Записки балерины Санкт-Петербургского Большого театра. 1867–1884 - Екатерина Оттовна Вазем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как директор, Сабуров был прекомичен своими манерами старого селадона, говорил присюсюкивая и был так ленив, что в случаях подачи кем-либо из служащих прошения о пособии, уговаривал просителя взять свое ходатайство обратно, чтобы не обременять директора трудом по представлению соответственного доклада министру, и предлагал выдать просимую сумму из собственного его — директорского — бумажника. Он, действительно, был очень богат и мог покупать этой ценой излюбленный им покой. О Сабурове у меня имеется вещественное воспоминание в виде маленьких золотых с бирюзой сережек, по паре которых он однажды подарил мне и моей товарке Надежде Александровой,[63] мне — за хорошие танцы, а ей — за декламацию в его присутствии.
Сменивший Сабурова в должности директора театров граф Борх был мало располагавшим к себе холодным немцем. Никаких воспоминаний о его личности у меня не сохранилось. Помню лишь, что он жил в собственном доме (если не ошибаюсь, на Английской набережной), куда к нему и ходили все имевшие до него надобность.
Большое развлечение в нашу однообразную училищную жизнь вносили школьные спектакли. Они происходили великим постом два раза в неделю в училищном театре. Обыкновенно давалась Русская пьеса или отрывок из нее в исполнении воспитанников и воспитанниц, а также пансионеров, готовившихся в драму, а после нее шел балетный дивертисмент — отрывок из какого-нибудь балета или одноактный балетик. Балетной частью спектаклей заведывал преподаватель училища, танцовщик А. Н. Богданов. Он ставил танцы и сцены, проводил репетиции, намечал все мизансцены и пр. Для дивертисментов всегда ставилась декорация, принадлежавшая училищу и изображавшая зал или сад. Декорации для целых балетиков вбирались из монтировочных складов театральной Дирекции, откуда брались и костюмы. В первое время моего пребывания в училище оркестр состоял главным образом из воспитанников. Дирижировал обыкновенно балетный капельмейстер.
Школьные спектакли неизменно посещались членами императорской фамилии. Почти всегда приезжали великие князья Николай, Константин и Михаил Николаевичи[64] и принц Петр Георгиевич Ольденбургский.[65] Очень часто бывал царь. Присутствовало, конечно, все театральное начальство во главе с министром двора графом В. Ф. Адлербергом. Последний к нам в прочее время жаловал чрезвычайно редко.
На школьные спектакли приглашались также сановники и других ведомств. Все эти лица занимали первые ряды партера, — в задних рядах размещался наш преподавательский персонал. Родители и родственники воспитанников и воспитанниц также допускались на эти спектакли, и для них отводился балкон, в настоящее время в училищном театре более не существующий.
Я лично участвовала в школьных спектаклях лишь в начале моего обучения танцам, а также последний год перед выпуском; мой учитель танцев Гюге не позволял своим лучшим ученицам выступать публично до тех пор, пока он не считал их вполне готовыми для сцены, и если меня хотели занять, то он тотчас же добивался снятия меня с афиши. Моих ранних выступлений не помню, за исключением «polka risible», сочиненной специально для маленьких воспитанниц А. Н. Богдановым, которую, кажется, перетанцевали все мои сверстницы. Ее я танцовала двенадцати лет.
В качестве же выпускной воспитанницы я, помимо разных pas de cinq, pas de trois и pas de deux (последние обыкновенно с П. А. Гердтом, уже артистом), — танцовала в училищном театре классический дуэт «Венецианский карнавал» и два балетика: 2-е действие «Фиаметты»[66] и «Мечту художника»[67]
Кроме школьных спектаклей, мне приходилось участвовать в спектаклях, устраивавшихся в то время во дворце великой княгини Елены Павловны[68] (где теперь помещается Русский музей), в Гатчинском и других дворцах. Репертуар их был приблизительно тот же, что и в школьных спектаклях. Но давались и модные в то время живые картины, ставившиеся обыкновенно знаменитым декоратором Роллером.[69] В этих картинах участвовали великая княгиня Елена Павловна и великие князья, а мы, маленькие воспитанницы, служили как бы «живой бутафорией».
Из таких живых картин, поставленных во дворце Елены Павловны, у меня осталась в памяти одна: была представлена лунная тропическая ночь, причем луну изображали наши детские головки. Великий князь Николай Николаевич, в костюме рыцаря, спал на траве и видел во сне какую-то богиню, которую изображала хозяйка дворца.
Часто также ездили мы в Гатчину, где во дворце давались спектакли, в общем сходные с вечерами Елены Павловны.
Бывали еще спектакли во дворце принца Петра Георгиевича Ольденбургского, устраивавшиеся для развлечения его больного сына.
С именем принца Ольденбургского у меня связано воспоминание о его «балладах», в которых мне приходилось участвовать как маленькой, так и взрослой воспитанницей. Эти «баллады» представляли собой своеобразные представления, состоявшие из пения и танцев с одновременным участием оперных и балетных артистов. Стихи были положительно Убийственные. Исполнялись они под музыку также сочинения принца Ольденбургского. Недостатки поэзии принца объясняли тем, что он писал стихи на родном ему немецком языке и отдавал другим переводить и подгонять к музыке. Про последнюю же говорили, что настоящим автором ее является известный пианист и композитор Гензельт,[70] которому принц передавал свои музыкальные композиции для «исправления». Баллады эти исполнялись во дворце Елены Павловны и в училищном театре. Ставили их балетмейстер М. И. Петипа[71] и сам автор.
Мне пришлось участвовать в одной из таких баллад вместе с балериной М. С. Петипа.[72] Баллада эта называлась «Эвтерпа и Терпсихора» и исполнялась певицей Михайловской[73] и Петипа. Впоследствии, в качестве старшей воспитанницы, мне пришлось в школьном театре танцовать в этой балладе Терпсихору. Перед репетициями баллады принц Ольденбургский заставил всех участвовавших выучить наизусть ее содержание, чтобы все его знали на зубок, причем сам экзаменовал участвующих. Не помню, кто пел Эвтерпу, кажется, та же Михайловская, но отрывки текста припоминаю:
Я лиру, лиру посвящаю
Двум сестрам гениям
И благосклонно к вам взываю,
Благим явлениям.
Таинственные лица,
О, где ваш край родной?
Щедра у нас десница,
Вам дар — венец живой.
«Приди, приди сестрица,—
Эвтерпа говорит: —
Моя звучит цевница,
Пусть дар твой нас пленит».
И Терпсихора живо,
С улыбкой на лице,
Летит, парит игриво
Через цветы к сестре.
На этом месте баллады я выбегала на сцену, имея на руке в виде обручей несколько венков. Эти венки я бросала на пол и, танцуя, должна была ногой попадать в середину венка, чем и достигалось, по
