Добро пожаловать во Францию, Элис! - Джуди Кёртин

– Может, спросим у кого-нибудь? – предложил папа.

В этот момент из дома вышел мужчина, что-то громко крича по-французски и размахивая руками.

– Э-э-э… Бон… жур… – промямлил папа.

Мама опустила стекло:

– Люси? – спросила она.

Но мужчина продолжал ругаться.

Папа обернулся к нам:

– А вы двое, разве не говорите по-французски?

Я покачала головой. Даже если бы я говорила по-французски, то уж точно бы не стала упражняться в произношении перед этим чокнутым французом.

– Я знаю два слова по-французски, – заявила Элис. – Торт и замок.

– Спасибо, Элис, – ответил папа. – Не думаю, что они нам сейчас помогут.

– Ну, – начала мама. – Я знаю всего десять французских слов, но и без них понятно, что это не дом Люси. Поехали, Донал, отсюда.

Папа не заставил себя упрашивать. И через секунду мы на всех парах неслись прочь от роскошного дома, а француз все так же стоял на дороге, потрясая кулаками и что-то крича.

Мы вернулись на главную улицу и свернули у другого магазина. На этот раз мы приехали к ферме, где нас встретили куры и утки, которые обступили машину и истошно кудахтали и крякали.

– Ой, ты только послушай, – воскликнула Элис. – А птицы-то разговаривают на том же самом языке, что и у нас в Ирландии.

В этот момент из амбара выскочили двое огромных псов.

– Хорошенькие собачки, – умилилась Рози.

Собаки бросились к машине и принялись истошно лаять и лязгать зубами перед нашими окнами.

Папа тут же завел двигатель, и мы быстренько уехали с фермы.

Наша третья попытка кончилась тем, что мы остановились у полуразрушенного дома. Поблизости не оказалось ни сумасшедших французов, ни лающих собак, поэтому мы выбрались из машины и уставились на дом.

– Ну, так как, Шейла? – в недоумении спросил папа. – Это он?

– Не глупи, Донал! – возмутилась мама. – Думаешь, Люси не сказала бы нам, что у ее дома отсутствует крыша?

Мы уселись обратно в машину. Признаться, все уже изрядно устали, поэтому настроение заметно упало.

– Так, – заметил папа. – Это уже не смешно. Если мы не найдем дом, то остановимся в ближайшем отеле.

– Круто! – в один голос воскликнули мы с Элис.

– Только через мой труп, – отозвалась мама.

Мы в который раз вернулись на главную улицу, свернули у булочной, повернули направо, а затем еще раз налево. Папа остановил машину рядом с миленьким домиком с железной крышей. Дом был увит плющом, а на красной двери красовался изящный молоток. Домик словно сошел с картинки книги сказок. К счастью, рядом не оказалось ни орущих мужчин, ни собак.

– Ну что? – спросил папа уже, наверное, в пятый раз за сегодняшний день.

– У нас есть только один способ это узнать, – ответила мама и решительно вышла из машины. Она достала из сумки ключ, поднялась по ступенькам и вставила его в замочную скважину. К нашей несказанной радости, дверь поддалась и открылась.

– Круто! – завопили мы хором и разом выскочили из машины.

Мама широко распахнула дверь:

– Добро пожаловать на каникулы! – произнесла она, когда мы промчались мимо нее внутрь.

Глава тринадцатая

Вечер прошел просто замечательно. Мы с Элис выбрали для себя крохотную, но уютную комнату, расположенную в мансарде[7], и принялись развешивать одежду в небольшой миленький шкафчик. Когда все вещи были распакованы, папа отвез нас на побережье, и мы купались до вечера и даже ни капельки не посинели.

На обратном пути мы заехали в супермаркет, и мама была просто поражена выбором свежего мяса, так что она тут же забыла обо всех своих консервных банках с чечевицей и горохом. На радостях мама купила большую курицу, так что можно сказать, что у нас был вполне нормальный ужин.

Когда все наелись, Элис глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула:

– Это самый замечательный ужин в моей жизни!

Думаю, она говорила это без всякой задней мысли. Мама радостно посмотрела на мою подругу, папа обнял маму, Рози обняла Элис, а я подумала, что при таком раскладе каникулы уж точно удадутся!

Прежде чем уснуть, мы с Элис долго болтали, поэтому на следующий день встали очень поздно. Первое, что мы услышали, это крик мамы:

– Донал, я не могу найти овсянку! Я ведь клала две пачки, ты не знаешь, куда они запропастились?

– Нет, – ответил папа.

Мама повысила голос:

– Девочки, вы проснулись? Кто-нибудь из вас видел овсянку?

Элис начала смеяться.

– Ты чего? – спросила я. – С каких это пор слово «овсянка» стало таким смешным?

Элис продолжала веселиться.

– Это я распаковывала овсянку.

– И поэтому тебе так смешно? – все еще ничего не понимая, спросила я.

– Ну, – протянула Элис. – Скажем так, я немного ускорила процесс распаковки.

– Да о чем ты вообще говоришь? – я начала терять терпение.

Элис села в кровати:

– Я выложила упаковки овсянки еще в Лимерике, когда никто из вас не видел, и спрятала их в гараже.

Теперь я тоже не удержалась от смеха.

– Не знала, что ты так ненавидишь овсянку, – захихикала я.

Элис пожала плечами:

– Вовсе нет. Можно сказать, что я ее даже люблю, особенно, если добавить мед, но я помню, что ты ненавидишь кашу.

Я широко улыбнулась:

– Вот это услуга! Спасибо тебе большое, Эл!

– Девочки! – снова крикнула мама. И ее голос оказался значительно ближе к нашей спальне, чем в прошлый раз. Вдруг дверь комнаты открылась, и мама собственной персоной показалась на пороге.

– Доброе утро! Вы слышали, я звала вас? Кто-нибудь видел овсянку?

Я посмотрела на Элис, а Элис на меня.

– Извини, мам, ни я, ни Элис не видели и зернышка овсянки с тех пор, как приехали во Францию.

Это была почти правда.

Элис улыбнулась моей маме.

– Почему бы нам с Элис быстренько не одеться и не съездить в булочную. Там наверняка найдется свежайший хлеб к завтраку.

Мама никак не могла решиться:

– Вообще-то я хотела приготовить кашу на завтрак… А, ладно! Неважно! Мы ведь во Франции, так давайте завтракать как настоящие французы!

Через пять минут мы с Элис уже катили на великах к булочной. Все было точно так, как я себе и представляла – луга, залитые солнцем, безмятежное голубое небо и мы с моей подругой смеемся и болтаем. А лучше всего было то, что хлеб оказался необычайно вкусным, а мама на протяжении всех каникул больше ни разу не упомянула слово «каша».

Глава четырнадцатая

На следующее утро мы с Элис снова вызвались поехать в булочную.

– Это так классно! – сказала моя подруга, когда мы ехали вдоль поля.

– Значит, ты не жалеешь, что не полетела с Грейс на Лансароте?

– Нет, ты что! Здесь клево! – крикнула она и со всех сил закрутила педали так, что мне пришлось ее догонять.

Мы подъехали к булочной и оставили наши велосипеды у невысокого заборчика. Когда, купив хлеб, мы вышли обратно, я попыталась засунуть багеты в сумку, которая висела на руле велосипеда. Вдруг Элис схватила меня за руку.

– Там, в саду… – зашептала она. – Только не смотри!

– О, нет! – застонала я. – Только не говори, что это опять Мелисса. Я думала, ей не так уж и плохо в ее навороченном отеле с тремя бассейнами и пятью ресторанами.

Элис захихикала:

– Это вовсе не Мелисса.

Я тут же успокоилась и стала искать глазами, что такого удивительно увидела моя подруга.

– Я ведь тебе сказала не смотреть! – снова зашептала она.

Я улыбнулась:

– Хорошо, не буду. Только, пожалуйста, скажи, на что я, по-твоему, не должна смотреть, потому что я ничего не понимаю.

– Там мальчик, – ответила Элис.

– Мааальчик? – протянула я. – Ну тогда это все объясняет.

– Да, потому что это самый красивый мальчик, которого ты только видела, – восторженно затараторила Элис.

– Ну, – я почесала в затылке. – Признаться, мама меня не очень отпускает из дома, поэтому в своей жизни я видела мало мальчиков. А на этого ты мне вообще не даешь смотреть.

Элис подняла глаза к небу:

– Ой, ну тогда я тебе его опишу. Он… высокий… хотя вообще-то он сидит, поэтому трудно сказать. Но неважно. У него классные каштановые волосы, а кончики светлые, что вообще потрясно. А его глаза… Он довольно далеко, поэтому не могу сказать точно, но готова поспорить, что они умопомрачительные. На нем модная джинсовая рубашка и…

Я оборвала Элис.

– Что он делает, пока мы тут стоим и обсуждаем его?

Элис мечтательно улыбнулась:

– Он читает! Спорим, это не какая-нибудь тупая книжка о войнушке, которые читают мальчишки в нашем классе. Уверена, это что-то по-настоящему романтичное… Например, сонеты Шекспира. Он…

Вдруг я сообразила:

– Элис, если он читает – значит, он не видит нас, и я могу посмотреть?

С этими словами я повернулась, и наши велосипеды с жутким грохотом повалились на землю. Я не обратила внимания на другие велики, которые были прислонены к нашим. Мальчик тут же вскочил на ноги. Элис оказалась права. Он действительно был высокого роста и необычайно симпатичным.