Искусство шпионажа: Тайная история спецтехники ЦРУ - Генри Шлезингер

В отличие от работы любителей, которые зачастую в своих фальшивках касались масштабных и сложных международных интриг, профессиональные подделки были более целенаправленными, хорошо написанными и безупречными по содержанию. Они выглядели абсолютно правдоподобно, в отличие от явной пропаганды.

Изготовленные Уокером фальшивки, подделки с послевоенных эмигрантских «фабрик документов», советские дезинформационные мероприятия и даже подделка Бена Франклина – все это играло на человеческих страхах и предрассудках определенной части общества{499}. В СССР хорошо это знали, была и оценка способности дезинформации влиять на эмоциональные чувства своих целей. Другими словами, документу, подтверждающему страхи определенной аудитории, скорее всего, должны были поверить, даже если ничего и не было{500}. Как в начале 1970-х гг. сказал гвинейский президент Ахмад Секу Туре, «документы можно подделать, но информация в них не должна выглядеть фантастической»{501}.

Для Кроуна и других экспертов, изучавших сомнительные документы, выявление квалифицированной подделки было трудоемким и сложным процессом, требовавшим точных технологий. Подпись известного лица можно было оценить, сравнив ее с реальной подписью этого лица. Эксперты сравнивали чернила с помощью инфракрасного и ультрафиолетового излучений, а также проводили микроскопическое исследование чернильных штрихов. ЛСМ постоянно пополняла коллекции конвертов, чернил и образцов шрифтов пишущих машинок, которые могли бы указать на марку, модель и дату изготовления подделки. В архивах ЛСМ всегда искали доказательства использования конкретных пишущих машинок для изготовления более ранних подделок. Старые пишущие машинки с ударными литерами, машинки IBM Selectrics и машинки с печатающими головками иногда могут быть идентифицированы по конкретным износам или повреждениям символов.

Для анализа бумаги применяются метод дифракции рентгеновских лучей и микроскопическое исследование волокон, что дает возможность определить тип бумаги и установить ее изготовителя. Поскольку страны используют различные неорганические химические вещества в качестве основы для бумаги, место изготовления может помочь определить автора фальшивки. Например, документ на немецкой бумаге будет иметь в основе сульфат бария, а во французской бумаге используется тальк. Эксперту ЛСМ документ с юга Франции на бумаге, содержащей сульфат бария, сразу показался бы подозрительным.

С появлением копировальной техники в СССР начали создавать документы в виде фотокопий, чтобы противодействовать работе экспертов. При этом предполагалось, что лабораторный анализ фотокопии не поможет установить возможность подделки. Эксперты OTS, однако, выявляли на копиях документов следы подделки, а иногда и происхождения подозрительного материала. Такая информация, как незначительные различия между шрифтами пишущих машинок типа IBM Selectrics, продававшихся в Европе и в США, могла быть обнаружена и в фотокопиях.

Тонкие языковые различия также могут раскрыть поддельный документ. Так, например, в одном предположительно официальном документе США стоял гриф «ограниченное использование», но дата на документе была более поздней, чем период, когда правительство США прекратило применение этого грифа{502}. Другими верными признаками подделки были форматы, используемые в официальных письмах. Правительственные организация могли использовать формат даты «Июль 4 1990» или «4 Июль 1990», но только одна форма использовалась на всех финансовых документах{503}.

Экспертный анализ помогает выявить подделку, однако определить ее источник гораздо труднее. Поэтому эксперты ЛСМ основывали свои заключения относительно источника преимущественно на характеристиках аудитории, на которую рассчитана подделка, и на степени ее воздействия на общество. Основной элемент нетехнического анализа документов – это определение того, кому выгодно, чтобы документу поверили. Путем сравнения мнений экспертов ЛСМ и специалистов контрразведки оценивались данные о том, когда был изготовлен документ и как он стал известен. «В 1960-х и 1970-х гг. мы обнаружили, что в СССР могли делать отличные технические подделки, но им редко удавалось замаскировать истинные мотивы появления таких документов», – рассказывал Кроун.

В начале 1970-х гг., когда советские поддельные документы продолжали течь рекой на Запад, сотрудников ЛСМ регулярно вызывали в страны Ближнего Востока, Южной Америки, Африки и даже Европы. В одном случае СССР «вбросил» телеграмму, направленную на дестабилизацию НАТО. В документе, датированном 3 декабря 1974 г., были изложены инструкции по подкупу иностранных должностных лиц и организации шпионажа против дружественных стран. Подлог был разоблачен после обнаружения подписи несуществующего должностного лица, Роберта Понта, и нескольких ошибок формата, таких как использование косой черты вместо скобок{504}.

КГБ длительное время поддерживал влиятельные общественные организации, такие как Американский совет за мировую свободу, и некоторых известных представителей американских СМИ{505}. КГБ обучал сотрудников «документальных отделов» разведок стран Восточной Европы специально для выполнения конкретных заданий по западным объектам. В середине 1970-х гг. объектами дезинформационных мероприятий КГБ стали Уотергейтский скандал, слушания в Конгрессе США в связи с предполагаемыми нарушениями в ЦРУ и война во Вьетнаме{506}.

Однажды поддельные документы появились в период правления администрации Картера и вызвали споры во всем мире. Скромная сан-францисская газета SunReporter опубликовала в 1980 г. подделку за подписью президента – это был меморандум «Африканский обзор». Уже сам заголовок документа не оставлял никаких сомнений: «Секретный план президента Картера предполагает искусственное провоцирование конфликтов между чернокожими африканцами и чернокожими американцами». Как только Белый дом выпустил гневное опровержение, ТАСС опубликовало эту историю на многих языках мира{507}.

Это было не впервые, когда СССР разыгрывал «расистскую карту» в кампании по дезинформации. В 1971 г. поддельные брошюры, якобы от «Лиги защиты евреев», были отправлены по почте радикальным афроамериканским организациям. Юрий Андропов, тогдашний глава КГБ, утвердил эти подделки, которые призывали начать еврейскую кампанию против «черных собак». Затем в 1984 г. КГБ послан в ку-клукс-клан свои подделки, приуроченные к Олимпийским играм в Лос-Анджелесе. Текст этих материалов, разосланных затем по африканским и азиатским странам, был вызывающим: «Олимпийские игры только для белых! Африканские обезьяны, вас ждет грандиозный прием в Лос-Анджелесе! Мы готовимся к Олимпийским играм, стреляя в черные движущиеся мишени»{508}.

В отличие от сотрудников СМИ и глав государств, американские дипломаты и разведка часто игнорировали советскую пропаганду. Они реагировали только на убедительные доказательства, основанные на экспертизах ЛСМ, подтвердивших факт подделки. Когда документы признавались поддельными и на них в редких случаях публиковались опровержения, урон уже был нанесен, и это делало дезинформацию особенно эффективным оружием в развивающихся странах. Интенсивность этих кампаний практически не ослабевала на протяжении всей холодной войны, и в 1961, 1980 и 1982 гг. Конгресс даже провел слушания по этому поводу.

Учитывая значительную угрозу, которую наносила дезинформация политике США, в сентябре 1979 г. директор ЦРУ Стэнсфилд Тернер попросил Кроуна проинформировать президента Картера о масштабах советских действий и возможности ЦРУ в деле противодействия советским дезинформационным кампаниям. Тернер и Кроун встретились в старом офисе и затем прошли по подземному переходу в Белый дом.

В Овальном кабинете находились президент США Джимми Картер и советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский. Объясняя методы OTS по выявлению и разоблачению подделок, Кроун за несколько минут сделал полноценную презентацию, использовав при этом образцы. Потрясенный масштабами дезинформационной деятельности СССР, Картер и его советник оценили это мощное оружие влияния на дипломатические отношения, их главные направления и возможные воздействия на выборы в США и за рубежом.

В январе 1984 г. на конференции руководящего состава Первого главного управления КГБ был подтвержден приоритет «работы по демонстрации слабых и уязвимых мест противника»{509}. В контексте утверждение «демонстрация» означало изготовление дезинформационных материалов Отделом активных мероприятий ПГУ{510}. Некоторые участники конференции, возможно, уже знали, что в 1983 г. началась одна из самых жестких советских кампаний по дезинформации, целью которой было обвинить Америку в распространении вируса СПИДа{511}.