Геннадий Селезнёв: о нем и о его времени - Татьяна Александровна Корсакова

А еще ленинградские белые ночи!..

Да, эти ночи без тьмы были у него и на Северном Урале, только тогда он был маленьким и не запомнил их. А в Ленинграде Гене предстояло увидеть, почувствовать и полюбить белые ночи во всём их великолепии — это торжественное безмолвие, эти свежие запахи лета, этот блеск полуночного солнца над великой и мощной Невой, над уверенной в себе Фонтанкой, трогательной Зимней канавкой, ощутить эту блистательную роскошь бытия, за которую можно простить Петру Великому и шальные питерские ливни, валом валящие с хмурых небес, и нудные осенние дождики, и ленивую весну, правда, с долгожданным огуречным запахом свежевыловленной корюшки, и буйные балтийские штормы, поворачивающие реки вспять, и мгновенно налетающие снежные бури, которые засыпают белым искрящимся пухом скверы, дома, соборы и дороги.

Истинные петербуржцы ценят, между прочим, даже непогоду, которая учит их не суетиться и с мудростью воспринимать все преходящие сложности жизни.

Территория истории

И в благодатной первой половине XIX века, и в его блистательном конце Санкт-Петербург, столетний имперский град, вельможный, роскошный, с мостовой и до крыш упакованный в камень, на проспектах сияющий фонарями, как какой-нибудь Париж или Лондон, дождливый и снежный, а иногда и кокетливо солнечный, с жадностью вбирал в себя самых талантливых литераторов Российской империи, которые не могли противиться притяжению столицы: москвичей Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Достоевского и Алексея Феофилактовича Писемского, почти москвича Льва Толстого, уроженца Симбирска Гончарова. А могучие русские композиторы?

А ученые, политики, военачальники, промышленники, путешественники? Путь каждого из них к любому своему открытию и свершению начинался, как правило, в столице — Санкт-Петербурге.

Шло время. Поэтический Петербург легко и шумно, под звон бокалов и в папиросном дыму отметил миг перехода золотого XIX века в век XX — какой? платиновый, механизированный, автомобильный? — нет, в век науки и технологий! — оказавшийся на поверку кровавым двадцатым веком. Эйфория допустимой свободы с перерывом на стихийную, но, кажется, вполне обоснованную социальным напряжением революцию 1905 года длилась до августа 1914-го, когда под влиянием патриотически настроенных граждан звучащий слишком по-немецки Петербург был переименован в Петроград.

В 1924 году, вскоре после смерти вождя революции В. И. Ленина, город был вновь переименован — в благодарную память об Ильиче — в Ленинград.

В своих указаниях по тотальному разрушению бывшей столицы Российской империи фюрер нацистской Германии А. Гитлер назвал его Petersberg.

Но поздней осенью 1941 года самонадеянный Адольф впал в недоумение. Им овладела ненужная и пагубная во время исторических событий злость. Можно легко реконструировать ход его размышлений: «Почему они там, в России, начали сопротивляться с такой силой? Он где-то ошибся? Но этого не может быть по определению, потому что он — не ошибается! За считаные годы, всего за восемь (!) лет — допустим, не без помощи определенных сил Америки и Европы — ему удалось всё! Он не просто восстановил немецкую экономику и всю привычную немецкую жизнь с ее упорядоченностью после позорного поражения в Первой мировой войне, вогнавшего в депрессию целую нацию, — он восстановил веру немцев в законно избранную сильную власть! В него не просто поверили немецкие народные массы — он стал для них подлинным кумиром! Он не просто начал Вторую мировую войну — но уже, по сути, выиграл ее! Ему теперь принадлежали все, решительно все страны Европы либо в виде легко поверженных им территорий, либо в качестве надежных союзников за печальным исключением этой упрямой островной Британии с ее королем-заикой, а также Швеции, важно заявившей о своем „традиционном“ нейтралитете, и Швейцарии с ее „вооруженным“ нейтралитетом! И вот теперь (временно, разумеется!) — оказывает сопротивление этот СССР?! Почему Советский Союз стал „исключительным“ противником? Почему не сдаются русские дикари? Почему не завершились победой эти два хорошо продуманных им и нарисованных на карте „Барбароссы“ стремительных наступления — на Ленинград и Москву?»

Внятных ответов на эти свои вопросы Гитлер не знал.

Высокопоставленные генералы вермахта также анализировали причины поражения немецких армий под обеими столицами России — официальной и старой. Некоторые из профессиональных военных и аналитиков видели причину поражений в том, что стратегическими операциями со стороны Третьего рейха руководили в ходе операции «Барбаросса» две не равные по возможностям и не очень дружные между собой силы: верхушка вермахта, т. е. вооруженных сил Германии, и руководство Национал-социалистической немецкой рабочей партии (NSDAP) в лице ее главы ефрейтора Адольфа Гитлера — рейхсканцлер свободно мог пренебречь мнением профессионалов и всё повернуть по-своему. И поворачивал порой, причем в самый неподходящий для Германии момент. Генералитет понимал, что у противника — стратегов Советского Союза — наблюдается похожая система взаимодействия между единственной правящей партией — Всесоюзной коммунистической партией (большевиков) во главе с секретарем ее Центрального Комитета Иосифом Сталиным, с одной стороны, и руководством Красной армии, где Верховным главнокомандующим… также был Сталин, — с другой. Но Сталин, кажется, брал на себя меньше несокрушимой инициативы.

Военные авантюры Гитлера принесли неисчислимые бедствия жителям Ленинграда. Власти никак не предполагали, что враг может так быстро дойти до города, и поэтому подробные планы эвакуации пришлось составлять на ходу, уже после нападения гитлеровцев на Советский Союз. Организованная эвакуация жителей продолжалась неполных два месяца, с конца июня до конца августа 1941 года, пока немцы не перерезали все железные дороги, ведущие от Ленинграда. Еще хорошо, что десятки тысяч человек успели эвакуироваться со своими предприятиями. Позже, с сентября 1941 по октябрь 1942 года, эвакуация проходила с гораздо большими трудностями. Всего из окруженного города было вывезено полтора миллиона человек.

В самом осажденном Ленинграде от голода, связанного с блокадой, умерли сотни тысяч, в результате воздушных бомбардировок и артиллерийских обстрелов погибли десятки тысяч жителей города — всего больше миллиона. В дни нечеловеческих испытаний, когда человек, шедший на работу, был похож на бесплотную тень, когда люди могли превратиться в нелюдей, и такие случаи тоже были, более всего, кроме лишней крошки хлеба, ценились помощь, простое человеческое участие и… нечто более высокое, чем простая повседневность.

В городе работали все десять действующих храмов, куда женщины в первую военную Пасху смогли принести на освящение «куличи» — кусочки черного хлеба, выданные по карточке. Ольга Берггольц читала по радио в прямом эфире свои стихи. Работал Театр музыкальной комедии. В филармонии была исполнена Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича. Ленинградские издательства продолжали выпускать книги.

Студенты Ленинградского медицинского института имени Ильи Мечникова, как о том сообщает современный сайт Северо-Западного государственного медицинского университета им. И. И. Мечникова, мало того что дежурили в госпитале по вечерам и в ночные часы, но еще