Останкино 2067 - Виталий Сертаков

Я обыскал в скрине записную книжку и нигде не встретил номера своего брокера. Как ни странно, это меня даже несколько успокоило. Такого просто не могло быть, потому что нет взрослого человека, не пользующегося услугами брокеров. Без личного финансового консультанта невозможно жить и принимать элементарные решения. Почему-то меня прежнего эти проблемы вовсе не волновали.

Это означало только одно. Номер брокера я помнил наизусть, а бумаги держал в другом месте. Возможно, что в банковской ячейке, но скорее всего – там же, где нормальное оружие и остальные личные документы.

У меня имелась другая, настоящая квартира.

Просто она имелась в ином измерении.

Я приготовил все, что нужно, собрал кое-что в сумку и уселся ждать Ксану.

Был момент, когда мне жутко не терпелось позвонить хоть кому-то, необязательно «доктору» Денису. Я заглянул в «почту», там значились два сообщения от шефа. Я чуть было не набрал Гирина, но вдруг спросил себя, а к какой из моих памятей и личностей он относится. А что, если шеф существует только в моем воображении и задуман нарочно для сценария? То есть Гирин существует в природе, но он такой же артист, как и я…

– Домовой, включи театр!

Луна не упала на землю, логотип корпорации вращался в уголке скрина, шла невесть которая по счету серия «Последнего изгоя». Моя фирма никуда не делась. Но для верности я включил скрин и запросил данные по сотрудникам. Выскочили миллионы ссылок, в том числе списки акционеров во главе с Сибиренко. Фотографии Гирина во время заседания Экспертного Совета. Праздник по случаю выпуска «Последнего изгоя». Отчет собрания акционеров за прошлый год…

Фирма существовала. Я обрадовался и сумел запихнуть в себя горячий бутерброд. Впрочем, уже минуту спустя я стал размышлять на тему: а может быть, вся контора, в которой я работаю, и прежняя служба в милиции, и даже собственное имя – тоже продукты воображения? Какая разница в таком случае, что показывает театр?

Я вышел на кухню, распахнул окно и высунул голову под моросящий дождь.

Сценарный перформер просыпается и ничего не помнит. Так оговорено в контракте, чтобы не вызывать нежелательную нагрузку на психику. Перформеру меняют внешность, квартиру и даже документы. С милицией проблем возникнуть не должно. Во-первых, сценарий длится недолго, максимум – две недели. Во-вторых, перформер по определению не может совершить ничего противоправного, на время реализации сценария актерам даже не разрешено управлять транспортными средствами и выезжать из городов в «зоны риска». Собственно, им не нужны разрешения, поверх эмоционального стрима режиссерами пишется нечто вроде операционной оболочки с набором «табу».

И, наконец, перформеру даже не приходит в голову заглянуть в собственные документы. Все его мысли и желания сосредоточены на заказчике.

…Я стоял у распахнутого окна и ловил губами последние капли. Спустя минуту купол сдвинется, и дождевая туча повиснет над соседним микрорайоном. Я специально подставил лицо дождю, чтобы Ксана ничего не заметила. Взрослые мужчины не должны плакать, особенно те, кто носит погоны.

Я плакал, потому что не мог забыть того, что было. Я не остался полностью во вчера и с ужасом думал о завтра. Благодаря околонаучным экспериментам в подвале я повис между.

Чтобы как-то отвлечься, я открыл планшетку и стал рисовать схемку, по принципу «помню—не помню». Потом я нашел на полке запечатанную пачку «эрзацев» и закурил. Мне вдруг стало интересно, а сможет ли некурящий Полонский втянуть в себя дым. Дым втянулся с успехом и доставил большое удовольствие.

Оказывается, я понятия не имел, кто такой Януш Полонский. Пазл продолжал трещать, словно прогибаясь от огромной нагрузки. От него ощутимо разлетались мелкие детальки. И спасти меня могла только Ксана.

И вот она пришла и закричала с порога:

– Придурок, ты что творишь?! Идиот, ты пепел стряхиваешь в мою косметичку!

И тогда я затушил сигарету об ее косметичку. Потом пошел к ней, и по пути я улыбался, наблюдая, как стремительно бледнеет ее лицо.

– Что ты, что ты? – успела проговорить она, пятясь к входной двери.

– Ничего, – сказал я, – просто я выздоравливаю.

И воткнул ей шприц в горло.

30. Я болен ею

– Отпусти меня, придурок!

– Заткнись!

Ксана висит вверх ногами над ванной, заполненной водой. Ее лодыжки продеты в ножные кандалы и держатся на крюке; обычно на этом крюке держится мой турник. К счастью, в этом доме габаритные умывальни и прекрасная звукоизоляция. Снаружи в комнатах ревет последний концерт моего приятеля Пети Ласкавого, но для верности я оставил включенными и театры, сразу на шести разных каналах.

Незачем кому-то подслушивать наши семейные разногласия.

Ради такого прекрасного вечера я специально заскочил в секс-шоп. Продавец, вручивший мне кожаные кандалы, спросил, не желаю ли я купить плеточку с гирьками, очень вразумляет. Он так и сказал – «очень вразумляет», а потом пожелал провести ночь с удовольствием.

– Можете не сомневаться, – заверил я. – Ночь мы проведем с огромным удовольствием.

…Не так-то легко было решиться причинить ей страдание. Поджилки у меня тряслись, как у старого паралитика, а раза три я был вынужден кидаться к унитазу, потому что начиналась рвота. Видимо, срабатывали прежние установки, не позволявшие причинять Ксане вред.

Разве кому-то позволено причинить вред любовнице хозяина?

Мне наплевать, кто сюда придет.

Сегодня я страшнее всех.

Я как следует связал ей ноги и руки полотенцем, а поверх наложил плотные жгуты, чтобы не пережать сосуды. Хотя, в принципе, мне наплевать на ее сосуды, но совсем не хочется оставлять следов.

С каждой минутой, занимаясь столь важными приготовлениями, я выздоравливал. В самом начале, когда она упала, я испытал такую острую боль, что чуть не повалился рядом. На четвереньках дополз до ванной и проглотил пару таблеток скоростного антидепрессанта. Кстати, таблетки вывалились из Ксанкиного ридикюля, когда я в запале ярости вытаскивал из ванной трюмо. Было и такое…

Так что кое в чем супруга мне даже помогла. Вскоре таблетки подействовали, и дело пошло гораздо веселее, я даже напевал, а потом вставил в плеер чип с концертом медиативного рока.

Мне стало все равно.

Потом у нее в кармане запиликало, и я чуть не заорал от ужаса, но оказалось, это вызов заправщика. «Домовой» гаража интересовался, как поступить с ее машиной. Я ни черта не понял и решил сам спуститься вниз. Немножко передохнул в гараже, а потом пережил пару опасных минут, пока искал по ярусам ее автомобиль.