серьезно спросил я.

– Что я думаю, даже не так важно. Они думают, – он показал большим пальцем куда-то позади себя и, понизив голос, добавил: – Меня уже несколько раз пытались убить. Подсыпали яд, нанимали убийц, подстраивали несчастья…

– Как же ты выжил?

– Повезло, – Арго улыбнулся. – Но я не так наивен, чтобы полагаться на одну лишь удачу.

– И что ты сделал?

– Сбежал. Как позорная трусливая собака. Но я покинул дворец, чтобы однажды вернуться. И уже не таким. Я стану сильнее всех.

– Выпьем за это! – мы стукнулись кружками.

– Ты ведь едешь к этим студентам, верно? – вдруг сменил тему Арго.

Я не стал скрывать:

– Среди них может оказаться брат моего хозяина и лучшего друга.

– Надеюсь, это не так.

– А ты? Ты тоже их ищешь? – пришел мой черед проявить проницательность.

– Хаенцы нашли кое-что в руинах, – ответил Арго. – И это не деньги и не сокровища, а нечто большее. И я намереваюсь воспользоваться этим.

На моем лице читался вопрос.

– По-моему, мне хватит, – заявил он и, поднявшись, посмотрел на меня сверху вниз.

«И вправду как император», – подумал я.

– Завтра все увидишь, – пообещал он и, слегка пошатываясь, двинулся к двери.

«Завтра так завтра», – подумал я, убирая со стола кружки. Знать бы тогда, что человек, с которым мы так весело проводили время, окажется моим заклятым врагом… Но судьба – штука хитрая.

На следующее утро я проснулся поздно и с тяжелой головой. Арго в гостинице не было, он выехал спозаранку и забыл разбудить меня. Завтракая, я думал о нашем вчерашнем разговоре. Правда ли он сын императора? И что за «нечто большее» могли найти хаенцы? Впрочем, сначала мне нужно было узнать о судьбе Рована. Собрав вещи, я вышел из гостиницы в город.

Отыскать здание тюрьмы удалось далеко не сразу. Оно располагалась на окраине, позади бедных кварталов, где процветали преступность и беззаконие. На мой кошелек несколько раз покушались, не говоря уже о жизни, но в дороге я ко всякому привык, так что справился.

Сложнее оказалось выяснить, нет ли среди заключенных Рована. Никто из тюремщиков не хотел отвечать. Я пытался подкупить нескольких, и один вроде бы согласился, но дело обернулось иначе, чем я предполагал. Этот хитрый мужлан с толстым брюхом взял деньги, а затем велел арестовать меня. Уже позже я узнал, что он был начальником тюрьмы. Впрочем, в некотором роде свои обязательства он все же выполнил. Я оказался в одной камере с Рованом и еще парочкой хаенцев. Эти двое сторонились меня, но брат Приса узнал сразу.

– Что случилось? – спросил я после того, как мы обменялись приветствиями.

Рован рассказал, что они были на руинах одного из древних храмов и там обнаружили каменный пьедестал с изображением лилии, цветка с шестью лепестками. А затем от него я впервые услышал легенду о великих драконах.

Давным-давно, еще до начала времен, существовали только драконы. Однажды они исторгли из себя весь видимый мир. Красный дракон Истландейл породил из своего дыхания солнце, луну и звезды. Синий дракон Саутринг взмахом крыльев выстлал бескрайнее небо. Черный дракон Вестнаур создал из когтя землю, а серебряный дракон Нордальбран наполнил реки водой, а моря и океаны – своими слезами. Долгое время они любовались творениями, пока однажды голые просторы земли, холодные воды, никого не греющий свет солнца и пустое небо не стали тяготить их. Тогда они призвали на помощь еще двух драконов. Зеленый Лайфванг усеял землю цветами и деревьями, а Золотой Шангрэль дал жизнь сотням тысяч существ.

И все в созданном ими мире было настолько совершенно, что драконы возгордились. Поссорившись, они решили выяснить, кто же из них самый главный творец, кто сильнее. Началась битва драконов. Истландейл устроил на земле извержения вулканов, в ответ Саутринг закрыл небо тучами, пролившимися бесконечными дождями. Нордальбран, обиженный непочтением к воде, поднял реки из берегов. Моря и океаны стали наводнять сушу и уничтожать все на своем пути. Вестнаур, глядя на них, затряс землю, стала она покрываться горами и впадинами. И не было бы предела разрушениям и гневу, если бы Лайфванг и Шангрэль не упросили братьев остановиться.

Драконы смеялись, что зеленому и золотому просто нечем ответить, но те не отступали. И было решено, чтобы навеки покончить с глупым спором, всем единовременно направить всю свою мощь в одну точку. И тот, чья сила окажется меньше, погибнет. Решили единогласно.

Драконы собрались в круг и, раздув огромные тела, разом выдохнули всю свою мощь. Но никто не упал. И вот, уже обессиленные, они смотрели перед собой. И явилось им чудо. Из дыхания появился дивный цветок о шести лепестках. И в цветке этом родилось двуногое существо.

Драконы залюбовались им и решили поселить в созданном мире. Но существу было одиноко, и все шестеро крылатых змеев каждый день собирались и согревали Огненную лилию своим дыханием, чтобы из нее появлялись еще существа. И так продолжалось до тех пор, пока земля не оказалась населена двуногими в таком количестве, чтобы они могли жить, плодиться и продолжать свой род. А великие драконы с тех пор только с улыбкой смотрят со дна ручья, касаются солнечными лучами, дуновениями ветра, доносятся до слуха шелестом травы или криками птиц.

Рован любил эту легенду, а потому рассказывал с воодушевлением и блеском в глазах. Закончив свой рассказ, он поведал, что кроме пьедестала они нашли останки древней библиотеки. Часть записей даже удалось расшифровать, и им стало известно о предназначении каменного цветка. И вот тут преподаватели запретили заниматься этим. Группа горячих хаенцев была так увлечена открытиями, что не смогла смириться с подобной несправедливостью. Вспыхнуло восстание, весть о котором уже успела облететь всю страну.

– И в чем же значение этого пьедестала? – поинтересовался я. – Почему его спрятали?

– Последователи драконьего культа верили, что когда двуногие умирали, они возвращались к своим прародителям, становясь частью единого целого – источника душ, – пояснил Рован. – Это похоже на абсолютную энергию, силу, содержащую потенциал превращения материи во все что угодно. Можно сказать, что души всех двуногих