VACUUM HORRENDUM - Magnum

— Назовите себя и объяснитесь, кандидат.

— Цезарь. Гай Юлий Цезарь, — представился будущий офицер.

— Из венерианских Юлиев? — поинтересовался Тарквиний.

— Да, магистр.

— Хорошо, продолжайте.

— Я не считаю, что тарбозавров можно отнести к разумным существам. Это просто животные, — уверенно заявил студент.

— Надеюсь, это не личное? — поднял брови наставник.

— Нет, ни в коем случае. Я могу позволить себе объективность, — скромно улыбнулся Цезарь.

— Тогда почему? Только потому, что они не похожи на гомо сапиенс?

— Это только одна из многих причин. Они даже огонь не умели добывать, когда мы их обнаружили. Я читал последний ежегодный отчет ибарзельских патрулей. Они и после изоляции его не добывают.

— Что ж, зато они управляли звездолетами… — осторожно заметил Тарквиний.

— Я видел в земном цирке дрессированного медведя. Он управлял велосипедом. Является ли медведь разумным существом? — парировал Цезарь.

— Они умели писать и считать…

-- …в том же цирке была маленькая собачка. Ее спрашивали сколько будет дважды два, и она приносила кубик с «IV».

— Хорошо, кандидат, — внезапно решил сменить тему магистр, — оставим тарбозавров в покое. Что вы скажете о фиделианцах?

— Фиделианцы — вне всякого сомнения разумные существа, — столь же увренно заявил Цезарь. — Я считаю, что мы их недооцениваем. Республике давно пора пересмотреть свои отношения с фиделианцами. Они давно заслуживают статуса друзей и союзников римского народа. Будь моя воля, я бы им и гражданство дал.

— Смелое заявление! — восхитился Тарквиний. — Конечно, фиделианцы так хорошо говорят по–латински…

— Это верно, — острожно заметил Цезарь, чувствуя ловушку.

— Ничуть не хуже земных попугаев или семпронианских летучих котов!

— Мне приходилось слышать попугаев, — поморщился молодой аристократ, — вы преувеличиваете, магистр. Что же касается летучих котов…

* * *

Вряд ли кто-нибудь в Галактике мог внятно объяснить, зачем Республике понадобилась эта планета. Похоже, ее подобрали из чистого принципа. Потому что очень плохо лежала.

Так думал молодой легионер Грациан, продираясь сквозь местные джунгли и проклиная все на свете. Ну что мог знать простой солдат о ценности и важности этой планеты! Ему и не положено было знать. Возможно, об этом кое-что знали пуны. Перед войной планета Амабилия принадлежала им. Стремительный налет республиканской дециремы «Гусь Капитолия» превратил в пыль несколько карфагенских крепостей, но коварные пуны разбежались по всей планете. И теперь единственная децирема и три бортовые когорты легионеров прочесывали сотни квадратных миль, стремясь подавить последние очаги сопротивления и окончательно закрепить Амабилию за Универсальной Республикой.

Нельзя сказать, чтобы планета была отвратительным местом. Разумеется, девяносто процентов ее поверхности были совершенно непригоды для нормального человеческого существования (как и на любой другой кислородной планете, включая Терру Матер) — океаны, пустыни, ледники и болота. Но патрульная полутурма под командованием декуриона Максенция в данный момент находилась в умеренном поясе. Если сравнивать с Террой — в самый разгар кайнозойской эры. Гигантские рептилии давно вымерли, млекопитающие правили планетой. Ни малейшего намека на разумную жизнь. Ветер западный, температура триста градусов выше абсолютного нуля. И в добром десятке световых лет от цивилизации, аргоновых огней, хорошей выпивки и веселых девушек. Вот уже целых четыре месяца.

Очевидно, подобные мысли одолевали не только Грациана, потому что один из его товарищей–легионеров тяжело вздохнул и мечтательно прошептал:

— Эх, хорошо бы сейчас…

— Заткнись! — прошипел декурион Максенций. — Всем стоять и слушать!

Легионеры послушно исполнили приказ. И, конечно, ничего такого не услышали еще целых тридцать или сорок секунд.

Потом земля едва заметно дрогнула. И еще раз. И еще, на этот раз очень заметно.

— Носорог? — шепнул Грациан. Профессиональных ксенозоологов в экипаже «Гуся Капитолия» не было, и легионеры называли местных животных, как Юпитер на душу положит. Местные носороги были огромны, но безобидны. Опасаться следовало саблезубых волков…

— Не похоже, — отрезал Максенций.

— Тогда мастодонт?

— Хватить гадать, не авгуры, — отвечал декурион. — Оружие наизготовку, вперед!

Минуту спустя полутурма выбралась на открытую лужайку, шагов двести в диаметре. Нечто, содрогавшее землю, неумолимо приближалось.

-- «Гусь», «Гусь», как меня слышно, вале, — зашипел Максенций в свой радиопередатчик.

«Гусь» ответил не сразу.

— Четвертый, слышу вас отлично, вале, — отозвался динамик.

— Как далеко вы от меня, вале.

-- Связь опаздывает, Четвертый, — ответил «Гусь Капитолия».

Все ясно. Они осматривают один из спутников планеты. Ни подсветить тактическую картинку, ни поддержать патруль огнем корабль не может.

— Держите канал открытым, «Гусь», — доложил декурион. — Возможный контакт в квадрате Ипсилон–Омега–Дельта–Дельта.

— Вас понял, вале.

— Всем занять позиции и приготовиться к битве! — обратился Максенций к своим солдатам.

— Так ведь носорог…

— Заткнись и выполняй приказ!!!

Грациан и его товарищи залегли в невысокой траве справа и слева от командира, щелкая замками и прицелами своих скорпионов и манубаллист.

Им не пришлось долго ждать. Другую минуту спустя на противоположном конце лужайки затрещали деревья, и перед глазами потрясенных легионеров предстало загадочное Нечто.

— Не может быть! — прошептал кто-то. Решительно, дисциплина в отряде декуриона Максенция хромала на обе ноги. В данном случае — даже на четыре.

— Сальве, «Гусь», — быстро заговорил Максенций, — есть контакт, наблюдаю карфагенского боевого слона, тяжелая модель, тип неизвестен. Принял решение вступить в бой, вале.

— Четвертый, мы с вами, — отвечал дежурный офицер звездолета, — регулярно докладывайте, вале.

И действительно, это был СЛОН — Смерть Легионерам От Наступления. Только извращенное пуническое коварство могло выпустить на поле битвы подобную боевую машину.

СЛОН возвышался над землей на добрых двадцать футов и был оснащен прекрасными тепловыми, электронными и пульсационными датчиками, поэтому сразу заметил легионеров. Хобот, бивни и спинобашня повернулись одновременно и прицелились точно в центр небольшого римского отряда.

— ОГОНЬ! — не своим голосом заорал Максенций.

Лингвисты утверждают, что в пуническом языке слово «огонь» гораздо короче, чем в латинском, и состоит всего из одного слога. Поэтому карфагенский слон выстрелил первым.

* * *

Разумеется, королева не могла явиться сюда лично. Грязную работу пришлось делать генералу Тервингу. Как и многие другие герои этой истории, генерал был молод, полон надежд и целеустремлен в будущее. Рыжую бороду ему пришлось сбрить, но эта маскировка помогала слабо. Голубые глаза, квадратная челюсть и рыжий ежик выдавали его с головой. Химическими красками и новомодными генетическими модификациями генерал предпочитал не злоупотреблять. Конечно, всегда можно было выдать себя за жителя Готландии или какой-нибудь дальней колонии.

В настоящее время оберлег Тервинг стоял на одной из палуб космической станции с неооригинальным названием «Ибарзель-18». Конечно, она принадлежала ибарзелитам, как и весь этот планетоид, один из многочисленных спутников Юпитера. Спутник, рассверленный вдоль и поперек, был хорош тем, что к нему были пристыкованы три с лишним сотни кораблей всех размеров и национальностей. Еще бы, одна из крупнейших нейтральных верфей в Солнечной системе. Здесь не только строили новые звездолеты, но и ремонтировали старые. Постоянных посетителей и случайных прохожих хватало, среди них легко было затеряться.

Генерал покрутил в руках подарок ханьского посла. Стоит ли говорить, что никто и не думал свадьбе. Тервинг воровато оглянулся, шагнул к ближайшей ферротитановой панели и приложил «бриллиант» к оптическому индикатору. «TAZINSHISHMA» — загорелось на экране; генерал приложил к индикатору свою правую ладонь; экран мигнул еще раз и воздухе загорелась виртуальная клавиатура. Маркоманнский офицер настучал длинную комбинацию греческих и пунических знаков. Экран мигнул в последний раз, и панель сколькнула вправо. Путь был свободен. Едва генерал успел перешагнуть порог и уйти от него на несколько локтей, как панель встала на место. Дверь в конце длинного коридора, в свою очередь, тоже потребовала пароли и прикосновение кольцеобразного ключа, а за ней скрывался Подарок.

Оберлег медленно, чтобы растянуть удовольствие, поднимался на капитанский мостик. Словно приветствуя его, гигантский корабль оживал. Загорались приборы и аргоновые лампы; почти бесшумно, но ощутимо загудела вентиляция; открывались реальные и ложные иллюминаторы. Капитанский мостик встретил его морем огней — приборных, звездных и станционных. Здесь показное хладнокровие оставило генерала, и молодой маркоманн поспешил устроиться в капитанском кресле.