Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Юрий Чернер

Расширение трансатлантических связей, в том числе и преступных, к тридцатым годам усилило интерес ФБР к деятельности Интерпола. В январе 1936 года впервые ФБР подало в интерполовский журнал «Международная общественная безопасность» («МОБ»), служебно-инструктивный журнал для всех полицейских служб Западной, Центральной Европы и нескольких стран Ближнего Востока, первые объявления о розыске (конкретно — о розыске киднепперов, похитителей детей). В 1936 и 1937 годах были направлены официальные наблюдатели из числа ведущих администраторов и розыскников ФБР на ежегодные Генеральные ассамблеи. Отчеты и общее впечатление делегатов были весьма благоприятны — к тому времени МККП уже превратился в серьезную профессиональную систему, но еще не был серьезно подорван распространением влияния германского национал-социализма. И вот 10 июня 1938 года Конгресс США специальным Актом постановил, что Генеральному прокурору США необходимо «…принять и сохранить, от имени Соединенных Штатов Америки, членство в международной полицейской комиссии…»

Специальным (секретным) пунктом этого Акта было решение о назначении Э. Гувера персональным представителем в МККП, и о том, что ФБР будет единственным федеральным органом, уполномоченным сотрудничать с Комиссией.

Сотрудничество происходило до конца 1941 года, почти до самого периода, когда США и Германия пришли в состояние войны; Интерпол в то время полностью находился под контролем наци, его президентом стал глава РСХА Рейнхард Гейд-рих. ФБР регулярно направляло в интерполовские журналы и информационные листки информацию о розыске преступников, получало ответы на запросы по персоналиям — и давало соответствующие по запросам от Национальных Центральных Бюро МККП в Европе. Формально отношения были прекращены только после того, как штаб-квартира Интерпола по указанию Гейдриха была переведена в пригород Берлина, Ванзее: лишь тогда Гувер дал указание, что «желательно в будущем не направлять никакой корреспонденции в МККП, чей нынешний адрес: Германия, Берлин».

Во все военные годы сотрудничество ФБР с Интерполом (а он продолжал действовать, хотя и был изрядно модифицирован нацистским руководством — на посту президента МККП после убийства Гейдриха находился военный преступник Каль-тенбруннер, а многолетний генсек Интерпола, Оскар Дресслер, со времен аншлюса приобрел выраженный сильно коричневый цвет, и до самой своей естественной смерти в начале 1945 года верно служил наци, не происходило. Не сразу возобновилось оно и после войны. Когда Флоран Луваж, генеральный инспектор внутренней безопасности Бельгии, собрал 15-ю Генеральную ассамблею МККП в Брюсселе 3 июня 1946 года, Эдгар Гувер не присутствовал на ней; во внутреннем (для служебного пользования) отчете ФБР об этом говорится так: «Соединенные Штаты не были там представлены, поскольку ФБР еще не ознакомилось с идеологической подоплекой послевоенного участия в этой организации». Тем не менее, Гувер на этой ассамблее был выбран одним из семи вице-президентов МККП; президентом же стал Ф. Луваж, Генеральным секретарем — Луи Дюклу, начальник юридического департамента полиции в Сюрте Националь (Франция).

Это, естественно, не означает, что в сороковые годы ФБР полностью отстранилось от «европейских» дел — особенно в 1943—1944 годах, когда на континент высадились американские войска.

Был у ФБР и специфический интерес: получение неограниченного доступа к картотеке МККП; и в этом вопросе происходит непроясненная до сих пор история. Вот как об этом сказано в упомянутом отчете «ФБР и Интерпол»: «Осенью 1945 года появилась информация, что в Берлине обнаружены архивы МККП. ФБР соответственно потребовало, чтобы было произведено расследование достоверности этого сообщения. Заместитель директора Службы безопасности американской армии, находящийся в Берлине, сообщил, что архивы хранил в своем гараже некий Пауль Шпильгаген (адрес: Берлин, Кляйнен-Ванзее 16). …Офицер армии США изучил архивы с помощью господина Шпильгаге-на, который утверждал, что работал с МККП с 1941 года, а до того был инспектором криминальной полиции Берлина…»

Дальше следует перечисление основного содержания картотеки и пассаж, совершенно не отвечающий реалиям «просмотра картотеки офицером американской армии», но зато очень характерный для эфбээровской казуистики: «…на тех же, где имелись отпечатки пальцев, применялась система классификации, отличная от общепринятой системы Генри. Кроме того, карточки не совпадали по размеру с использовавшимися в ФБР. В результате мы пришли к выводу, что эти досье не представляют ценности, и поэтому ФБР решило, что нет необходимости их переправлять в Вашингтон… Наилучшим выходом было оставить их на прежнем месте. Сведения о дальнейшем их местонахождении отсутствуют».

Поверить в то, что некий офицер сразу определил и особенности классификации в МККП дактилограмм, и несоответствие формата интерполовской картотеки эфбээровской, еще можно — ведь понятно, что наверняка это был не просто офицер, а специалист. Поверить, что он счел эти формальные неудобства существенными, уже трудно. А уж в то, что Бюро решило, не глядя, оставить картотеку гнить в берлинском гараже, и ничего из нее не позаимствовало — просто невозможно. Впрочем, это не вопрос веры: факты однозначно подтверждают, что «работа» была произведена. Картотека находилась в руках американцев три года, затем ее на грузовиках армии США перевезли в Париж, в новую штаб-квартиру МККП. В картотеке, предъявленной осенью 45-го Шпильгагеном, было 15 ООО досье. Жаку Непоту, секретарю Интерпола (и изобретателю самого этого знаменитого названия) было передано только 1500 досье. Как говорил Эгон Шланиц, многолетний руководитель Юридического отдела Интерпола: «Я лично убежден, первое, что сделали американцы, — это просмотрели все материалы в поисках каких-либо необычных документов. После войны происходило немало судебных процессов над нацистами. И все эти бумаги, несомненно, интересовали союзников».

Кроме понятного интереса к предупреждению проникновения континентальной преступности в США после того, как каналы эмиграции вновь широко открылись, там было немало материалов, которые на современном слэнге называют «компромат» — сведения о преступной деятельности и коллаборационизме многих и многих деятелей, которые оказались в сфере военных и политических интересов Америки. Ведомство Гувера всегда отличалось предусмотрительностью, и уж во всяком случае предпочитало скорее накапливать несущественную информацию, нежели отворачиваться от нее, даже от малопонятной и неудобной.

Официальное сотрудничество ФБР с Интерполом восстановилось в 1947 году — похоже, к тому времени организация уже не вызывала сомнений в своей идеологической подоплеке. На Генеральной ассамблее по поручению Гувера выступил его специальный представитель, юридический атташе при посольстве США в Париже: «В единстве, в соблюдении Закона, во взаимопомощи состоит сила организации. ФБР готово для совместной работы». Но декларация еще не означала фактического расширения действий и контактов. Одной из серьезных причин, сказавшихся на действиях ведомства Гувера, было разворачивание «холодной войны» и антикоммунизма как ее идеологической первоосновы. Дело в том, что в послевоенном Интерполе, в конце сороковых — начале пятидесятых, принимали участие Болгария, Чехословакия, Венгрия и Польша, страны, которые все отчетливее находились под влиянием и руководством коммунистов. Более того, очередная (17-я) Генеральная ассамблея МККП проводилась в сентябре 1948 года в Праге, и на этой Ассамблее Устав организации был украшен прекрасной, но невыносимой для патологического антикоммуниста Гувера фразой о том, что организация действует, «…решительно избегая вмешательства в проблемы, имеющие политический, религиозный или расовый характер». Вполне предсказуемо, что ФБР не стало участвовать в работе Пражской Генеральной ассамблеи. «Представитель США отсутствовал по причине влияния на эту страну Советского Союза. Накануне ФБР получило информацию о возможных преследованиях и (или) аресте некоторых участников, особенно из стран свободного мира»[117].

Но Интерпол никак не мог принять перспективу работы без участия США — этого, несомненно, требовали интересы дела. На тот период «международные» вопросы, связанные с контрабандой, транспортировкой наркотиков и подделкой денег входили в компетенцию Таможенной службы, Администрации по борьбе с наркотиками и Секретной службы США — организаций, находящихся под юрисдикцией американского министерства финансов. Поэтому руководство Интерпола обратилось напрямую к этому ведомству с предложением о сотрудничестве — и это предложение, по признанию ФБР, «было тепло встречено». На Генеральной ассамблее МККП в Берне (1949 г.) оказалось двое приглашенных из США: от ФБР и от министерства финансов. На следующей Ассамблее, в Гааге, представители Секретной службы и Бюро по борьбе с наркотиками уже имеют статус официальных делегатов — и это, похоже, становится одной из самых решительных причин для выхода ФБР из Интерпола. Некоторое время спустя была принята поправка к закону 1938 года, которая позволила Генеральному прокурору США назначать любое министерство или орган официальным представителем в Интерполе. Сотрудничество шло по линии структур Министерства финансов США, даже долевое участие проходило по статье «плата за информацию».