ВАНЬКА ЖУКОВ ПРОТИВ ГАРРИ ПОТТЕРА И Ко - Ирина Ковальчук

– Мама, где ты была? Ты же говорила, что придёшь утром.

– Так получилось, Ванечка. Я должна была сходить к своим знакомым.

Ваня сразу заметил, что мама старается выглядеть спокойной, но у неё это плохо получается.

– К каким знакомым? Я их знаю?

– Нет, не знаешь. Ваня, я тебе потом всё расскажу, когда ты поправишься. А сейчас не спрашивай меня, сынок.

– Ты была у Маши. Я чувствую это. Ты была у Маши. Что с ней?

– С ней всё хорошо.

– Она в больнице?

– Нет, она дома. Она попросила врача отпустить её домой.

– И ты ходила к ней домой?

– Да, я ходила к ней домой.

– Мама, я вижу, ты что-то скрываешь от меня. Скажи мне, Маша умерла?

Мама ничего не ответила. Она взглянула на сына глазами полными недоумения и внезапно выступивших слёз.

– Мама, прошу тебя, не бойся мне сказать. Я знаю, что Маша вернулась ненадолго, но она должна была умереть по-другому. Расскажи мне всё, что знаешь.

– Ваня, ты только не волнуйся, прошу тебя. Я не хотела тебе говорить. Маша, действительно, умерла два часа назад.

Ваня закрыл глаза и какое-то время молчал.

– Ты её видела?

– Да. Представляешь, она дожидалась меня.

– Так ты видела её живую? Мама, расскажи мне всё. Маша была без меня. Ей было трудно. Расскажи мне всё.

– Она такая милая девочка. Она просила передать тебе, что очень любит тебя, просила не помнить её плохой.

– Маша, – по щеке Вани потекла слеза. – Она самая лучшая. Как я могу помнить её плохой!

– Ты поплачь, сынок, только не рви сердце. Машина смерть была светлой. За ней пришёл её Ангел, и она умерла, улыбаясь.

– Откуда ты знаешь об Ангеле? – Ваня даже привстал, опираясь на локти.

– Она сама рассказывала и просила папу помочь ей умереть по-другому, чтобы уйти с Ангелом. Они позвонили мне, и я привела батюшку. Маша умерла, как праведница, причастившись Святых Христовых Тайн. Она будет в раю.

– Мама… – Ваня начал говорить тихо-тихо, потому что слёзы мешали ему говорить, но он и не пытался сдерживать их. – Как я буду жить без неё? Она мне как сестра. Нет, она мне больше, чем сестра. Она вторая половинка меня самого. Разве я смогу жить без неё?

– Но твоя половинка не потерялась и не исчезла. Она просто переместилась в другое место, где ей хорошо. Разве тебе было бы легче оттого, что она осталась бы жить, но продолжала мучиться?

– Нет, мне было бы ещё больнее.

– Вот видишь. И Маша навсегда останется у тебя в сердце, останется в твоей памяти. Она теперь самая яркая звезда на небе над тобой. Ты каждый вечер будешь смотреть на небо и разговаривать с ней, будешь делиться с ней своими горестями и радостями. Но самое главное, ты никогда уже не сможешь разочароваться в ней. Здесь, на земле, всё временно, даже любовь, а Маша, и всё, что с ней связано, уже принадлежит вечности. Она умерла тихо, без боли, без муки. Это смерть праведников. Твоя Маша уже в раю, а вот где будем мы с тобой, пока неизвестно. Так что за неё можно только порадоваться.

– Мамочка, я тебя очень люблю, – Ваня взял мамину руку в свои ладони. – Ты прости меня за то, что я заставил тебя столько страдать.

– И ты меня прости, родной. Знаешь, ради этой минуты… – Мама не смогла договорить. У неё больше не было сил сдерживать слёзы, и они потекли, как вешние воды, облегчая и согревая душу.

После долгой холодной зимы наступала весна. Её сын, почти навсегда потерянный, возвращался к ней, и вместе с его любовью возвращалась и надежда на счастье, простое материнское счастье. Вечно путающееся под ногами, это незатейливое счастье будет шалить с Муркой, шлёпать босиком в ванную, забывать чистить зубы, приносить двойки в тетрадках, придумывать разные небылицы, просить чего-нибудь вкусненького и пить чаёк в прикуску с незатейливыми историями про своего любимого друга Пашку. Это тихое счастье будет говорить ей «Я люблю тебя, мама» и засыпать под её молитвы. Это будет счастье, которое невозможно купить ни за какие деньги. И это счастье уже никто больше не посмеет забрать у неё, потому что она выстрадала его, и Господь оказал ей милость.

8

– А вот и я, – в дверном проёме появилось сначала улыбающееся мамино лицо, а потом рука с тяжёлой сумкой.

– Мамочка что-то несёт, – Ваня улыбнулся и приподнялся на кровати.

– Ученье – свет, а неученье – тьма. – Мама подошла к кровати и поставила сумку на пол. – Доктор разрешила тебе понемножку учиться, поэтому я принесла тебе учебники.

– Все, что ли? – Ваня никогда бы раньше и не подумал, что разговор об учебниках может быть настолько приятен.

– Не все, конечно, – мама стала вынимать учебники из сумки и складывать их стопочкой на тумбочке. – Только по лёгким предметам. А то ты сейчас как набросишься на учёбу! А тебе пока нельзя ещё перетруждаться.

– Мамочка, как же здорово! Учебники! Как же мне уже хочется в школу!

– Слышал бы тебя твой Пашка! Вот бы удивился! – Мама открыла тумбочку, чтобы освободить место для учебников.

– Это точно! Сказал бы, что у меня головка бо-бо. – Ваня откинулся на подушку, так как почувствовал лёгкое головокружение. – А у меня головка, в самом деле, бо-бо.

– Что? – встрепенулась мама. – Тебе плохо?

– Прошу тебя, не волнуйся. У меня просто немножко закружилась голова.

– Видишь, сынок, тебе нужно быть ещё очень осторожным.

– Ма, а историю ты принесла?

– Историю? Конечно, принесла. История очень даже способствует укреплению душевных и физических сил. Тем более что настоящее – это хорошо забытое прошлое.

– А про Куликово поле там что-нибудь написано?

– Про Куликово поле вряд ли, а вот про Куликовскую битву, может, что-нибудь и написано.

Мама открыла оглавление и начала искать.

– Нет, книжку я потом сам посмотрю, а сейчас, лучше, расскажи, что тебе известно о Куликовом поле.

Мама с удивлением посмотрела на сына, но ничего не сказала. Пора было уже привыкнуть к тому, что после тяжёлой болезни её сын стал каким-то другим.

– Что мне известно о Куликовом поле? – переспросила она, собираясь с мыслями. – В первую очередь, это поле русской боевой славы... Ты же смотрел когда-то мультик о лебедях Непрядвы. Неужели забыл?

Ваня промолчал.

– На Куликовом поле была одержана победа, которая, хоть и не дала свободы, но вернула истекающим кровью русским людям веру в себя, в свои силы.

Ваня внешне никак не отреагировал на слова мамы. Взгляд его медленно бродил по потолку, но чуть выше переносицы появилась складочка. Это означало, что он напряжённо думал. Наконец он повернул голову и посмотрел на маму совершенно по-взрослому.

– А что значит, быть русским?

– Сынок, – мама протянула руку и погладила сына по волосам. – Какие трудные вопросы ты задаёшь! Даже не знаю, что и ответить.

Она встала, подошла к окну и какое-то время стояла спиной к сыну, вглядываясь в даль. Потом повернулась и задумчиво начала:

– Быть русским значит быть православным. Когда-то Киевская Русь приняла греческую православную веру, и она пришлась по сердцу русским людям, потому что у нашего народа бесхитростное, детское сердце. Православная вера для такого сердца – живительный родник, который пробуждает в нём всё лучшее, что в нём есть. Великий сердцевед Фёдор Достоевский писал: «Без православной веры русский человек – дрянь». Когда русские отказались от православного царя и от русской веры, они перестали быть русскими.

– Как это?

– Они стали советскими. И ещё. Русский человек всегда стремился жить по правде, в высшем смысле этого слова… Иисус Сладчайший, Солнце Правды, это идеал, по которому всегда томится русское сердце.

– Поэтому в нашей жизни сейчас так много неправды?

– Да, мы всё оборачиваем голову то на Запад, то на Восток… То нам кажется, что у французов всё совершеннее, и мы пытаемся превратиться во французов. То нам кажется, что на Тибете или в Гималаях есть разгадка тайны бытия, и мы всем сердцем тянемся туда, откуда восходит солнце. Сейчас вот мы перекраиваем себя на американский лад. Так и мечемся, то туда, то сюда, и всё никак до нас не доходит, что одни – на Западе, другие – на Востоке, а мы – ПОСЕРЕДИНЕ! У нас свой, определённый Богом жребий, а мы всё крутим головой, крутим, аж позвонки трещат, и всё нам кажется, что где-то лучше. А там где-то – не лучше, там просто всё по-другому. Чтобы русскому превратиться во француза, ему нужно вырвать из груди своё детское русское сердце, посадить его во французскую почву и подождать, пока оно прорастёт французскими всходами. А с простым русским сердцем там делать нечего. В 1812 году русские били французов на полях сражений, но в быту те же французы легко одурачивали их. И самим французам было не понятно, как эти могучие бородатые русские солдаты могут быть такими наивными и доверчивыми.

– Так это плохо быть доверчивым?

– Это и ни хорошо и ни плохо. Это дело веры. Если бы доверчивый русский человек оставался с Богом, то Бог оградил бы его, как птица ограждает крылом птенцов своих малых. Но мы научились у «просвещённого» Запада гуманизму и другим «премудростям» и перестали доверять Богу, за что и остались один на один со своей доверчивостью. И обманывают нас теперь, кому только не лень, и с Запада, и с Востока.