Страшные истории Сандайла - Катриона Уорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Говорила я тебе съездить к врачу! – ору я Джек. – Нам надо срочно в больницу!
– Никаких докторов… – стонет Джек, отпихивая меня слабой рукой. – Или ты, может, и сейчас привяжешь меня к кровати?
– Идиотка! – буйствую я, но в этот момент меня хватают чьи-то сильные руки и уводят от нее.
– Не сейчас, Роб, – говорит Мия, – ступай на кухню. Когда успокоишься, можешь вернуться, но не раньше.
Во взгляде Мии читается понимание. Я срываюсь и наказываю тех, за кого боюсь. Кого люблю. Хотя, может, и не я одна.
В конечном итоге все разрешается, когда я стою спиной и ищу на кухне лавандовое масло, которое, по словам Мии, утолит боль Джек, хотя та сейчас от этого, похоже, бесконечно далека.
– Я не могу его найти, – раздраженно бросаю я.
В этот момент в круглом холле слышится крик. Когда я поворачиваюсь, она уже выскользнула из материнской утробы и появилась на свет. Бросаюсь к ним.
Когда дочь Джек открывает глаза, мою грудь переполняет любовь. Она машет маленькими кулачками с таким видом, словно злится на весь мир.
– Хорошая девочка, – говорю я, – хорошая. У тебя есть полное право сердиться.
Мия пытается отдать ребенка Джек, но та даже не шевелится и только смотрит перед собой.
– Ты устала, – говорит она, – всему свое время.
Но я вижу, что Мия боится, как бы время моей сестры не подошло к концу.
Джек кормит маленькое безымянное тельце. К ее груди ребенка прижимает Мия, потому что сама она этого не делает. Я вспоминаю Двадцать Третью, в отключке лежащую на каталке, и маленькие черные колбаски, суетливо сосущие молоко из ее крупного тела.
– Если хочешь, можешь ее подержать.
Я беру у Мии маленький комочек. Смотрю на ребенка, а она смотрит на меня своим личиком цвета раздавленного помидора, обрамленным темными волосиками. Иначе как чудом это не назовешь. Меня переполняет любовь. Лицо Мии расплывается в улыбке.
– Как ты ее назовешь? – спрашиваю я.
– Как назову, говоришь? – тихо шепчет Джек. Ее глаза напоминают застывший мрамор. – Так как мне ее назвать, Роб?
– Колли, – отвечаю я, потом обращаюсь к ребенку и уверенно говорю: – Все будет хорошо.
А сама тихонько продвигаюсь к холлу. Под тамариском стоит машина с полным баком. В багажнике – пеленки, салфетки, молочные смеси, детская одежка и всякие бутылочки. Я готова.
– Ты куда? – спрашивает Мия, улыбаясь, но не глядя на меня, всецело поглощенная швами. – Роб, теперь самое время дать подержать девочку Джек.
– Да, Роб, что ты делаешь? – тихо вторит ей Джек.
– Забираю ее с собой, – отвечаю я, чувствуя внезапный прилив смелости и твердо глядя ей в глаза, – так будет правильно.
Мия поднимает голову и говорит:
– Остановись, Роб.
– А почему нет? Со мной ей ничего не будет грозить, не то что с Джек. Благодаря мне у нее будет хороший дом.
– Это может быть опасно! – возражает Мия. – Мы ведь не знаем до конца…
– Все лучше, чем оставлять ее здесь.
– Роб, я знаю, что бывает, если бросить сестру. Ты думаешь, что тебе за это ничего не будет, но на деле все оказывается совсем наоборот.
– Я спасаю Колли не только от Джек, но и от тебя.
– Она спланировала все заранее, – серьезным тоном говорит Джек Мии.
Опять заявляет о себе таинственная связь близнецов.
– Колли… – улыбается она, и за белой маской на мгновение проступает моя сестра. – Красивое имя. Но забрать ее ты не сможешь. Я просто ее тебе не отдам.
Мию бьет мелкая дрожь. Она осторожно откладывает иглу и говорит Джек:
– Все готово.
Потом подходит ко мне и изо всех сил отвешивает мне пощечину. В моих глазах пляшут яркие искры. Ребенок у меня на руках испуганно съеживается. Я крепче прижимаю ее к себе.
– Где твой здравый смысл?!
На моей памяти Мия еще никогда так не орала. «Ну началось, – смутно думаю я, – наконец мы ее сломали». Странно, но никакой радости мне это не приносит.
– Я принимала все, чему вы меня подвергали! – Мия вплотную дышит мне в лицо, я ощущаю щекой каждое ее слово.
– Что одна, что другая! Все эти годы вы буквально сводили меня со свету! Эти ваши взгляды, замечания, ваши мелкие подлости. И каждый раз я думала, что здесь и умру, потому что мне не с кем было даже поговорить, да и жизни тоже не было. Но снова и снова собиралась с силами, чтобы без остатка посвящать вам всю себя. Больше для вас родная мать бы не сделала. И знаете, что я вам скажу? Вы два чудовища. Хотя моей вины в этом точно нет.
Мия грузно оседает.
– С меня хватит, – продолжает она, – ты выиграла, Роб. Забирай ребенка и бросай к чертовой матери сестру. Мне до этого больше нет никакого дела.
– Мия… – говорю я и, не зная, что делать, кладу ей на плечо ладонь.
– Роб… – говорит Джек.
– Прости меня, – говорю я Мие, поглаживая ее по спине.
Она лишь качает головой и не поднимает глаз.
– Как же я радовалась, когда мы вас нашли. Но все вышло совсем не так, как казалось вначале.
– Знаю, – говорю я, – Джек не вини, ей пришлось столько с собой бороться. Но мне оправданий и в самом деле нет. Поэтому я могу сказать только одно: прости меня.
Девочка у меня на руках агукает, Мия поднимает глаза на нее, а потом на меня, и у нее самой малость проясняется лицо.
– Какая она славная, – говорит она, – может, у нас все еще будет в порядке.
– Роб… – опять произносит Джек. В ее голосе вдруг пробивается нотка, от которой у меня в груди замирает сердце. Джек смотрит куда-то позади меня.
– В доме собака… – продолжает она.
В открытой стеклянной двери стоит Двадцать Третья и смотрит на нас пылающими глазами. На ее разинутой пасти виднеется кровь. «Щенки», – мелькает в голове мысль, и даже сейчас в сердце сладкой тяжестью отдается печаль. Потом лавиной наваливается страх. Двадцать Третья в присущей только ей манере опускает голову, скулит, и я понимаю, что это она уворачивается от ударов невидимого врага.
Мия бросается на кухню, где у нее хранится карабин. Но добежать туда ей не суждено. Двадцать Третья грациозной дугой взмывает в воздух, летит ей наперерез, смыкает на ее горле зубы и начинает мотать из стороны в сторону. Мия обвисает всем телом и превращается в безвольную куклу.
Крепко прижимая
