Перерождение (СИ) - Артур Прост

Перед тем как с Каро срезали первый участок, Панов проверил его связки. Они действительно были деформированы и пока не могли издавать сколько-нибудь внятных звуков. Панов помнил о том, что несколькими днями ранее обещал подправить их. Однако слышать вой или крик объекта во время процедур ему очень не хотелось. Каро лежал на животе. Отрешенным взглядом он смотрел, как вокруг него суетятся врачи. Они готовили приборы, проверяли инструменты и обрабатывали ему спину. Каро моргнул, и плотная белая ткань закрыла его лицо. Это сделал один из врачей, увидевший взгляд Каро, блуждающий и смотрящий через тебя.

Первая слеза скатилась на блестящий стол, когда кусок кожи начали подцеплять зажимом. Каро дернулся, но зажимы и держатели крепко цеплялись в кожу дополнительными шипами. Это была задумка Панова, чтобы объект не дергался. Каро закрыл глаза, но слезы текли сами по себе. И закрытые веки не могли остановить их обжигающего потока. Они стекали по щекам и носу, вдоль шрамов, обжигая и оставляя белый след на заживающей коже. Он дернулся, ему так не хотелось, но боль разрывала его и он скулил как раненый зверь. Он снова открыл глаза. Ему показалось, что он услышал знакомый женский голос. Зрачки его бегали верх и вниз, пытаясь разглядеть через просвечивающую ткань вошедшую женщину. Но пронизывающая иглами боль вновь пронзила его. Он закрыл глаза. Каро четко услышал голос. Это была не Кроберг. Она брала на анализы участки срезанной кожи и уносила их в соседнюю комнату. Каро хотел впасть в бессознание. Чтобы ему сделали настолько больно, чтобы он отключился на время операции. Он всхлипывал и глотал слезы, молча вымаливая о страшной боли. Операция продлилась три часа. После чего Каро оставили лежать на животе на открытых ранах. Панов не стал закрывать их, ему нужен был чистый эксперимент. Он желал видеть как организм этого «чуда», как он его назвал, справится с такими разрезами.

После проведенной операции у Панова было что сообщить Винбургу. Он с радостью рапортовал об отмирании некоторых участков кожи. Но те, что были помещены в сохранные капсулы, проявляют жизнестойкость и обладают повышенной трансплантабельностью. В отличие от органов и частей тела, которые закупориваются,  образуя замкнутый недоорганизм, кожа ведет себя иначе. Она ликвидирует кровопотерю на линиях среза, но не образовывает спайки, оставляя их открытыми, образуя миллионы новых отростков для соединения с местом, откуда участок кожи был взят. Панов особо отметил, что существует необходимость в получении разрешения на проведение трансплантации кожи объекта 3 на пораженный участок незараженного человека. Винбург промолчал, но по его взгляду Панов понял, что его идея понравилась чиновнику.

Еще через семь дней Панов доложит спецпредставителю министерства о том, что кожа на теле объекта подает признаки на восстановление. Образовываются новые связи. Ученые подсчитали, что через восемь месяцев кожа нарастет вновь. Особенно радостно Панов сообщил о том, что пересаженная кожа здорового человека успешно приживается. Однако монии проникают в ее ткани, и вскоре ее будет не отличить от остальной поверхности. Винбург видел результаты: он читал отчеты и регулярно разговаривал с Пановым. Но по истечении второй недели сделал непрозрачный намек на то, что все эти испытания не приближают биоинженерию к созданию идеальной кожи.

Панов нервничал. Над изучением функции воспроизведения кожи работали десятки человек. Но все они, так или иначе, упирались в то, что без монии в клетках живучесть кожи была равна нулю, а, значит, вырастить ее как орган невозможно. Тогда Панов решил сосредоточить работу над ослаблением монии. Если ее нельзя вывести из клетки, то ее надо было модифицировать. Для Каро это означало новые срезы кожи. Его состояние стало ухудшаться. За две недели давление в крови снизилось, упала температура тела. Ночами он стал задыхаться, так как уменьшилась площадь функциональной кожи, служившей ему дополнительным способом для дыхания.

На исходе третьей недели, обессиливший от беспрерывной работы, Панов пришел в палату к Каро. Забинтованный он лежал с кислородной трубкой, которая была вставлена ему в рот. Панов стоял в защитном костюме возле двери, сжимая и разжимая плечи. За много часов работы это был редкий случай, когда он встал со стула. Тело ныло и требовало отдыха. У него впали глаза, он осунулся, сильно небрит. Его плотная фигура стала еще шире и едва влезала в защитный костюм. Это сильно злило Панова и, заметив уставленный на него взгляд объекта, со злостью посмотрел на Каро.

- Чудо, - прохрипел Панов. В горле у него было сухо. Он вспомнил, что встал из-за стола, чтобы налить себе воды. Но пропищавший результат анализа известил об очередном провале теста. – Почему у нее идут открытия, а мне с тобой так не везет?

Каро смотрел на него, медленно моргая. Он с жадностью вдыхал воздух, идущий по трубке. Ему хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть тучную фигуру недоброжелателя.

- Ты не знаешь, - Панов усмехнулся, увидев, что Каро закрыл глаза. – У нас осталось семь дней. Семь чертовых дней, перед тем как тебя вернут на Землю, - Каро открыл глаза. Панов стоял рядом с ним. – Знаешь, что это значит? Это значит, что если я не пойму как воспроизвести твою кожу, то мне придется тоже лететь в твою Деревню. – Панов ударил по кровати кулаком.

Один из приборов издал протяжный писк. Панов обошел койку. Это был показатель адреналина.

- Ха, - рассмеялся Панов. Он развернулся к Каро, - да ты меня боишься малец? Ну так расскажи мне свою главную тайну. Или ты там трясешься весь? – Панов изо всех сил ударил Каро по перебинтованной груди. – Что?! – закричал Панов и резко потянулся к нагрудному карману, где лежали хирургические инструменты. Он крепко держал в руках скальпель и пыхтел как паровоз, глядя на дверь. – Что?! – он заорал во всю глотку размахнулся и воткнул острие в грудь Каро. Острое тонкое лезвие беззвучно вошло в тело.

Приборы запищали. Каро открыл глаза и схватился за руку Панова. Тот смотрел на приборы и улыбался широкой улыбкой. Воздух сухим всхлипами вырывался из Каро, он бился как рыба, выброшенная на берег. В палату ворвались два врача в защитных костюмах. Оторопев от увиденного, они потерялись в своих действиях. Один выставил руки вперед, немного присел, и стал подходить ближе.

- Что?! – Панов прокричал, гладя на коллег. Он вынул скальпель из груди Каро и вонзил его себе в горло.

Врачи побежали со всех ног. Один к Каро, другой к Панову. Вся грудь Каро была в крови, но она сочилась очень медленно, ему не хватало воздуха. Врач вытащил перекусанную трубку из горла Каро и начал вставлять новую. У Панова сильным напором хлестала кровь. Он лежал на полу и дергался. Его глаза бегали из стороны в сторону,  второй рукой он мотал по воздуху желая ухватиться за что-то. Вскоре в палату вошли еще врачи. Они вытащили скальпель из шеи Панова и зажали рану. Вскоре он потерял сознание.

Перед Кроберг копошилась толпа из врачей, медсестер и санитаров. Они сновали туда-сюда, словно серые муравьи. Но впервые Елену не раздражало это броуновское движение. Она окунала в этот сумбур свои мысли, откидываясь в кресле. Ноги благодарили ее за отдых. Елена вытянула их вперед и сложила руки на груди, погружаясь в легкую дрему. Здесь и сейчас, в холле жилых отсеков, ей было безмерно хорошо. И она наслаждалась этим. Через три недели она будет присутствовать на похоронах Дмитрия Панова, которого сочтут слетевшим с катушек ученым. Его разложившееся от моний тело, сожгут в крематории станции. Министерство запретит возвращать его останки на Землю. Оставшимся родным не передадут даже его пепел.

V.ПОБЕГ

Глава 16. Мозаика

Таш бесцельно брел по узкой тропе. Некоторые называли ее кольцом Каро. Он протоптал ее своими постоянными быстрыми пробежками. Он любил несколько раз в неделю делать пару кругов за домами девятого круга, когда двадцатиметровый металлический забор сливался и становился почти невидимым. Пробегая мимо, казалось, что от деревьев ничего не отделяет и к ним можно свободно подбежать. Таш медленно шагал, пиная мерзлые камни. Его голова была опущена, а взгляд уставлен в холодную землю. То и дело он складывал руки за спиной, то засовывал в карман. В мыслях его уже отгремела буря, когда Каро добровольно вернулся на растерзание в руки Кроберг. Когда он ушел, Таш еще долго сидел и злился на Каро за то, что тот сам себя преподносит на блюде. Сколько раз они шепотом спорили, стараясь не выдавать своих слов. Таш требовал от Каро, чтобы они приступили к выполнению плана немедленно. Имеющиеся у них силы позволят прорваться через любые ограждения, говорил деревенский глава. Но Каро был непреклонен. Таш усмехнулся своим мыслям: «Миротворец». Он произнес это слово с издевкой, со злостью на самого себя за свое бессилие. В тот день Таш не отважился пойти за Каро и смотреть ему в след. Хотя так он поступал всегда, начиная с первого дня, как попал сюда и познакомился с ним.