Багаж императора - Владимир Дмитриевич Нестерцов

– Мой друг, перед тем как приступить к этому скромному ужину, позвольте по традиции я вам налью стакан грогу, который, как никакой другой напиток, приводит в нормальное состояние человека в такую погоду. Только грог творит с нами чудеса. И я специально приготовил его для вас.

Он хитро посмотрел на свою супругу и налил мне полстакана. Затем, взяв спички, поджег и, когда огонь разгорелся, он протянул мне стакан и заставил все это выпить залпом. Со стороны, наверное, это выглядело впечатляюще. Я, словно огнепоклонник, пил горящий напиток, и сгустки пламени вылетали из моего рта при каждом глотке. Когда я поставил стакан на стол, внутри меня все горело и одновременно согревало мои замерзшие от холодного дождя внутренности. Мария Михайловна даже зааплодировала.

– Браво, браво, Владимир, еще никто так оригинально не пил у нас грог. Это запомнится надолго. А теперь быстренько закусите.

И она стала мне подкладывать в тарелку разные деликатесы. Я почувствовал, что действительно проголодался, и без стеснения налег на еду. Разговор наш за ужином крутился в основном вокруг тех событий, которые происходили на родине. Когда подошло время кофе, Мария Михайловна извинилась и оставила нас одних. Мы подошли к стоящему рядом чайному столику, где уже дымился кофе, и генерал, раскурив трубку, пригласил меня за стол.

– Видите ли, здесь положение у нашей военной миссии довольно сложное. Из-за безвластия у нас в стране англичане заморозили все наши счета, на которые мы опирались в своей работе, даже добровольные пожертвования. А тут еще большевики пришли к власти и требуют все отдать им.

– Как большевики, − искренне изумился я, − а Временное правительство?

– А нет его, они его арестовали! И начали заигрывать с немцами. А вы знаете, какое здесь отношение к немцам. Даже английский король убрал из своей родословной все немецкие корни и оформил все это указом. Хотя все они ближайшие родственники: и он, и наш император, и германский кайзер. Так что можно сказать, война идет между братьями, знаете, как в детстве, только тут похлеще и посерьезнее будет. Так вот, у меня куча желающих − и наших офицеров, и англичан − отправиться на фронт, а денег нет, потому что англичане с недоверием относятся к большевикам. А они прислали мне бумагу о том, что я смещен с должности военного атташе и предан военно-революционному трибуналу за противодействие Советской власти. Тогда мы от имени русской колонии и правительственных учреждений и посольства приняли резолюцию о том, что не признаем их власти и остаемся верными своим союзникам и продолжаем участвовать в войне на их стороне. Вот посмотри, она опубликована даже в газете, − и он положил передо мной газету «Таймс». − Сейчас мы переориентировались на поддержку белого движения в России, и англичане обещают нам приоткрыть счета, но обстановка здесь напряженная. Большевики активизировали свою деятельность под руководством Литвинова и ведут агитацию среди нижних чинов и офицеров, поэтому тебе надо быть очень осторожным. В посольство лучше не ходи. Там тоже идет брожение. Кроме того, большевики усиленно ищут царские капиталы с тем, чтобы вроде бы вернуть их трудовому народу. Завтра подбери где-то квартиру и переседи там тихонько, пока не уладишь все формальности.

Он наклонился, достал бутылку рома и разлил в стоявшие на столе стаканчики.

– Ну, давай, за твои успехи, чтобы у тебя все получилось, − и мы выпили этот обжигающий напиток, запив его крепким кофе.

Так поговорив еще минут двадцать, мы, пожелав друг другу спокойной ночи, расстались.

Рано утром я, проглотив чисто английский завтрак, овсянку с чаем, поймал кэб и отправился в центр Лондона, чтобы приобрести себе приличное платье и не вышагивать по Лондону в мундире. Дождик, ливший целую ночь, уже ушел на отдых, оставив после себя умытые мостовые и мокрые фасады домов. Они мелькали передо мной, порой обрызгивая сверху оставшимися каплями дождя, выводя нас из длинных улиц на городской простор.

Вскоре кэб остановился перед сверкающими зеркалами витринами магазинов, в окнах которых пялились манекены, разодетые в пух и прах. Здесь были и солидные розовощекие джентльмены, и худощавые денди, одетые в твидовые пиджаки и опирающиеся на трости с наборными набалдашниками. Глаза разбегались от обилия предлагаемых товаров и череды магазинов, зазывающих к себе покупателей различными способами.

Отпустив кэб, я прошелся вдоль этой красоты и, выбрав магазин средней руки, вошел в него. Ко мне сразу подскочил дежурный клерк и осведомился, что я хотел бы приобрести. Я не скрыл от него своих желаний, и он повел меня на второй этаж, где располагались ряды необходимого мне товара. Мне важно было соблюсти пропорцию, учитывая возможные встречи, которые были запланированы. Ведь недаром говорят, что встречают по одежке. Моя одежда должна была произвести впечатление джентльмена средней руки с претензией на перспективу. Именно так выглядит средняя английская молодежь, за исключением отдельных эмансипированных личностей. Ну, например, как лорд Хулигейн. Поэтому я очень придирчиво стал выбирать одежду. То мне не подходила расцветка, то сюртук был узковат, то брюки не соответствовали той длине, которую я хотел бы носить. Ко мне сразу приставили двух молодых продавщиц, и с их помощью дело пошло веселее.

В течение двух часов мы подобрали три костюма: один серый в крапинку, один черный с жилеткой и один сборный, состоящий из твидового пиджака и серых плотных брюк. К ним пришлось по совету девушек приобрести дюжину рубашек, носовых платков, носков, три пары штиблетов и туфель и другой мелочи на разные случаи жизни. Я сразу переоделся в гражданскую одежду, а мундир попросил упаковать вместе с купленными мной вещами. В заключение я выбрал себе трость с массивным серебряным набалдашником, которую можно было в случае необходимости использовать как оружие. Попросив вызвать кэб, я погрузил все свои покупки и отправился в дом к атташе.

Хозяев дома не было, они ушли каждый по своим делам. Распаковав и повесив в шифоньер вещи, я надел серый костюм и приготовился к встрече с Чарльзом Гарольдом для окончательного нотариального завершения наших дел. Достав знаменитый царский брегет, я опустил его в специальный карман жилета, а серебряную цепь с ангелочками выпустил наружу. Часы показывали начало одиннадцатого. Учитывая английскую пунктуальность, я как раз по времени должен был отправляться на встречу. Накинув пальто и взяв трость, я пошел к парадному выходу, но буквально у самых дверей передумал и вышел через запасной выход, который выводил на небольшую улочку. И, как оказалось, моя интуиция сработала не зря. Возле дома атташе крутились какие-то две непонятные личности,