Секретная просьба (Повести и рассказы) - Сергей Алексеев

Эсминец кренился на нос и на правый борт. Через пробоины в трюмы врывалась вода. Она заметалась по корабельным отсекам, с всхлипом влетала в турбинный зал, лизнула коридорные трапы, побежала в матросские кубрики.

«Гавриил» оседал. Матросы поспешно спускали шлюпки.

— Братцы, где Виров? — кричал Наливайко.

— Комиссар, комиссар! Товарищ Лепёшкин! — неслись голоса с отходящих лодок.

Многие, скинув башмаки и бушлаты, стали бросаться в воду.

— Все ли на месте? Докладывай покомандно! — не ко времени как-то кричал Ванюта.

— Вирова нет. Вирова, — не утихал Наливайко.

Вода подходила к обрезу борта.

В это время Виров и Нюта появились на палубе.

Боцман увидел девочку. Лицо его, и до этого красное, стало совсем пунцовым, заходили голыши-желваки.

— Ты это что! — загудел он на Вирова. — Под арест! Немедля на десять суток! Стой! Стой! — Ванюта резко повернулся к борту. Там отходила последняя шлюпка.

Боцман подхватил на руки девочку. Виров видел, как с лодки потянулось сразу несколько человек. Мелькнули лица Наливайки, Наджми и Зиги, поднялись и цепкие руки товарища Ли.

— Чтобы мне головой за дитя… — громыхал Ванюта. — Кровь из носа, душа наружу, чтобы…

Лодка ударила об обшивку эсминца, отскочила, словно орех. Виров прыгнул за борт. Попал под весло, рассек голову. Его подхватили, втащили в шлюпку.

— Все, — докладывал Ванюта комиссару Лепёшкину. Они стояли на палубе уже по колено в воде.

Ударила волна и разбросала их в разные стороны.

Виров кривился от страшной боли. Ссадина шла через лоб и правый висок. Весло ободрало кожу. Кровь сочилась, стекала в глаз. Матрос зачерпнул воды, провёл по лицу ладонью. Стало ещё больнее.

Нюта оторвала край от своей тельняшки. Наложила балтийцу на лоб повязку.

Лодка была перегруженной. Дважды плеснула в неё волна. Казалось, добавь горошину и шлюпка немедля пойдёт ко дну.

Кто бескозыркой, кто просто руками, матросы стали вычерпывать воду. Однако от удара с эсминцем в лодке где-то возникла течь. Люди не успевали. Вода прибывала. Лодка погрузилась почти до уключин. Надо было уменьшить груз.

Тогда поднялся старший матрос Наливайко:

— Ну, братишки, не забывайте!

Он перевалился через борт и исчез в тумане.

Следом поднялся Зига, глянул на Нюту:

— Братишка, прощай!

Вот и Зига пропал в волнах.

Третьим поднялся Виров.

— Сиди, — оттолкнул балтийца матрос Наджми. — Очередь, значит, наша. — Он, как и Зига, глянул на Нюту, пригнулся, шагнул за борт.

Виров снова поднялся.

— Сиди, — оттолкнул балтийца товарищ Ли. И тоже взглянул на Нюту.

Потом в воду прыгнул минёр Иванов, затем торпедист Печенега.

Через час в лодке остались Виров и Нюта.

Ещё через час лодка пошла ко дну.

Ещё через час Виров вынес Нюту на берег.

Но как это было — Нюта не помнит. Оказавшись в воде, девочка какое-то время плыла сама.

— Вот так. Молодец! — подбадривал Нюту балтиец. — Что нам залив, мы море с тобой осилим.

Потом девочка заметно устала. Взмахи рук стали реже, было трудно дышать. Виров стал придерживать Нюту.

— Отдохни, отдохни, братишка.

Потом Нюта потеряла сознание.

И вот берег. Когда Нюта открыла глаза, она увидела над собой незнакомые лица. Кто-то грубо толкнул её сапогом. Рядом в изодранной в клочья тельняшке, с разбитой губой, уже без повязки на раненом лбу, стоял, едва держась на ногах, балтиец. Виров был связан.

«Белые!» — поняла Нюта.

Белые пригнали Нюту и Вирова в маленький рыбацкий посёлок. Втолкнули в какой-то дом.

Вскоре сюда же пришёл офицер. Глянула Нюта — вздёрнутый нос, шрам через щёку, свиные глазки.

Перед Нютой стоял Щербацкий. Но не поручик, а уже капитан. Видно повышен в чине.

— А-а… — протянул Щербацкий. Он подошёл к балтийцу, дал зуботычину: — Документы, значит, тебе? У, быдло. Красная сволочь!

Шагнул к Нюте, сдёрнул перчатку, стал больно хлестать по лицу.

— Большевистский змеёныш. — Ткнул пальцем себе на щёку, на шрам: Узнала — твоя работа!

Сутки Нюту и Вирова продержали в избе. А через день туманным утром их вывели к морю.

И вот Нюта и Виров стоят на круче. Спиной к обрыву, лицом к врагам.

Утро. Бьют волны внизу о камни. Туман застилает берег.

Верёвки впились в упругие мышцы матроса, обвили Нюту ужом-змеёй.

В шеренге застыли солдаты. Рядом Щербацкий стоит с наганом в руке.

Минута — и грянет: «Пли!»

Нюта прижалась к балтийцу.

— Братишка, братишка… — шепчет матрос. — Оно ведь совсем не страшно. Вот так! По-морскому гляди, братишка…

Смотрят дула совиным глазом. Секунда — и грянет: «Пли!» Нет. Нюте совсем не страшно. То есть страшно, конечно. Но Нюта без робости смотрит вперёд.

«Жизнь не проходит даром, — доносится до Нюты далёкий голос. — Мы опускаем головы, но лишь для того, чтобы снова их гордо и смело поднять над миром. Мы приспускаем свои знамёна, но лишь для того, чтобы с новой силой взметнуться им в небо».

— Да здравствует Советская власть! — перекрывая далёкое, врывается в сознание девочки голос Василия Вирова. — Да здравствует Красный Балтийский флот!

— Да здравствует Красный Балтийский флот! — повторяет бесстрашно Нюта.

— Молчать! — разъярённо кричит Щербацкий. Он подбегает к балтийцу и Нюте. — Красная сволочь! Молчать! — Щербацкий бьёт по лицу матроса. Потом наклоняется к Нюте.

— Назад! — остервенело кричит матрос. — Назад! — Он становится между Щербацким и девочкой. Грудь балтийца, как мехи, раздувается. Верёвки впиваются глубже в тело. Мышцы твердеют, как сталь.

И вдруг — слышится лёгкий хлопок. Словно нитки, летят верёвки. Руки свободны. Секунда. Удар. Пудовый удар, смертельный удар — прямо в свиные глазки.

Щербацкий без крика валится с ног. Виров хватает Нюту и прыгает с кручи вниз.

Сверху стреляли. Сверху неслись проклятья.

Море спасло матроса. По-матерински туман укрыл.

Виров плыл, стараясь держаться ближе к берегу. Плыл на восток. Плыл долго, пока не иссякли силы. Тогда он вышел опять на берег. Они бежали с Нютой по мокрому от брызг и тумана песку. Потом поднялись на приморские кручи. Виров вытер лоб и лицо ладонью, глянул на Нюту и как-то совсем по-детски виновато и счастливо заулыбался.

Дул ветер. Всё так же бурлило море. Бежали волны. Лебедиными крыльями били в песок. Глянуло солнце. Бесшумно прощался с водой туман.

Виров сгрёб Нюту в свои здоровенные руки и поднял её высоко над собой. Он шёл, не спуская Нюту на землю, тянул её к небу и к солнцу. Балтиец шёл и, казалось, кричал: «Вы видите, девочка жива! Вы слышите, девочка жива! Смотрите! Смотрите! Смотрите! Вы видите Нюту?!»

И все увидели Нюту. Её увидели Петроград и Кронштадт. Её увидели войска, которые перешли в наступление и навсегда погнали с Советской земли Юденича. Её увидели корабли Балтийского флота.

Её видело море. Видело небо. Видело солнце.

И вот, как тогда во сне, вдруг закричало солнце: «Много вёсен тебе, Анюта!»

Качнулось суровое море: «Много вёсен тебе, Анюта!»

«Много вёсен тебе, Анюта!» — прогудел беспокойный ветер.

…Кончается повесть. В окно ко мне заглянуло утро. Лучами ударил свет. Я отложил перо. Время прощаться с Нютой.

Много же вёсен тебе, Анюта! Нюта-Анюта, мой дорогой братишка.

СЕКРЕТНАЯ ПРОСЬБА

Владимир Ильич Ленин — основатель нашей Коммунистической партии и Советского государства. Это самый великий человек, которого знала мировая история.

Трудящиеся всего мира считают Ленина своим вождём.

О Владимире Ильиче Ленине — вожде и человеке и написаны эти рассказы. Они затрагивают лишь несколько лет из жизни Владимира Ильича Ленина — руководителя молодого Советского государства.

Глава первая

ВЫСШИЙ ЗАКОН

1917 год. Только что произошла Великая Октябрьская революция. Владимир Ильич Ленин был назначен Председателем Совета Народных Комиссаров — главой первого рабоче-крестьянского правительства.

В Петроград в Смольный к товарищу Ленину прибыла группа крестьян-ходоков из-под города Костромы. В полушубках крестьяне, в лаптях, в шапках-ушанках, с котомками за плечами.

Людей в те дни в Смольном было полным-полно. Тут и рабочие, тут и крестьяне. Солдаты, красногвардейцы, матросы. От человеческих голосов Смольный гудел, как улей.

Идут костромские крестьяне, смотрят налево, направо, озираются по сторонам, разыскивают Владимира Ильича Ленина.