Три зимовки во льдах Арктики - К.С. Бадигин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы атаковали Арктику, стараясь раскрыть ее тайны.
Сколько раз начинало казаться, что наша затея с измерением глубин несбыточна! Как часто я тревожился, глядя на израненные проволокой руки Буторина и Гаманкова! Наши моряки терпеливо, без единого возражения оплетали один километр самодельного троса за другим! Тут еще, как назло, механикам никак не удавалось отремонтировать вышедший из строя нефтяной двигатель, и нам всякий раз при попытке измерения глубин приходилось пускать в ход прожорливый керосиновый мотор «Симамото», который, как лошадь, пил ведрами драгоценную маслянистую влагу. А ведь мы берегли каждый грамм жидкого топлива.
Прибор для измерения глубины
Но я понимал, что мы должны, обязаны были делать так. И в конце концов мы не только научились измерять глубины океана и брать пробы грунта с его дна, но и добыли несколько гидрологических проб из придонного слоя воды, представляющих большой научный интерес.
Наши механики шутили: когда-нибудь водолазам придется пройти по дну Ледовитого океана трассой «Седова», и они легко найдут дорогу по тросам и грузам, оставленным нами на грунте. Кое-кто даже рекомендовал на сей случай подводникам собрать все тросы, соединить их воедино и протянуть по пути дрейфа. Прогулка вдоль такого соединенного троса оказалась бы довольно утомительной - она растянулась бы километров на двенадцать.
Мне хочется подробно рассказать историю наших глубоководных измерений. По ней с особой наглядностью можно проследить не только борьбу с трудностями, но и рост наших познаний, технической вооруженности нашего коллектива.
* * *
Если бы можно было извлечь со дна океана и положить радом приспособления, которыми мы пользовались при первом измерении глубины 29 октября 1938 года и при последнем промере 27 декабря 1939 года, то получилось бы очень поучительное сопоставление: они отличались друг от друга примерно так же, как современный паровоз от его музейного предка. Долгие месяцы упорного труда всего коллектива не прошли даром, - нам удалось создать более или менее совершенное снаряжение. Но ведь ничто не возникает сразу, само по себе. И мы вынуждены были пройти до конца весь трудный путь исканий.
Выше я рассказывал о том, как прошла первая попытка измерения глубины, приуроченная к двадцатилетию комсомола. Мы многого еще не знали тогда, и нам казалось, что лишь какая-то случайность вызвала обрыв лотлиня. И я, и другие товарищи думали, что будет достаточно сплести новый, более надежный линь и опустить его на дно океана с привязанным на конце тяжелым колосником, чтобы измерение прошло благополучно. Поэтому мы не очень грустили по поводу утраты 1800 метров троса, тем более, что сконструированная механиками глубоководная лебедка и прочие предметы оборудования прекрасно выдержали испытание. Предполагалось, что уже недели через две нам удастся добыть первые пробы грунта со дна океана.
Но действительность опрокинула наши предположения.
После 29 октября наступила целая полоса жестоких сжатий, подчас угрожавших судну гибелью. Нам было не до плетения троса, и только 20 ноября в вахтенном журнале появляется заметка:
«16 часов. Распускаем стальной трехдюймовый трос для изготовления линя для измерения глубин».
С этого дня урывками, используя каждую свободную минуту, Буторин и Гаманков готовили новый линь, аккуратно сматывали отдельные пряди в бухты, потом соединяли эти пряди воедино. Иногда боцману и матросу помогали Гетман и Шарыпов.
Наши механики Токарев и Алферов тем временем мастерили новое приспособление для автоматической отдачи груза в момент, когда конец троса достигает дна. В одной из книг мы вычитали описание приспособления Брука (Любопытно отметить, что идея такого приспособления, предложенного в середине прошлого века мичманам Бруком, была осуществлена задолго до этого не кем иным, как Петром I, который среди разносторонних государственных дел находил время и для занятий океанографией. По его указанию был изготовлен особый снаряд для промеров в Каспийском море. Снаряд состоял из пары крючьев с грузилом, прилаженным так, что при первом ударе о морское дно грузило соскальзывало и крючья возвращались с куском захваченной ими земли) и старались сделать своими силами нечто похожее на него. Обрезок водопроводной трубы, который, по нашим расчетам, мог войти в мягкий грунт и зачерпнуть хотя бы горсть океанского ила, был оснащен тремя-четырьмя подвижными распорками. Эти распорки поддерживали груз, то есть обломки колосников, связанные проволокой. По расчетам Сергея Дмитриевича Токарева, в момент касания грунта натяжение этих распорок должно ослабнуть, и они выпустят груз, словно разжавшиеся когти. Когда мы выберем трос и увидим, что груза нет, это будет означать, что он побывал на дне...
Двадцать четыре дня прошло, пока все приготовления были закончены. Только 14 декабря боцман торжественно доложил мне, что три с половиной тысячи метров нового троса готовы. Вместе с 2000 метров старого линя это составляло достаточно солидную величину. Оставалось тщательно проверить все сплетения, намотать трос на барабан лебедки и начать измерение глубины.
Проверка нового троса напоминала священнодействие. Трос притащили в кубрик. Собрали все керосиновые лампы, какие только можно было найти, чтобы получше осветить помещение. Несмотря на двадцатичетырехградусный: мороз, открыли один из иллюминаторов, пропустили туда конец троса и протянули его к лебедке, установленной на кормовых рострах.
Двое моряков потихоньку вращали барабан, наматывая на него новый лотлинь, а остальные, собравшись в кубрике, придирчиво проверяли каждый сантиметр линя. Спешить с этой работой было бы вредно. Мы не хотели неприятных сюрпризов, - ведь малейшая заусеница, хотя бы на одной из проволочек, могла привести к обрыву всего троса. Поэтому проверка лотлиня продолжалась целых три дня. Только тогда, когда мы были абсолютно убеждены в том, что трос сплетен безупречно, было отдано распоряжение готовить майну для измерения глубины.
* * *
18 декабря (мы находились на 84°22',5 северной широты и 135°02' восточной долготы) на льду зазвенели пешни. Во льду в течение двух часов удалось прорубить отверстие нужной величины. А дальше... Но пусть о том, что было дальше, расскажет вахтенный журнал. Мне трудно находить слова, когда речь идет о таких тяжелых неудачах, как эта.
«12 часов. Начали травить лот с грузом из двух колосников, укрепленных на приспособлении «лота Брука», сделанном своими средствами.
12 час. 10 мин. Прекратили травить лот ввиду неисправности ленточного стопора лебедки.
14 час. 50 мин. Ленточный стопор исправлен. Начали травить лот.
16 часов. Вытравили весь лотлинь длиной 5500 метров. Грунта не ощутили.
16 час 20 мин. Начали выбирать лот.
17 часов. Когда в воде оставалось 3300 метров троса, последний лопнул, и 3300 метров с приспособлением для крепления груза утонули. Остановили двигатель».
3300 метров! В течение одного мгновения мы утратили плоды напряженнейшей работы, длившейся целый месяц...
Оборванный трос навсегда унес с собою на дно океана тайну этой неудачи. Я могу ручаться, что трос был сплетен достаточно прочно. Тщательная трехдневная проверка исключает возможность какой-либо слабины хотя бы в одном из сплетений. Лопнуть по целине трос не мог, - расчет показывает, что он обладал достаточным запасом прочности для удержания груза.
Остается с большей или меньшей достоверностью предположить, что мы не уловили момента прикосновения лота к грунту и продолжали его травить, когда он уже лежал на дне. При этом образовались петли, или же, говоря морским языком, шлаги, которые при выбирании превратились в те самые злосчастные «колышки», которые уже подвели нас 29 октября: трос работал на излом, а не на растяжение, и в результате произошел обрыв. Надо было во что бы то ни стало придумать какое-то новое приспособление, которое точно сигнализировало бы нам о моменте касания дна. Для этого потребовалось еще несколько месяцев.
Пока же вторичный крах подействовал на нас крайне удручающе. Люди проклинали коварный океан. Я записал в вахтенном журнале:
«Ввиду того, что для изготовления троса для измерения глубин употребили второй швартовный конец, больше подходящего материала нет. Так как оставшиеся стальные концы имеют много колышек и перебитых прядей, а также по толщине прядей и проволок не подходят для изготовления лотлиня, попытки измерения глубины прекратить».
Весь вечер люди злились и ссорились из-за пустяков. Даже в кают-компании, где обычно после чая начиналась бесконечная болтовня о всякой всячине, разговор как-то не клеился. Все мы старательно обходили тему об измерениях глубин, хотя только она и была у каждого на уме. Вероятно, именно поэтому беседа получалась вымученной и искусственной. Мне стало тоскливо, и я ушел к себе в каюту.
