Ради жизни. Рассказы по миру романа 'Дурак космического масштаба' (СИ) - Кристиан Бэд

Вальтер оценил плотный куржак на бороде новоявленного брата. В голове промелькнуло: «Мой обледеневший труп похоронят рядом с месячным трупом Дяди».

Он улыбнулся и кивнул.

Извар резал лазерной пилой кирпичи из плотного наста. Ясон бестолково мешался у него под ногами. Вальтер ждал, не торопясь включаться в сооружение снежной хижины. Он не умел строить из снега.

Извар той же пилой очертил на плотном снегу небольшой круг, метра три в диаметре, поставил Ясона утаптывать по оплавленной линии канавку для укладки кирпичей.

— Ровно по моему кругу! — прошипел он.

Вальтеру бородач предложил подтаскивать кирпичи, и тот взялся с готовностью: замёрз стоять без дела.

Извар встал в центре круга, Вальтер начал таскать ему стройматериал. Ясон, потоптавшись немного там, где приказал брат, стал бродить вокруг кучи нарезанного наста, словно бы охраняя её.

В общем, работа закипела.

Кровь в жилах Вальтера разогрелась, но вместе с кровью вскипел и гнев.

«Почему я не взял скафандр? — злился он. — Это же сумасшествие — пешком тащиться через горы и снежную пустошь! А лыжи? Ведь существуют же лыжи!»

Надо отдать должное Извару — хижину он соорудил быстро, ловко обрезая лазером кирпичи и укладывая их друг на друга. Вскоре Вальтер уже подтащил большой треугольный блок — закрыть дыру в крыше.

Извар, замуровавший себя внутри округлого строения, прорезал с подветренной стороны дыру и вылез.

Дыру обложили снежными кирпичами, соорудив вход.

Вальтер отряхнул перчатки. К счастью, они не промокали.

Хижина напоминала половинку белого яблока, уложенную на срез. Ясон первый забрался внутрь и устроился у стены. Извар огляделся по сторонам, разложил вокруг хижины ленты со светошумовыми гранатами.

— Звери? — спросил Вальтер.

— Айю, — буркнул Извар.

Он что-то ещё пробубнил в бороду, но Вальтер не разобрал слов, хотя по-экзотиански говорил и понимал без затруднений. Чужому языку бабушка учила его с детства. Языку, но не нравам.

Вслед за Изваром он вполз на четвереньках в дыру. Не желая играть в дикаря, включил подсветку на коммуникаторе.

В мягком свете, разливающемся от запястья, расстелил кусок термоплёнки — единственное, что ему посоветовали взять с собой, достал из-за пазухи фляжку и бутерброды, выпил тёплого отвара, приготовленного по рецепту бабушки.

Братья распаковали вяленое мясо, сухари. Позвали и гостя.

Нет уж…

Вальтер отказался от незнакомой еды. Но напиток Извар предложил более настойчиво, бесцеремонно ткнув фляжку едва не в рот.

Отказываться было невежливо. Вальтер понюхал — в лицо ударили пары спирта. Сделал вид, что глотает, но пить не стал.

Однако горлышко фляжки было влажным, и того, что осталось на губах, хватило вшитому датчику, чтобы подать сигнал опасности.

В запястье кольнуло, словно иглой: яд!

Вдох — выдох.

«Ты не умер мгновенно, значит — дыши и думай».

Вальтер ещё раз медленно и плавно вдохнул, отслеживая, как воздух наполняет лёгкие отдел за отделом. Вытер губы рукой. Он жив. Он разберётся с этим.

Успокоившись, узнал и вкус, забитый спиртом. Это была арика.

Не страшно.

Бабушка приучала его к арике с детства. И потому дозы на губах вряд ли хватит, чтобы убить его.

Но… почему так просто? Вся эта скрытая ненависть, косые взгляды, шепотки за спиной — всё вылилось в пару капель арики?

Он пристально посмотрел на Извара, и тот не отвёл взгляд. Даже протянул полосу сушёного мяса.

Брат явно не ждал, что Вальтер захрипит и забьётся в конвульсиях. Значит, думал, что яд будет действовать медленно? А почему он так думал?

Противоядия от арики нет. Только привычка. Сюрприз, данники?

Вальтер взял мясо, понюхал. От резкого аммиачного запаха из глаз побежали слёзы. Он брезгливо поморщился и вернул вонючую еду.

Ясон засмеялся, обнажая белые до синевы зубы. Белая радужка, белые зубы. Призрак пустоши — и тот краше!

Вальтер погасил подсветку. Нужно было поспать, пока тело ещё хранит тепло. В хижине хотя бы нет ветра.

Он закрыл глаза и провалился в сон. Многолетние тренировки снова выручили его. И точно так же выручил переполненный мочевой пузырь, разбудив перед самым рассветом.

Ноги замёрзли, но не фатально. Термоплёнка оказалась неплохой штукой. Да и в хижине за ночь скопилось тепло.

Он встал, стараясь не шуметь, выбрался в ночь, ёжась от холода, глянул в бархат прояснившегося неба. Арья, искусственный спутник Граны, сияла ярче всех звёзд. Хороший ориентир, если вдруг придётся бродить по ночам.

Вальтер отошёл от входа в снежную хижину, расстегнул комбинезон, подпуская к телу холод: «Вот и познакомились».

В хижине он не стал смотреть данные по анализу яда, чтобы не заметили братья. Но теперь, когда ушёл от возможного наблюдения, пора было и взглянуть.

Вызвал цифры, вспыхнувшие голограммой над запястьем. Так и есть, арика! И нейролептик АФ146/ритро.

«Действие малоизучено. Предположительно замедлитель и консервант».

Редкая дрянь, раз анализатор на нём споткнулся. Замедлитель? И что теперь? Ждать? Сколько?

Он вернулся в хижину, лёг. Несмотря на холод и тревожные мысли, нужно было уснуть.

В голове билось: «Справился ли организм с полученной дозой арики? Или это будет пролонгированная смерть? Шоу на похоронах? Но зачем?»

Вальтер вздохнул. Отступать было поздно — один он отсюда не выберется. Значит, ему придётся участвовать в каких-то нелепых местных обрядах, глупых, незнакомых. Похороны — дело и без того неприятное, а при такой бурной родственной «любви»…

Не спалось.

Отдых был нужен и важен, и Вальтер начал готовить себя к трансу. Медленно, с кончиков озябших пальцев. Требовалось дать организму яркую картинку расширяющихся сосудов, и тогда сосуды и в самом деле расширятся, а пальцы согреются.

Он мысленно погладил каждый палец, задерживая внимание на кончиках, создал в воображении тёплый солнечный шарик и начал катать по большому пальцу, массируя его. Потом перешёл к указательному пальцу, к среднему… Перекинул шарик на другую ногу. Покатал и там. Дал свету перетечь несколько раз из ступни в ступню, стал разогревать мыслетворный сгусток плазмы, маленькое живое солнышко…

Стало тепло. Вальтер согрелся в лучах своего внутреннего солнца, растворился, растаял.

Сознание ушло в свой светлый дом.

От взрывов он не проснулся, только от руки Ясона, тянущейся к лицу.

Вскочил, не дав коснуться себя:

— Что там?

За снежной стеной их хижины вспыхивали и грохотали свето-шумовые заряды. Сквозь полупрозрачный снег эта пляска казалась фейерверком.

— Айю пришли, — сказал Ясон.

Он дрожал и ёжился.

Вальтер мог испугаться, наверное, но он всё ещё был согрет золотым светом своего личного солнца, и живая плазма бежала по его венам.

Спросил:

— А посмотреть на них можно?