«В игре и вне игры» - Вячеслав Колосков

11омню, как Григорий впервые рассказал мне о ней: «Это та самая девушка, в честь которой я писал свои стихи!» Я удивился: «Ты же их писал в армии. Вы что, так давно знакомы с Тамарой?» – «Нет, я знаком с ней недавно. Но это не имеет ровно никакого значения! Это она, понимаешь? Девушка мечты. Я се всегда представлял именно такой, до самой маленькой черточки!»

Итак, мы решили сыграть две свадьбы, подали заявления в загс и отметили это событие бутылкой «Плиски». Но вмешались некие бытовые обстоятельства, и в том году кричали «Горько!» только Григорию и Тамаре.

А нам с Таней пришлось ждать еще год. Летом мы снова поехали в лагерь подработать на свадьбу, которую наметили на 31 августа. Подали заявление, пригласили гостей. За неделю до свадьбы сборная воспитателей пионерского лагеря решила сыграть в футбол с командой пансионата «Лесные дали». Игра шла в обшем-то в одни ворога, и вдруг в середине второго тайма соперник, промазав по мячу, попал мне по ногам. Попал как следует: сломал обе лодыжки и берцовые кости ноги. Травма была тяжелой, меня доставили в Склифосовского. Операция, железная скоба, гипс от пятки до паха, кровать в больничном коридоре (мест в палатах не было). Утром прибежала Таня. Я попробовал сразу же отослать ее домой: «Иди к свадьбе готовься». – «Ты с ума сошел? Какая свадьба? Все отменяем!» – «Ничего не отменяется! Свадьба будет точно в назначенные сроки!»

Мне пришлось потрудиться, упрашивая врачей отпустить меня на «торжественное мероприятие». Непривычно было мне скакать на костылях на самый верхний этаж нашего нового дома – бараки в Измайлове наконец-то снесли, родителям дали двухкомнатную квартиру в девятиэтажке. Нелегко было облачиться в единственный костюм, который я купил сразу после армии. Хорошо, что у одного из преподавателей института, Георгия Ивановича Ерфилова, была легковушка. С ею помощью я почти без опоздания подъехал к дому невесты – она с родителями жила на Кутузовском проспекте. Выползаю я из машины, опираюсь на костыли, смотрю вверх, а на балконе – родственники и знакомые. Смеются и плачут!

Такая вот у меня была свадьба! Мы стали жить в семье у Тани. В 35-метровой двухкомнатной квартире размешались ее родители, ее сестра и мы. Тогда это считалось вполне сносными жилищными условиями. Родители Татьяны, как и мои отец и мать, выходцы из деревни, стали горожанами в 1930-х годах. Григорий Иванович Аронов в войну был минером, в боях под Ельней ходил против немецких танков с бутылками с горючей смесью, был тяжело ранен, лечился в омском госпитале. Я его очень уважал, равно как и маму Тани. Прасковья Афанасьевна, удивительно добрая, по-народному мудрая женщина, разумно управляла нашим скромным семейным бюджетом. Она вырастила трех дочерей и меня любила, как сына.

Глава 9

Я заканчивал учебу в институте физкультуры в конце 1960-х годов. Тогда наука и спортивные достижения стали неотделимы друг от друга. Разрабатывались системы тренировочных нагрузок для разных видов спорта, придумывались костюмы для конькобежцев, пловцов, совершенствовались даже бутсы и футбольный мяч!

Я готовился к государственным экзаменам, когда меня пригласил для беседы заведующий кафедрой М.Д. Товаровский, человек, оставивший яркий след в истории отечественного футбола. В 1921 году в восемнадцать лет он был приглашен играть за сборную Киева. Потом защищал цвета киевского «Динамо», сначала как игрок, потом как тренер.

Под его руководством команда занимала второе (1936) и третье (1937) места в чемпионатах страны. После этого возглавил московское «Динамо», но ненадолго. В 1935 году его пригласили на преподавательскую работу в наш институт, где по инициативе Михаила Давидовича была создана кафедра футбола, и до конца жизни он оставался ее руководителем. Кроме этого, опять же М.Д. Товаровскому принадлежала идея организации школы тренеров при институте, которую заканчивали М.И. Якушев, Г.Д. Качалин, В.А. Маслов, Л.Н. Корчебоков, А.В. Тарасов.

Технике и тактике игры мы учились по его работам. И ценили Михаила Давидовича не только как педагога, но и за великолепные человеческие качества. Только с виду он казался сухарем, редко когда улыбался, держал дистанцию с подчиненными, но мы-то знали: он в курсе проблем каждого студента и всегда готов прийти на помощь любому из нас.

Итак, Товаровский пригласил меня на беседу.

– Вячеслав, я познакомился с вашей дипломной работой. Интересная тема, веская аргументация. Уверен, отличная оценка обеспечена. Вы ведь у нас на красный диплом идете?

– Да, Михаил Давидович.

Товаровский встал из-за стола, подошел ко мне, остановился напротив:

– Предположим, диплом у вас лежит в кармане. А дальше что делать будете?

– В Ногинск поеду. Там есть неплохая команда второй лиги «Труд». Я уже играл в ней на тренировочных сборах.

Товаровский перебил меня:

– Знаю «Труд». Там тренером Володя Никаноров, бывший вратарь из ЦДКА. Хороший коллектив складывается. Вот только... Чаю хотите?

Отказаться от чашки чаю с самим Михаилом Давидовичем было невозможно. Мы сели за стол, и разговор продолжился.

– Вам, Слава, без малого двадцать шесть. Даже если бы не было этой ужасной травмы, поздно, простите за прямоту, рассчитывать на то, чтобы вырасти в футбольного мастера. У меня есть другое предложение. Вы ведь постоянный участник кружка молодых ученых? Тема вашей дипломной работы весьма занятна, со временем может перерасти в нечто большее. Не угадываете, к чему клоню?

– Нет, Михаил Давидович.

Я лукавил. Намек был прозрачным, но дело в том, что в нашем институте не было еще такого случая, чтобы кого-то брали на преподавательскую работу сразу со студенческой скамьи. Мне предложили это первому.

Оставайтесь, Слава, на кафедре футбола и хоккея. Оклад сто пять рублей, будете помощником у ПЛ. Савостьянова. Я уже говорил с ним, он двумя руками «за». Даю вам на размышление пару дней.

– Я согласен, Михаил Давидович!

Павел Александрович Савостьянов, заслуженный мастер спорта по хоккею с мячом, невысокий, плотно сбитый (студенты за глаза называли его Батон), был старшим преподавателем, руководителем нашего курса и главным поборником дисциплины. Убеждая в ее необходимости студентов, он обычно вспоминал: «Еще с первых Олимпиад так повелось, что спортсмены приезжали за неделю до начала соревнований и тренировались под присмотром специальных людей. Кто режим нарушал, тех гнали в шею».

«Тогда же водки еще не было, Павел Александрович!» – улыбались мы.

«Режим нарушать – необязательно пить. В Древней Греции был культ тела и здоровья, именно тогда родилась поговорка «В здоровом теле – здоровый дух». Спортсмен – гордость нации, вот как стоял вопрос. А коль ты гордость, то и веди себя подобающим образом. Приехал на Олимпиаду – думай о соревнованиях, а не о драках, шмотках, бабах». Павел Александрович не уставал повторять: «О себе думайте, парни, о будущем своем. Хотите на плаву оставаться – соблюдайте дисциплину!»

Я на всю жизнь запомнил и полюбил его «банные» уроки. Это был мастер-класс! Утром по четвергам мы шли вместе с ним в Доброслободские бани, и там Павел Александрович учил нас, как правильно вымыть баню, как приготовить хороший пар, какую температуру надо при этом поддерживать. Нам он устраивал еще относительно щадящий режим. А вот когда парились лыжники – это надо было видеть! Главным тренером сборной у них был в ту пору Венедикт Каменский, и в команду входили такие прославленные спортсмены, как чемпионы мира и Олимпиад В. Веденин, А. Акентьев, Г. Кулакова, Р. Сметанина. Те, кто парил лыжников, надевали шерстяную футболку, шапочку, рукавицы по локоть, брали в рот смоченную холодной водой мочалку, чтобы легче было дышать, и начинали «измываться над клиентами». Ребята стонали, выли, охали. Так вот, Савостьянов в качестве образца выбрал для нас систему Каменского. Пройдя эту школу, многие его ученики, и я в том числе, до сих пор приверженцы бани.

Случалось, что некоторые его ученики становились банщиками. Я имею в виду своего сослуживца и товарища по институту Вадима Рубцова. У него были задатки хоккеиста, но слишком мягким и добрым оказался для этой жесткой профессии характер. Вадим устроился в Сандуны, ему приходилось обслуживать преуспевающих людей, и Рубцов начал комплексовать: он ведь тоже мог стать одним из них. В общем, Вадим запил, и скоро его не стало.

Прославленные наши хоккеисты К. Локтев, В. Альметов и В. Александров в Центральных банях в бассейн запускали кильку в маринаде и закусывали, хватая ее с воды. Нет, это была не пьяная выходка, а озорство, ребячество. Савостьянов по этому поводу говорил так: «Лишнюю энергию нельзя копить в себе, иначе вас разнесет, как паровой котел. В бане не только пот и лишний вес, но и шлаки с души улетучиваются».

Получив диплом, я стал помощником Павла Александровича Савостьянова. Началась работа на кафедре футбола и хоккея, в группе, состоявшей из двенадцати футболистов и тринадцати хоккеистов. Павел .Александрович вел теоретическую работу, я – практическую. Кроме того, в мои обязанности входило обеспечение в учебных группах дисциплины, организация досуга студентов, контакты с вечерниками, заочниками. После занятий мы готовили площадки к тренировкам, чистили и заливали лед. Черновой работой занимались все без исключения. Бок о бок со мной «пахал» участник Великой Отечественной войны, орденоносец, заслуженный мастер спорта, чемпион мира и Олимпийских игр по классической борьбе Анатолий Иванович Парфенов. В нашем институте он учился заочно. Прилежно писал конспекты (поблажек в ГЦоЛИФКе не делали никому), наравне со всеми сдавал экзамены. По программе ему пришлось осваивать зимние виды спорта, и он встал на коньки. «Ты меня, главное, Вячеслав Иванович, тормозить научи, во мне же восемь пудов, я ваши бортики в щепки разнесу!»