Мушкетерка - Лили Лэйнофф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Анри! — Он на время оставил свои книжки, а я сжала руки в кулаки, чтобы не схватить свое платье и не прикрыться им. Ведь я мушкетерка. А мушкетерку не испугать тем, что кто-то увидел ее в одежде, которая, как бы это сказать, чересчур облегает. — Ты и раньше видел меня в штанах. Помнишь, когда мы с Арьей вернулись из порта и…
— Это не то же самое. — Он поднялся на ноги. Обвел глазами мою фигуру, скользнул взглядом по бедрам, по изгибу икр. Я кашлянула. Он заморгал и выпрямился.
— Почему же?
— Не знаю, — ответил он. — Но тогда было иначе.
Я прочистила горло. Почему эта встреча смутила меня гораздо больше, чем сцена в веерной мастерской?
— Так ты пришел за книгой?
— Да. — Он поколебался, но потом все же заговорил: — Ты планируешь выходить в таком виде из дома? Просто на улице холодно, а они кажутся не очень теплыми…
— Они будут под платьем. Теа попросила меня их примерить, чтобы убедиться, что они мне как раз.
— О. — Его голос дрогнул. — Так их сшила Теа?
— Она и выкройку сама построила. — Я провела пальцами по боковым швам, удивляясь, каким четким стало зрение. — Это помогает от головокружения. — Анри издал звук, словно он подавился, и я обеспокоенно взглянула на него. — Что-то не так?
— Нет, — ответил Анри. — Хорошо, что они помогают от головокружения.
— Ну да, — ответила я.
— Ну да, — повторил он.
Мы неловко замолчали, его взгляд был устремлен в точку где-то над моей головой. Но затем он сделал протяжный выдох, и пропасть между нами словно исчезла.
— Послушай… мне нужно кое-что тебе… дело в том, что…
— Да?
Его лицо находилось в полуметре от моего. Почему он так нервничает… неужели Арья была права на его счет?
Я смотрела на его рот, ожидая, что он скажет. Я старалась не думать о том, что это первый раз за много недель, когда он пытается по-настоящему поговорить со мной, посмотреть на меня, и почему-то мне от этого больно. Потому что он все еще оставался тем, кто принес мне карту, тем, кто рассмешил меня в мое первое утро в Париже, до того, как этот дом стал таким же знакомым, как шпага в моей руке.
— Я принесла ожерелье. — Теа вошла в комнату, опустив глаза на украшение, которое держала в руках. — Думаю, оно подойдет к твоему платью, но нужно примерить, чтобы наверняка… вдруг оттенки не сочетаются! — Она наконец подняла взгляд и увидела Анри, который отшатнулся от меня. — Ой, я тебя не заметила!
Под ее взглядом он покраснел. Интересно, каково это — краснеть, когда видишь кого-то, ощущать, что кто-то тебя привлекает… влюбиться в кого-то, кого тебе не придется предать?
— Я пришел вот за этим, — дрожащим голосом произнес он, показав ей книгу. — Я пойду, я уже и так на работу опаздываю.
— Не забудь, что надо выйти через заднюю дверь — чтобы не столкнуться с месье Вердоном, — напомнила Теа.
— Месье Вердоном? — Его взгляд метнулся ко мне, а Теа не без гордости ответила:
— Да! Он приедет сегодня вечером навестить Таню. Ты бы видел, как он на нее смотрит! Она проделала блестящую работу.
Анри не отрывал глаз от моего лица. По какой-то необъяснимой причине мне стало трудно дышать.
— Что ж, поздравляю с блестяще проделанной работой, — произнес он с выражением, которое мне было трудно истолковать. Я ожидала, что он скажет что-нибудь еще, но он повернулся и вышел в открытую дверь.
Теа обескураженно посмотрела ему вслед:
— Я что, огорчила его? Что тут произошло, пока я была наверху?
Я сморгнула вдруг навернувшиеся слезы — наверняка они были вызваны волнением: Этьен вот-вот будет здесь, мне столько всего нужно сделать, нам отчаянно необходимо найти недостающее звено, которое связывает улики и подозреваемых…
— Он смутился, когда вломился сюда, а я без платья.
Вздернутый носик Теа сморщился, отчего веснушки пришли в беспорядок.
— Ох, прости меня, Таня, прости! Я не должна была оставлять…
— Ты не виновата. Не волнуйся. Никто не виноват. — Когда я произносила эти слова, у меня в груди уродливым подсолнухом распустилось чувство вины. Эта вина оставалась невысказанной и ощущалась как нечто чужеродное в моем теле.
— Я не хочу показаться бестактной — прошу, Таня, не сочти меня бестактной, — однако час уже поздний, тебе не пора начать одеваться?
— Пора, — ответила я. — Ты мне поможешь?
Теа помогла мне снова влезть в платье, надела мне на шею ожерелье — прозрачные драгоценные камни и серебряная сетка. В последний момент я вытащила из-под лифа платья перстень на цепочке. Цепочка не блестела, как изысканные украшения, однако в ней таилась иная сила. Сегодня папин перстень и эта цепочка сослужат мне службу: они станут моим якорем.
— Мадам де Тревиль? В чем дело? — спросила я, едва войдя в салон.
Наша наставница стояла у окна, ломая руки.
— Это может подождать до вечера.
Портия и Арья сидели на кушетке и тихо переговаривались. Однако, услышав тон мадам де Тревиль, они вздрогнули и посмотрели на нее.
Меня пронзил страх.
— Прошу, скажите нам.
— Как твои новые панталоны? С ними ты чувствуешь себя лучше?
— Они помогают, но одежда не может вылечить мое головокружение. Что вы от нас скрываете?
Мадам де Тревиль казалась непривычно тихой. Она пристально посмотрела на меня, после чего испустила прерывистый вздох:
— Веерный мастер. Мазарини прислал гонца, чтобы сообщить мне.
Я стиснула в руке папин перстень:
— Что произошло?!
— В субботу вечером он не вернулся домой. Его жена сообщила страже только вчера — она решила, что он остался ночевать в мастерской, чтобы закончить срочный заказ… но сегодня утром местный рыбак обнаружил в своих сетях труп. Его тело, его лицо… судя по тому, что ты мне рассказывала, Таня, с ним обошлись так же, как с твоим отцом. Когда стража осматривала лавку, они нашли вот это. — Мадам де Тревиль вытащила из кармана нечто завернутое в платок. Когда она развернула его, Теа ахнула, Арья с беспокойством взглянула на Портию, а та шумно втянула воздух и забыла выдохнуть. — Мазарини прислал мне это меньше часа назад. Он… недоволен развитием событий в последнее время. Он снова попытался поговорить с королем о фестивале, однако все прошло так, как и ожидалось.
В платке оказался веер — столь же
