Сердце-Камень. История о Ните Какот Амундсен, Камилле Карпендейл и Руале Амундсене - Эспен Итреберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кончилось тем, что норвежцы выменяли у Карпендейла не только товары и услуги, но и дочь. Камилла прибыла на «Мод» 19 апреля 1921 года, после заключения соглашения между ее отцом и Амундсеном, в котором последний гарантировал, что Камилла получит западное образование. Она также должна составить «компанию для дочери Какота» – писал Амундсен в дневнике[46]. Он кратко описал, как видит их будущее: «Подумываю отправить ее домой с Каконитой, чтобы обеим дать хорошее образование».
Камиллу на «Мод» вез на нартах многолетний помощник Амундсена Оскар Вистинг[47]. Позднее он опубликовал автобиографию, в которой рассказывает о встречах с местным населением во время своих поездок на мыс Дежнева. Вистинг подробно писал о продовольствии, о непогоде, о телеграфе и необходимости до него добраться, об обычаях и образе жизни чукчей. И тем более поразительно, что он не упоминает Камиллу – но это вовсе не означает, что ее появление на судне было незначительным событием. Скорее всего, Камилла составляла лишь часть более крупного обмена между норвежцами и Карпендейлом. Эта сделка была выгодна обеим сторонам. Амундсен искал компанию для Ниты – кого-то, кто мог бы исполнять роль ее старшей сестры и помощницы. Хотя Карпендейл был состоятельным торговцем, он все же воспользовался случаем, чтобы уменьшить свои траты на содержание и воспитание девятерых детей. Плохой улов означает голод среди чукчей и низкие доходы торговцев. А если при этом у торговцев много детей, то отсылать их к чужим людям было общепринятой практикой.
Как Камилла пережила отлучение от родителей, мы можем судить по описанию дружной семьи Карпендейла, сделанном Оскаром Вистингом:
«Карпендейл женился на туземке, и их брак самый идеальный из всех, которые я видел. Я не сомневаюсь, что он ее невероятно ценил, и на это у него также была веская причина. ‹…› Когда я появился у них, он перешел к ней и детям, и я никогда не видел более прекрасных отношений, чем те, которые царили между ним и его детьми. Они любили его больше всего на свете».[48]
Камиллу забрал из любящей семьи чужой человек – с тем, чтобы о ней позаботился еще один человек, которого она тоже не знала. Не понятно, знала ли Камилла, что поедет в Норвегию, и сказали ли ей, когда она вернется в семью. Когда Камилла села в собачью упряжку Вистинга, чтобы отправиться на «Мод», прочь от знакомых мест на мысе Дежнева, она, по крайней мере, знала, что покидает привычную жизнь и едет на встречу с новой…
Со времени путешествия Ниты и Какота стало теплее. Был апрель, температура постоянно менялась, и весь санный путь вдоль побережья покрылся тающим снегом. Ехать было тяжело, здесь и там образовались соленые лужи на льду, и погонщику приходилось их объезжать. Весенний пейзаж в Арктике на первый взгляд кажется таким же однообразным и неизменным, как и зимой. Белый снег также плотно лежит на земле между черными горами, серый лед грудится в море. Но если внимательно присмотреться, то можно увидеть, что на самом деле природа просыпается. Ледяные кристаллы поблескивают на солнце и тают, под снегом журчат ручьи. С гор, вдающихся в море, доносятся крики гаги и баклана, с долин то и дело – крики гусей. Далеко в замерзшем море раздаются треск, хруст и глухой шум от разламывающегося и приходящего в движение льда.
Вдоль дороги, идущей по побережью, начинает появляться трава. Однако все еще достаточно холодно, и по утрам зелень кое-где покрывается полупрозрачным белым слоем инея.
* * *
Камилла, должно быть, была крупной для своего возраста девочкой. Ее кожа темнее, чем у Ниты, а черты лица более европейские. Она «милая девочка, тихая, спокойная и довольно хорошенькая», – писал Амундсен в дневнике. В то время люди с Запада по-разному относились к чистокровным аборигенам и к полукровкам[49]. В глазах норвежцев, похоже, было плюсом, что у Камиллы более европейская внешность, чем у Ниты. И все же они не фотографировали ее с таким рвением, как Ниту. Хотя внешность, сочетающая в себе черты разных этнических групп, и считается более привлекательной, европейцев больше интересовали чистокровные представители коренных народов – им они казались пришельцами из другого мира.
Можно найти лишь несколько фотографий Камиллы времен ее пребывания на «Мод». На двух фотографиях, возможно сделанных в один и тот же день, она изображена в одежде, которую, вероятно, привезла с собой.
Камилла Карпендейл на «Мод». 1921 г.[50]
Камилла похожа на тихую и послушную девочку, которую Амундсен описал в дневнике. Кажется, что она может долго сидеть в одном положении, пока кто-нибудь не разрешит ей встать. Вряд ли эти две фотографии были сделаны одновременно, поскольку на одном снимке Камилла в рукавицах, а на другом – нет. Тем не менее она остается в той же позе, с тем же выражением лица. Эти снимки, расположенные рядом, создают впечатление, что Камилла сидит неподвижно перед камерой, как послушный ребенок терпеливо сидит во время осмотра в кабинете врача. На обеих фотографиях ее взгляд отстранен, все мысли она держит в себе.
Часто по фотографиям сложно понять: каковы эмоции изображенного человека? О чем он думает в момент съемки? Если мы видим крупный план, к примеру, руки или ноги, нам интересно, как выглядит тело человека, не попавшее в кадр. Если же мы видим его лицо, нас интересуют переживания и чувства, которые должны скрываться за этим лицом. Один эпизод фильма, в котором герой скрывал свои сильные эмоции, теоретик кино Бела Балаш прокомментировал весьма двусмысленно: «По выражению его лица мы ясно видим, что в его лице есть что-то, чего мы не можем увидеть»[51]. На приведенных здесь снимках Камилла вдвойне закрыта для нас: во-первых, мы ее совсем не знаем, а во-вторых, она полностью отстранена. Кажется, что на одной из фотографий она смотрит на нас, но при этом ее взгляд обращен внутрь, а может, и назад, в прошлое.
На втором снимке из-за спины Камиллы выглядывает ездовая собака, словно дух, проявившийся на одной из старых фотографий,
