Замок. Откровение черного колдуна - Илья Андреевич Беляев

– Как знаешь, – только и смог он ответить.

Он вернулся назад к Эстэру, продолжая начатую беседу, а мимо них, нагоняя Тима, промчалась Соня.

– Зря молодой император взял ее с нами, быть большой беде, уверен, – голос Эстэра прозвучал несколько неодобрительно.

– Высший! – сказала девушка, опустив голову и глаза.

– Я знаю про эту ночь. Ты ходила вокруг, я не спал!

Она еще больше опустила голову, пытаясь спрятать заливающее краской лицо в золотистых волосах. Соня натянула поводья, конь заржал, дернулся в сторону, и она уткнулась губами в его щеку, но не удержала равновесие и свалилась между лошадьми.

Впереди на пригорке показался волк.

– Стая! – прошептал Эстэр.

Тим схватил барахтающуюся в густой траве девушку и взволок в седло позади себя, развернул коня и поскакал к отставшим воинам.

Перегруппировка заняла около минуты. В три линии выстроились мечники и пикинеры, взяв в полукруг лучников и арбалетчиков. Соня, со своими людьми, заняла тыл позади всех. Первый волк сбежал с горки достаточно быстро. За ним показался второй, десяток, два, сотня, другая… По подсчетам Эдуарда, их было чуть больше четырех сотен. Пикинеры опустились на колено, воткнув древко копья в землю и, выставив острие на приближающихся животных, вынули мечи из ножен и положили рядом. За ними, дыша в затылок, стояли пять десятков мечников с оружием в руках. Между людьми последней линии устроились лучники: одни опустившись на колено, другие стоя. Арбалетчики, разделившись, отошли вправо и влево. В центре стояли Тим, Эдуард и Эстэр.

Волки приближались с огромной скоростью, казалось сам ветер гнал их вперед. Они были не простыми хищниками, а превышали их в полтора, а то и в два раза. «Колдовство? Нет, оно вымерло. Тогда что?» – думал юноша. Он поднял вверх руку с мечом: послышался звук натягиваемой тетивы, арбалетчики прижали к груди арбалеты, целясь в серую волну мяса, дыхание участилось, мечники, заскрипев железными перчатками, сжали рукояти, опустив лезвие вниз. Подпустив голодного врага на минимальное расстояние, Высший опустил меч, указывая на лавину бегущих. Сотня стрел и железных болтов устремились вперед, сметая первую часть хищников, второй заход уничтожил столько же, но порождения леса достигли воинов, и первая сотня, ломая пики, насаживаясь на них как на вертел, давала беспрепятственно затопить людей остальными волками. Лучники с арбалетчиками резко подались назад, а задние ряды, слившись в один, сделали шаг вперед и взметнули мечи вверх. С секундным опозданием то же проделал и первый ряд пикинеров, те, на кого еще не успела наброситься стая. Трава моментально обагрилась кровью. Люди и животные слились воедино, пытаясь уничтожить друг друга. Мечи, сверкая на солнце, опускались на головы волков, вспарывали им животы, разрубали шеи, лапы… Хищники пытались прокусить железные латы, но только скребли клыками сталь и изредка слышался крик человека не облаченного в доспехи. Трупы устилали поляну, но забрызганные кровью, мозгами, погрязшие, по колено, в развороченных внутренностях тварей, люди не ослабляли защиту. То там, то здесь слышался визг и предсмертный хрип раненого зверя. Арбалетчики, еще не утонувшие в разъяренной, изголодавшейся волне, отбежали на несколько ярдов назад и дали залп по остатку приближающихся падальщиков. Натиск ослабевал. Не прошло и четверти часа, как единицы выживших, поджав хвосты и, озираясь по сторонам, углубились в чащу, оставшегося в нескольких милях восточнее, Вековечного леса, зализывать свои раны.

Люди собрались и выстроились перед Тимом. На удивление и Соня, и ее спутники оказались живы–здоровы и отделались меньшей кровью. Эдуард с Эстэром осмотрели убитых и помогли раненым.

– Тридцать шесть не добрались до Этилии и останутся здесь навсегда, – склонив голову, сказал карот. – Восьмерым нужна помощь, из них у одного обезображено лицо. Остальные готовы к дальнейшему переходу.

По приказу Высшего, для слепого, с искромсанной ногой мужчины, сделали носилки и, решив достичь Этилии до захода солнца, бросились в путь.

Проходя мили, люди всматривались в даль открывавшейся равнины, с опаской поглядывая на кажущимся добрым лес. Местность опустела, даже не стали попадаться одиноко растущие деревья и кусты, но зато появились первые признаки людей – полуразвалившиеся и покосившиеся от старости, ветхие деревянные строения. С приближением к Этилии они увеличивались в своем числе, но представляли такие же грязные, нищие, убогие жилища.

Ближе к восьми вечера, отряд вошел в Этилию – самое дальнее восточное поселение империи Крониуса. Оно представило прибывшим свое нутро – жалкое существование населения… города? Едва ли. Это с трудом можно было назвать городом, скорее вымирающая деревенька, где каждый житель доживает свою жизнь, совершенно не интересуясь заботами других. Здесь был поросший мхом и кустарниками замок, обшарпанная, обвалившаяся стена вокруг, но это все, что напоминало о городе. Выливающиеся на улицу помои прямо с порога дома, реки зловоний, едкий режущий запах гари и дыма, кучи гниющего мусора, костей животных и вызывающие отвращения колодцы, из которых люди, похоже, берут воду для питья… Все увиденное вызывало тошноту и немедленное желание убраться отсюда на много, много миль дальше, забыть, стереть воспоминания и никогда больше не возвращаться, но судьба распорядилась иначе – здесь суждено жить.

«Нет! Я не буду вспоминать. Жалкий народ, пусть копается в своей мерзости. Ненавижу его!» – эти слова как будто кто-то прокричал издали, будто разломал разум юноши и стал диктовать свои условия. Тим схватился за голову, но это закончилось так же быстро, как и началось.

Он, держась за виски, подождал, когда соберутся жители: в изорванных, грязных одеждах, неумытые и не причесанные, и, посчитав количество достаточным, привстал в стремях и крикнул:

– Кто из вас староста, мне нужно с ним поговорить!

Вперед вышел старик с клюкой и, подняв морщинистое загорелое лицо, сказал:

– Я буду старостой, но позволь тебя спросить, молодой господин, что тебе нужно в этих краях?

– Как раз это я и хотел обсудить. Меня зовут Тим, я младший сын барона Крониуса, сына Нимбуса. Будучи в состоянии несправедливого гнева, он изгнал меня и обрек на существование здесь, в Этилии…

Народ отпрянул от этих слов. Волна нескрываемого шепота прошлась по стоящим впереди. Ужас и страх вновь завладели сознанием людей. Они вспомнили старое и постигли боль.

– … и видя ваше ничтожное существование, я помогу вам, но вы поможете мне…

Староста упал на колени прямо в лужу и заговорил:

– О Великий Господин, мы – жалкий народ, не достойный твоего внимания. Не гневайся на нас, мы всего лишь рабы! Нас прокляли и обрекли на вымирание, но мы продолжаем жить в этом аду, лелея надежду лучших дней.

– Мир меняется. Ваша надежда стоит