Байки старого мельника - Александр Сергеевич Яцкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заперев дверь на все возможные и невозможные замки, я зашторил все окна, отключил домофон и включил телевизор на полную громкость, чтобы тот заглушил мою панику и, чего я боялся больше всего – возможных стуков в дверь. Я достал из-под стола стеклянную бутылку и, ударив крышкой по краю тумбочки, открыл её. Сделав несколько глотков алкоголя, я схватился за затылок. Стало немного легче. Об этом типе в метро я искренне хотел забыть. И у меня это частично получалось, пока я не вспоминал его образ в моём дворе. Если бы я тогда не увидел его… Я мог объяснить всё, всё понять и дать логическое заключение, но это… Чёрт подери, как он догнал меня, как он узнал, где я живу, как… Как… Весь последующий вечер я смешивал в своём мозгу страх, алкоголь и какие-то дешёвые российские сериалы, идущие по моему ящику. Я сам не помню, как отключился.
Проснулся я от телефонного звонка. Было ещё темно, но не настолько, чтобы я мог рассчитывать на то, что не опоздаю на работу. Я нашарил в кармане мобильный и услышал голос моего коллеги – Антона:
– Денис, привет! У нас проверка внеплановая, ты где?
Я был не в состоянии что-либо говорить, поэтому только и смог, что пробубнеть:
– Меня не будет… Я заболел.
Я повесил трубку и, кое-как попадая пальцами по кнопкам, дублировал сказанное Антону в нашей с ним переписке. Наши проверки – дело обычное и обыденное. Придёт пара солидно одетых мужичка с пузами, им покажут сделанные для таких случаев приборы, а затем они, благополучно получив информацию для отчёта перед уже своим начальством, уедут на машинах в сто раз дороже всего нашего корпуса. Смешно. Однако смеяться мне не хотелось: я всё ещё помнил события вчерашнего дня, как бы я ни старался утопить их в алкоголе. Мне стало нехорошо. Я вышел в туалет и долго, очень долго умывался. Более-менее я смог прийти в себя лишь через пару часов. Идти сегодня на работу смысла не было, но и других занятий у меня было не много.
Я включил телевизор и проверил мои запасы пива: три стеклянные бутылки светлого и одна двухлитровая бутылка тёмного… Вчерашнее подкрепление так и не подоспело, поэтому я не был доволен этим набором. Я решил выйти в магазин, тем более что у меня был абсолютно пустой холодильник, если не учитывать нескольких отвратительных консерв, которые я оставил там несколько лет назад специально, чтобы хоть чем-то наполнить пустующую полку. В мои планы не входило питаться всякой дрянью.
Покинув мой дом, я направился к маленькому магазинчику "Санторини", расположившемуся на углу соседнего дома. В самом деле, ничего общего со знаменитым островом любви это место не имело: здесь торговали не первой свежести едой и второсортным алкоголем, а не товарами искусства и духовной ценности. Но название было красивым, что и привлекало клиентов. Мне же он был приятен лишь своим расположением.
Подобно церковному колоколу прогремел колокольчик над дверью, когда я вошёл внутрь. Продавщица, пожилая тётка с выбритыми бровями, оторвалась от журнала с голыми мальчиками на обложке и улыбнулась мне во все свои немногочисленные зубы:
– Чего, молодой человек? Бутылочку пива? Мартини? Шампанское?..
Да… Эти слова меня задели. Видимо, меня стали узнавать местные продавцы. Репутация алкоголика накладывает на человека определенный отпечаток. Но мне было обиднее всего обзавестись ею, ведь я таковым не являлся. Я улыбнулся и отрицательно покачал головой, давая понять, что ничего из упомянутого в данный момент мне не надо.
– А что же тогда? – спросила продавщица, наморщив лоб.
Я подошёл к прилавку и заказал необходимый мне набор провианта: макароны, гречка, овсянка, хлеб… Я взял также десяток яиц и, если мне не изменяет память, банку шпрот. Я старался не смотреть на стеллаж за женщиной, на котором так маняще расположились наливные полулитровые бутылочки.
– Больше ничего? – на всякий случай переспросила продавщица, будто бы ощущая мои колебания.
– И… И дайте ещё две литровые бутылки…
– Эти? – она, повернувшись к полкам с алкоголем, указала своим погрызенным длинным ногтем на нужную мне марку.
Я пораженчески кивнул. Да, в какой-то степени это было поражение: эта женщина смогла угадать, что мне было нужно. Ну и пусть. Кто она, в конце концов, такая, чтобы я из-за этого переживал? Да и, забегая наперёд, вскоре меня вовсе перестало волновать – что думает обо мне продавщица местной лавчушки.
Я вышел из магазина и двинулся к переходу, который отделял этот магазин от моего дома. Повиновавшись моргающему красному человечку, который стёр своим появлением зелёного, я остановился перед проезжей частью и стал следить за проезжающими мимо машинами. Внезапно что-то заставило меня повернуть голову налево. Мельком я заметил пожилого мужчину, идущего мне навстречу. Он был без головного убора и в ярко-оранжевой куртке – в цвет крыши моего дома. Это был наш дворник – Николай Семёнович, кажется, его звали. Он остановился в метрах пяти от меня и, опёршись на свою помощницу – метлу, стал смотреть куда-то мне за спину. Я обернулся, но ничего, кроме бесконечных машин, разбавляемых трамваем и парой фур, я не увидел. Вновь повернувшись, я понял, что Николай Семёнович смотрит не мне за спину. Он смотрит на меня. Мне стало неуютно. Я нахмурился, а затем, обдумав происходящее, решил заговорить с ним:
– Здравствуйте, Николай Семёнович…
Он молчал. Лишь стоял, сгорбившись и положа обе руки на конец метёлки. Я старался разорвать зрительный контакт, но не мог: он как будто гипнотизировал меня, подчиняя своей воле. Мне становилось не просто не по себе, на меня начинал находить страх, хотелось уйти, убежать, исчезнуть… Но я не мог.
– С Вами всё хорошо? – моё горло пересохло и от того голос мой стал тише и каким-то сдавленным, будто кто-то держал меня за глотку.
Но вместо ответа Николай Семёнович издал какой-то сдавленный писк. Уголки его губ зашевелились и он, медленно моргнув, прохрипел своим глубоким старческим голосом:
– Осень пришла… Осень…
В это мгновение боковым зрением я увидел что-то, что вывело меня из транса. Красный свет сменился зелёным, и это переменило предмет моего внимания, освободив из объятий паралича. Я сорвался с места и побежал, стараясь не смотреть на старого дворника, который, как я был уверен, провожал меня, не
