Творения преподобного Симеона Нового Богослова. Слова и гимны. Книга вторая - Симеон Новый Богослов

Всем этим, во-первых, обнаруживается, какую веру должны мы иметь в Бога; а во-вторых, обнаруживается, что тогда только следует нам именоваться истинно верными, когда исполняем заповеди Его. Ибо без таких дел мертва вера наша, и мы еще мертвы. Испытай же, брате, себя самого добре; и если найдешь, что ни в чем сказанном не имеешь недостатка, но все то творишь с великим усердием и теплым сердцем, то уразумеешь тогда, что вместе с светом веры имеешь ты и непостыждающую надежду; не ту надежду, которая порождается самомнением и тщеславием в погибающих и каковой надежды прелести и лжи не может познать никто из тех, которые питают ее, но надежду, говорю, добрую, истинную, и которая бывает вместе с истинным и не обманывающим светом веры, и поверх которой узришь ты восседающую, как на Херувимах, Любовь, которая есть Бог. Когда обретешь ты таким образом сию Любовь и узришь ее, с тех пор и после не захочешь уже много пытать ни о чем будущем и невидимом, даже и других будешь заставлять не говорить ни о чем таком, станешь убеждать их не пытать ни о чем из этого и не заводить споров и состязаний о том, что имеет быть в другой жизни, поколику сам ты из того своего опыта познал, что все будущее и невидимое неизъяснимо и недомыслимо. Если же ты не сделал еще того, что может тебе первому дать познать, что ты истинно верный христианин, – но по сличению с неверными, ты – верный, а по сличению с верными совестью своею обличаешься яко неверный, – и не имеешь еще совершенной надежды и удостоверения, что имеешь быть в числе спасенных, и не можешь говорить, как говорил святой Павел: подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох. Прочее соблюдается мне венец правды, его-же воздаст ми Господь в день он, праведный Судия (2 Тим. 4, 7, 8); то что пытаешь и спрашиваешь узнать, будут ли святые знать друг друга в Царствии Небесном, когда приидут в созерцание Бога, Который выше всего, и будут зреть Его? Скажи мне, какая тебе польза от этого изыскания? Желал бы я узнать от тебя, какую пользу получишь ты, не имеющий части со Христом, но, как мы сказали, обличаемый совестью своею, что не сохранил заповедей Его, если узнаешь о покое, славе, утешении и блаженном состоянии святых, какого сподобятся они в Царстве Небесном?

Наверное никакой не получишь пользы, но больше еще навлечешь на себя осуждение за то, что при всем том, что познал такие высокие предметы, презираешь их и не хочешь отбросить самомнение и тщеславие и стяжать смирение. Но спрошу тебя и еще, и ты мне ответь спокойно и кротко: если, например, какое-нибудь малое дитя, которое не узнало еще первых букв азбуки, – если, говорю, такое дитя начнет спрашивать истолкования того, что относится к грамматике и риторике, то какой разумный человек согласится отвечать хоть одним словом на такие неразумные вопросы, а не прогонит его скорее как несмысленное, детски мудрствующее и ищущее без толку то, что выше сил его? Если же справедливо так поступит в этом случае, земном и ничтожном, не тем ли паче надлежит так поступить в отношении к тому, что выше слова, и разума, и всякого чувства? Впрочем, если кто и не выучится сам читать, то ничего нет странного и дивного, если, слушая сочинения, написанные эллинами, будет понимать их, как писаные на его языке и о предметах, не превышающих его смысла, ибо слово эллинов – для вещей чувственных, и сказания их суетны и о суетном.

Но те предметы, о которых ты спрашиваешь, не таковы. Они суть таинства сокровенные и недомыслимые, как говорит пророк Давид: приклони небеса и сниде, и мрак под ногама Его (Пс. 17, 10). Какой это мрак? Плоть Господа. Сошел Он и облекся плотию, как облаком примрачным. Далее говорит пророк: и взыде на Херувимы и лете: лете на крилу ветреню. И положи тму закров Свой (Пс. 17, 11, 12).

Видишь ли, что пытание твое касается не простых чувственных вещей, но предметов Божественных, непостижимых, которые не всяким удобно понимаются? Если Сам Господь положил тьму покровом таин Своих и потребен некий великий свет Всесвятого Духа для уразумения сокровенных Его Таин, то ты, еще не сделавшийся обиталищем сего света, как пытаешь познать то, что познать сил не имеешь, как еще несовершенный и непросвещенный? Но чтоб тебе не подумалось, что как ты сидишь во тьме, так и Господь вошел во тьму и скрылся (мраком покрылся), для того говорит еще святой Давид: окрест Его селение Его (Пс. 17, 12). Селение же это святой Павел называет светом: во свете живый неприступнем (1 Тим. 6, 16). Впрочем, оба они, и пророк Давид, и апостол Павел, когда, желая показать, что Божество Его непостижимо, говорят: один, что окрест Его селение Его, а другой: что Он живет во свете неприступном; не то показывают, будто Бог как-нибудь ограничивается и описуется, но такое образное употребляют выражение для пытливых, говоря как бы им: о неразумные пытливцы, не думайте, что Господь и Бог наш, вознесшись, вошел в какую-либо тьму и сокрылся. Он всегда пребывает во славе Божества Своего, которая наполняет все и есть паче (пространнее) всего, в каковой славе Он пребывал и прежде, чем произошло все; но да не погибнем мы в конец от молнийных блистаний Божества Его, положил Он тьму за кров Свой, которая покрыла не Его, а нас: ибо Бог наш, – говорит Писание, – есть огнь поядаяй (Евр. 12, 29) не праведных, но грешных.

Так вот, возлюбленный, узнал ты в немногих словах Божественные и страшные таинства веры нашей; узнал, что Бог сошел на землю и опять восшел на небеса и положил тьму за кров Свой. Ибо не подобает прежде будущего Суда Ему явлену быть нам во славе Отца Его, то есть в Божественной, но подобает сему быть тогда, когда восхощет Отец, Который определил тому время, состоящее в Его власти. Если, таким образом, тайны Царства Небесного сокровенны и, по слову Господа, никому не дано знать их, то для чего оставил ты делание заповедей Его и пытаешь о тайнах, которые сокрыты от всех людей? Ибо се слышишь апостола Павла, который говорит о сем: око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9). Но прежде Вознесения Своего на небеса и положения тьмы за кров Свой Господь дал нам заповеди, как некоторые орудия (мастерские инструменты), дал и веру в Него, как некую художницу и мастерицу, чтоб таким образом мы были обделываемыми сосудами, веру – художницею, а заповеди – орудиями, посредством которых вера, или всехудожное Слово, воссозидает и обновляет нас, когда являемся делателями заповедей Его и деланием их очищаемся, и, преуспевая в сем, освещаемы бываем Святым Духом и получаем ведение таин Царства Небесного. И как ни орудия без художника, ни художник без орудий не могут сделать никакого сосуда, так ни вера без делания заповедей, ни делание заповедей без веры не обновляют и не воссозидают нас, или не делают новыми из ветхих. Когда же стяжеваем оба сии сердцем нераздвоенным, то есть и веру, и заповеди, и делаемся для Владыки Христа благопотребным сосудом, гожим для приятия духовного мира, тогда и Господь, положивший тьму за кров Свой, обновляет в нас благодать Святого Духа, делает нас из ветхих новыми, восставляет живыми из мертвых, рассеивает тьму, проводит ум наш об ону страну тьмы оной и дает ему благодать приникать туда и как бы в малое некое отверстие узревать там столько света, сколько видится его в круге солнца или луны. Таким созерцанием он научается, или, лучше сказать, просвещается, и с убеждением познает, что верующие во Христа, и особенно крещеные младенцами и не чувствующие в себе действия благодати Божией, не могут возыметь даже малой какой части в неизреченных благах Божиих иным способом, кроме как смирением сердца, несомненною верою и вседушным произволением (посвятить себя на служение Богу), то есть не иначе, как если станут соблюдать все заповеди Божии, отвергнутся мира и всего, что в мире, вместе и с пожеланиями своими, охотно и с радостью станут нести все труды и претерпевать все искушения, которые неизбежно испытывать на пути добродетели.

Ты же, прочитавший сие, исследуй себя самого не в возношении лжеименного знания внешней премудрости и не под нагромождением суетных помышлений, со страхом и трепетом. И если хочешь узнать, какова твоя жизнь и каково состояние, спроси душу свою и скажи ей: душа, исполнила ли ты все заповеди Божии или нет? И она, открыв уста совести своей, непременно скажет тебе настоящую истину. Она не станет тебя стыдиться, но обличит тебя и покажет, какие сокровища заложил ты в себя самого, добрые или худые. В свидетельстве совести своей ты найдешь, любил ли ты мир или Бога предпочитал миру; искал ли ты славы человеческой или вожделевал славы Божией; и скажу коротко, если всмотришься в совесть свою и перещупаешь там все, как в сундуке каком, извлекая находящееся там одно за другим, – то все узнаешь чисто-начисто. Ибо предположи в уме своем, что в сундуке совести души твоей находятся – идольчики славолюбия и тщеславия, истуканчики человекоугодия, сласти (конфекты) похвал человеческих, наряды, притворства и лицемерия, семя сребролюбия и другие многие страсти, одни другими покрываемые. Тогда, перебрав и пересмотрев все сие, ты должен будешь сознаться, что худые набрал ты себе сокровища. – Впрочем, заметить при сем понуждаюсь, что если поверх всего того находится у тебя кичение и гордость (ибо, как говорит апостол Павел, разум кичит. – 1 Кор. 8, 1), а с кичением неразлучно самомнение, твердящее нам, что мы значим нечто, когда есмы ничто, – если, говорю, эти страсти лежат у тебя поверх всех, указанных выше, то нет тебе возможности познать ни их, ни те, которые под ними. И когда стал бы кто обличать тебя в них, ты смело ответишь, что ничего такого не видишь в себе, и сколько бы кто ни удостоверял тебя в том, не поверишь.