Последний Сеанс - Александр Шашкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, осадочек после кинотеатра не очень. Что-то последнее время частенько мы на такую туфту попадаем.
– Как насчёт адреналинчика?
– В смысле, Тима, ты что там задумал?
– А давай пройдёмся в другом направлении. Ну, заглянем кое-куда.
– Куда?
– Пошли.
Тима уверенно взял Лору за руку и потянул в противоположную сторону от той, в которую они двигались. Глаза горели решимостью. Идея попугать друг друга немного пришла к нему давно. Они это любили оба. Иногда они даже не могли подолгу уснуть, не прочитав что-либо ужасное или не посмотрев чего-нибудь зловещего перед сном. Им нравились мистика и тема маньяков, психопатов, убийц и ненормальных. Это их заводило и возбуждало. Но одно дело смотреть кино в удобном кресле в защищённом доме в безопасности, а другое дело испытывать живые эмоции наяву, становясь участниками реального действия, подпитывая костёр эмоций дровами воображения и памяти.
Несколько сотен метров Тима шел молча и не реагировал на вопросы Лоры, погрузившись в размышления над тем, что именно им предстоит сейчас увидеть, и участниками чего им предстоит стать. Тима тащил Лору за собой в увлекательное ночное путешествие по территории психиатрической больницы.
Ворота, как всегда, были открыты настежь. Тима всегда задумывался об этом, проходя мимо. Почему тут никогда не было ни шлагбаума, ни сторожа, ни пропускного режима? Почему в любой другой больнице территория огорожена со всех сторон и имеет ограниченный доступ?
Всегда, но не сегодня. Сегодня их вела тяга к приключениям. Сегодня они не думали о безопасности, о предрассудках, о глупости своих действий. Вот оно, вот то, чего им не хватает в повседневной жизни. Небольшой ночной безобидной авантюры. Лора сперва бежала навстречу интриге, когда поняла, что Тима не шутит, немного опешила, но интерес преобладал над сомнением и страхом. А та человеческая глупость, которую так любили оба обсуждать, заставила забыть о примитивных мерах осторожности. Алкоголь отключил инстинкты самосохранения, стёр грань между настоящим и вымышленным, они будто были персонажами какого-то фильма, при этом напрочь позабыв, к чему приводит безрассудность и глупость, так часто описываемая во всех красках в фильмах любимого ими жанра ужасов.
– Тима, ты серьёзно? Мы действительно идём туда, куда я думаю? Не шути, Тима, не смешно. Мы же уже тут были!
Они действительно уже были тут и не раз. Однажды, после неудачного кино, они с друзьями так же решили пошутить и попугать друг друга. Но это больше походило на то, как люди делают селфи в опасном месте или на фоне его. Они постояли с края, у забора, посмеялись, потолкали друг друга, перекурили и всё. Но разговоров после – было на месяц. Они фантазировали по поводу того, что может по ночам происходить на территории больницы, и что могло быть, зайди они тогда чуть глубже. Неоднократно прокручивались в голове и весело обсуждались в компании различные сценарии происходящего. Тогда возникла идея предупреждать мать или кого-нибудь из друзей перед очередным подобным походом. Но все единогласно сошлись на том, что любой из друзей пошлёт куда подальше, если ему ночью позвонить и сообщить о том, что два ненормальных идут гулять в психушку и просто хотят об этом кого-нибудь уведомить. Ну а заставить родную мать нервничать от того, что её ребёнок – идиот или пьяница, которому скучно, или что это вообще белая горячка? Нет, с матерями так поступать нельзя. Да и что за глупости вообще? Ничего страшного нет в том, чтобы погулять в кромешной тьме на территории психбольницы. Так и решили.
Но на этот раз всё будет по-настоящему. Тима долго вынашивал этот план, вернее, никакой это был не план, а просто навязчивая идея. Это было странным, имея такую идею, не продумать детали. На Тиму это было не похоже. Всё в его жизни подвергалось тщательному анализу – любой шаг, любое слово, любая встреча. Эту привычку, или можно сказать навык, он приобрел около пяти лет назад, увлёкшись чтением и саморазвитием. Однако Тима был близнец, и в этом, с одной стороны умном серьёзном человеке, вторая его половина была абсолютно противоположной. Иногда он поступал опрометчиво, необдуманно, следуя мимолётному желанию или порыву агрессии. Это был добрейший человек, но в то же время иногда на него находило состояние неограниченной ярости, когда он не контролировал ни речь, ни действия. Такое случалось редко, но случалось, и потом он сам подолгу не мог понять, как произошла с ним та или иная ситуация. Тима был умён и целеустремлён, но иногда рассуждал и вёл себя как непуганый мальчишка, который ничего не боится и готов, по своей неопытности, к ряду глупых поступков, и, как ему кажется, подвигов. Сколько раз обдумывалась тема алкоголя. Сколько раз делались выводы и умозаключения: сколько бед приносил зелёный змий. Но случалось, когда этот гад вползал в незащищённые от напасти места жизни Тимы и хотел разрушить её или максимально испортить. Конечно, это нельзя назвать раздвоением личности, но двоякость мышления или разносторонность, разрозненность поведения, отсутствия одной жизненной позиции и концепции говорили о том, что Тиме нужно было больше работать над собой, над самосовершенствованием, над самоконтролем и самосознанием. Человек должен контролировать себя, свои мысли и тем более действия. Невозможно поступать вразрез с убеждениями, верой, ценностями и здравым смыслом. Не может адекватный человек поступать неадекватно. Вот и в этот раз обильная доза «отравы» сделала своё дело и спровоцировала его на глупость. Появилась какая-то необъяснимая тяга во что бы то ни стало попасть на территорию и нарваться на приключения. Нет, только воображаемые, конечно, ведь он не мог рискнуть безопасностью Лоры. Не мог, но рискнул. Расслабленный мозг, отравленный сперва виски, а затем и тонной пива, лишь веселился в предвкушении острых ощущений. Он вдруг погрузился в воспоминания. Ему вспомнился пионерский лагерь, страшилки, рассказываемые друг другу по ночам, гадание, вызывание духов. Он вспомнил, как сам изготавливал доску для общения с потусторонним миром. Его это заводило как тогда, так и сейчас. И хоть это было уже более двадцати лет назад, Тима прекрасно помнил, как он обманывал и пугал ребят из отряда, подстраивая всё так, будто с ними говорили души умерших. Он сам, на правах создателя доски, руководил процессом и держал иголку на нитке в центре круга с буквами. Когда было нужно, он делал незаметные движения пальцами рук, что двигало