Невербальная коммуникация - М. Андрианов

Символ не есть только наименование какой-либо одной частности, он схватывает связь этой частности со множеством других, подчиняя эту связь закону, единому принципу, подводя их к некоторой универсалии. Таким образом, символ – самостоятельное, обладающее собственной ценностью обнаружение реальности, в смысле и силе которой он, в отличие от знака, участвует. Объединяя различные планы реальности в единое целое, символ создает собственную многослойную структуру, смысловую перспективу, объяснение и понимание которой требует от интерпретатора работы с кодами различного уровня[31].

Современное понятие символа восходит к древней форме – от слова sumballein, буквально переводится как «бросать вместе». Первоначально обозначало часть предмета, например разломанное пополам кольцо, две половинки которого при встрече двух людей могли идентифицировать личность каждого. Сегодня символ – это, чаще всего, изображение, условно выступающее от имени другого предмета, который может иметь совсем другую форму (к примеру, треугольник может быть символом предмета, который не имеет ничего треугольного), или же абстрактное понятие (например, изображение совы является символом мудрости)[32]. В основе символа лежит аналоговое отображение внутреннего содержания понятия, сути окружающих предметов, явлений событий.

Всякий символ есть образ (и всякий образ есть хотя бы в некоторой мере символ), но категория символа указывает на выход образа за собственные пределы, на присутствие некоего смысла, неразделимо слитного с образом, но ему не тождественного[33]. Когда мы говорим о холодных и теплых тонах интерьера или о высоких и низких музыкальных звуках, то придаем образу предмета то, что, казалось бы, ему совсем не свойственно. Тем не менее, наше «добавленное» значение делает предмет более понятным, что указывает уже на отражение тех или иных физических явлений в сознании.

В литературе выделяют следующие свойства символа: экономичность (замена сложных явлений выразительными и легко улавливаемыми визуальными конструкторами); абстрагированность (наличие дополнительного внутреннего содержания системы знаков); структурная организованность; интенциональность; архаичность, архетипическая природа; неисчерпаемость содержания; мощность психологического воздействия и др.[34].

Символ столь же древен, что и человеческое сознание, но его осмысление – сравнительно поздний плод культурного развития. Древнее мифологическое миропонимание предполагает неразрывную тождественность символической формы и ее смысла, субъекта и объекта, предмета и знака, исключающую всякую рефлексию над символом. Содержание мифа в первобытном сознании воплощал коллективный опыт восприятия и интерпретации действительности множеством поколений, который служил предметом веры, а не критики. Предметы внешнего мира, как и сами человеческие действия, имели второй план, космологический – «высшее небесное значение».

Но сегодня, пронизывая толщу культуры (перенося смыслы из одного ее пласта в другой), символы реализуются в своей инвариантной сущности. С одной стороны, символ служит нам напоминанием о древних, вечных основах культуры, а с другой – активно коррелирует с актуальным культурным контекстом, трансформирует его, но и сам трансформируется под его влиянием. Смысловые возможности символа всегда шире, чем их конкретная реализация. Это и образует тот смысловой резерв, с помощью которого символ может вступать в самые неожиданные связи, меняя свою сущность и формируя свое новое выражение, примерами чего изобилует вся история XX в.

Отметим немаловажную деталь, смысл символа, как правило, нельзя разъяснить, сводя к однозначной логической формулировке, а можно лишь пояснить, соотнося его с дальнейшими символическими сцеплениями, которые хотя и приведут к определенной ясности, но не достигнут чистых понятий. С этим постоянно приходится сталкиваться восприятию и интерпретации. Возьмем, к примеру, уже упоминавшийся треугольник. В качества знака он имеет хоть и разные, но вполне четкие значения – геометрическая фигура, образ триады, указатель направления движения. Но в качестве символа – отображает Троицу, которая сама по себе символизирует Бога (что также есть символ самого высшего порядка) в трех лицах (каждое из которых суть символы).

Или другой более древний символизм треугольника (в современной трактовке восходящий к оккультным знаниям, алхимии). В нормальном положении, основанием вниз – вершиной вверх, символизирует огонь, который в свою очередь есть символ преобразования и перерождения, стремления всех вещей к высшему единству (точке, из которой исходит сияние), что само по себе тоже является символом, например, духовного роста, а также символизирует мужское начало, активность, целеустремленность, устойчивость. Перевернутый же треугольник, вершиной вниз, символизирует воду (из-за своего непостоянства, неустойчивости), которая сама является древним мощнейшим символом, наполненным многочисленными смыслами. В данном случае она символизирует вселенское стечение потенциальных возможностей (Источник и происхождение), предшествующее всем формам и всему творению, а также женское начало, иррациональность, превалирование эмоции над разумом, интуиция[35]. Очевидно, что все интерпретационные характеристики символа «треугольник» также суть символы и могут быть объяснены, но уже через другие символы.

Есть люди, которые неплохо осведомлены в смысловом и сакральном содержании разных символов, и тогда они с легкостью «читают» зашифрованные послания своих единомышленников. Это особенно характерно для художественного творчества. Например, в известной гравюре А. Дюрера «Меланхолия» использовано более 10 разных символических изображений, которые тесно связаны, на взгляд художника, с таким состоянием человеческой души. И хотя символизм многих произведений, если и не известен большинству зрителей, но чувственно (смутно для разума) их смысл все равно ухватывается, что называется «бередит душу», «хватает за живое» и, таким образом, «ищет дорогу» к сознанию каждого конкретного человека. Таким образом, и это самое интересное и важное в коммуникации посредством символов, человек может совсем не знать значение тех или иных символов, их многозначности и истории употребления, но на чувственном уровне он все равно воспринимает символы не так, как любые другие знаки. Во многих случаях воздействие ориентировано не на сознание, а на подсознание, так сказать культурную, «генетическую память», или в терминах психоанализа коллективное бессознательное, которое, например, проявляется в символике сновидений. Эту связь древней символики с восприятием и памятью современного человека убедительно доказал К. Юнг, приводя примеры большего количества архетипов и связанных с ними символов, влиянию которых человек сильно подвержен с древних времен.

Сила воздействия символов на человека такова, что употребление некоторых из них регламентируется законодательством. В первую очередь, это касается свастики. Так, в п. 2 ч. 1 ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» под экстремизмом понимается также «пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики и символики либо атрибутики и символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения». Использование свастики в зависимости от разных обстоятельств дела может быть квалифицировано либо по ст. 280 УК РФ (призывы к экстремистской деятельности путем демонстрации либо пропаганды нацистской символики), либо по ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды и унижения человеческого достоинства)[36], либо по ст. 20.3 КоАП РФ (пропаганда и публичная демонстрация указанной символики).

Например, летом 2007 г. школьник одного из городов Свердловской области был привлечен к административной ответственности за пропаганду нацистской атрибутики, которую он носил на одежде. Административное дело было также возбуждено в отношении его матери за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего. Подросток оштрафован на 10 МРОТ, а его мать – на 5 МРОТ[37].

Однако трудности в квалификации подобных деяний в практике все же встречаются, тем более что многими людьми юридические нюансы в отношении их правовой оценки часто просто не воспринимаются. Так, примерно в это же время некоторых представителей общественности Санкт-Петербурга возмутил отказ местных органов прокуратуры в возбуждении уголовного дела по факту появления свастики в подъезде жилого дома в одном из районов города (запрос был направлен региональным отделением молодежного союза «Яблоко»). И хотя само деяние было квалифицировано верно (в данном случае вопрос должен ставиться не об уголовной ответственности, а об административной), но аргументация в постановлении прокуратуры не выглядит достаточно убедительной. Опираясь на мнение эксперта, посчитавшего данное изображение «полностью идентичным не только свастике, но и символике тибетских монахов „Бонг По“, и что вне сопутствующего контекста отличить одно изображение от другого невозможно», прокуратура не нашла «объективных данных, свидетельствующих о том, что указанные символы были нанесены в целях оскорбления общественной нравственности»[38].