Майя (фантастическая повесть) - Вера Желиховская

— Я?.. Ничего особенного. Поиграю, вероятно… А когда надоест музыка, пройдусь по парку.

— Вы не боитесь выходить так поздно?

— О, нет. Чего ж бояться?.. Здесь тихо. И к тому же я беру с собой Газель, а вы видите, как ревностно она меня оберегает! — улыбаясь, прибавила молодая девушка.

— Да, чересчур ревностно…. Но вряд ли на ее охрану можно во всех случаях положиться… Серьезно! Не советую вам ходить в сумерки далее сада. Мне говорили, что в окрестностях много волков.

— Волков у нас довольно, но теперь слишком рано для их появления… Позже, зимой, они ходят целыми стаями.

— Не в числе дело, Майя! — отозвался профессор. — В городе опасаются бешеного волка. Было несколько случаев укушений… Собираются делать облавы, не дожидаясь даже снега.

— Вот видите… Вместо прогулки подымитесь лучше к нам на вышку, в лабораторию вашего батюшки, m-lle Marie. Мы устроили там приспособление к подзорной трубе, которое придает большой интерес нашим наблюдениям… Если только ночь будет, как надо надеяться, ясная.

— Да, это изумительно! Я все думаю о вашем увеличителе, барон, и не надивлюсь… Представь, Майя… Барон имеет множество удивительных инструментов в своем «волшебном бауле», — так я назвал его ящик…

— Ваш батюшка оказал такую незаслуженную честь моему дорожному несессеру, — добродушно смеясь, вставил де Велиар.

— Ну, да! Незаслуженную!.. Хотя бы ваш разрушающий и созидающий эфир!.. Или вот этот увеличитель!.. Представь себе, Майя; маленький ящичек, не больше моей табакерки. Барон ставит его на стол рядом с моим микроскопом и проводит из него к стеклу проволоку, и что же ты думаешь? Микроскоп приобретает силы утысячеренные!.. То есть вот до чего: ты знаешь, в какую величину представляется волосок в моем настольном микроскопе?.. Тонкой веревочкой, не правда ли?.. Ну, эта веревочка превращается в корабельный канат, если приложить к краю стеклышка проволоку увеличителя барона де Велиара.

— Неужели?… Как же мы ничего не читали об этом инструменте? — осведомилась Майя. — Как ты не слыхал, папа?.. Ведь он должен произвесть переворот в этом деле!

— Без сомнения! Но барон его существования открывать никому не желает.

— Возможно ли?!.. Мне кажется, это преступление против науки!

— Тайна моего маленького механизма принадлежит не мне! — добродушно возразил барон. — Открывать его я не имею права! Но охотно могу и желаю услужить вашему батюшке, оставив ему этот экземпляр. Сегодня мы будем испытывать его силу на большом телескопе, наблюдая звезды и луну… Не пожелаете ли и вы к нам присоединиться, m-lle Marie?

— Разумеется… И с большим удовольствием! — согласилась Майя. — Я так благодарна вам за отца.

Профессор, между тем, засыпал своего гостя благодарностями и не совсем решительными отказами воспользоваться его щедростью.

— Она мне ровно ничего не стоит! — отклонил и те и другие барон. — Я всегда могу иметь дубликат этой маленькой машинки.

VII

В ожидании темноты, барон после обеда попросил Майю сыграть что-либо и пришел в крайний восторг от ее фантазий. Он удивил ее несколькими замечаниями, совпавшими, как нельзя лучше, с ее собственными представлениями.

— Это очень блестяще!.. Очень оригинально!.. Будто бы видишь танец саламандр в огненных вихрях пожара, — сказал он.

— Такова моя мысль, — согласилась Майя. — Но как вы могли напасть на нее?.. Я, обыкновенно, списываю свою музыку с окружающего. Вот и теперь: мне показалась пляска саламандр там, — в камине, — кивнула она головой на ярко растопленный в глубине гостиной камин. — Я ведь фантазерка!

— О! Да. Я знаю… но ваш термин не верен, — вы не фантазируете, а, действительно видите то, что сокрыто от более грубых натур, и великолепно рисуете звуками!

Майя ничего не отвечала, а только подумала: «Неужели и он видит, что я вижу?» Но говорить с ним об этом она не хотела, все же сильно ему не доверяя, хотя отзывы и внимание его ей льстили.

«Она осторожна! — в то же время подумал барон. — Положительно, ее следует более опасаться, чем этого наивного старика… Она довольно сильна!.. Довольно сильна и очень способна! Надо, кажется, прибегнуть к содействию обычных органических сил, чтоб отвлечь ее от духовных стремлений».

— Ну, а теперь что вы хотите воспроизвести? — заговорил он через несколько минут тихо, осторожным шепотом, будто боясь спугнуть ее мысли или заглушить мелодию нежного andante, к которому перешла она после бурных аккордов. — Затишье после пожара и грозы!.. Светлеющий горизонт и, на его ярком фоне, силуэт приближающегося, любимого создания?..

Майя опустила руки и стремительно встала. Она только что думала о Кассинии, о его возвращении к ней.

— Нет! — шутливым тоном, но побледнев заметно, вскричала она. — С вами опасно предаваться мечтам!.. Лучше пойду пройдусь по саду! Посмотрю на восход луны, пока вы позовете меня на нашу обсерваторию.

И она хотела было исполнить свое намерение, но профессор ему положительно воспротивился.

— Куда идти, на ночь глядя? Не лучше ли всем сейчас подняться наверх?.. Что ж, что луна не встала! До ее восхода можно посмотреть на звезды: они еще ярче, пока ее нет.

Майя очень любила наблюдения над светилами небесными; ей часто случалось долгие часы проводить у отцовского телескопа. Теперь же ее интересовал чрезвычайно увеличительный аппарат, о котором профессор рассказывал такие чудеса. Она поглядела в окно на ясные сумерки, на небо, в глубине которого уже мигали первые звезды, и вдруг, загоревшись желанием посмотреть на них ближе, вскричала:

— Ну что ж, пойдемте!.. Пойдемте наблюдать за тем, как люди живут на Марсе и Венере.

И она, весело оглянувшись на гостя и профессора, чуть не побежала вперед в кабинет отца и его лабораторию, откуда круглая, вьющаяся лестница вела на вышку, в стеклянный павильон, названный ими обсерваторией. Она не останавливалась еще на странном явлении, с нею происходившем; оно бы ее поразило, если б ей дано было его заметить. Куда девалась ее антипатия к барону? Она и думать о ней перестала! Ей было так легко, так весело, как с детства не бывало. Знай Майя опьяняющее действие наркотических средств, она могла бы подумать, что ее чем-нибудь опоили, — так горячо струилась в ней кровь, так крепко билось временами и сладко замирало сердце.

Они взошли на вышку. Барон добродушно смеялся над тем, что она забывает их годы, судя по своим. Он указывал на профессора, немного запыхавшегося и отставшего от них на лестнице, с лампой в руках.

— Кажется, не к чему было заботиться об освещении? — смеясь, сказал он, ставя лампу на стол. — Здесь так светло!