Далекая страна - Алекс Кош

Когда я прошёл вслед за ним в дверь, моему взору открылся приличных размеров зал, на полу которого на равном расстоянии друг от друга стояли круглые платформы высотой в пару десятков сантиметров. Все они были покрыты золотом, как и большинство вещей, созданных Ремесленниками. Это были знаменитые «телепорты»!

«Телепортами» пользовались только в стенах Академии, и узнал я их только по рассказам, неизвестно как просочившимся за стены Академии. Кто‑то из Великих Домов, помнится, жаловался, что можно было бы оснастить этими «телепортами» весь город, но Академия ревностно охраняла свои секреты и не собиралась ими делиться ни с кем.

– Это мне… туда? – спросил я, с некоторым страхом глядя на круглую платформу, которая засветилась, едва к ней подошёл мой проводник.

Моя опаска легко понятна, если знать принцип действия «телепортов». Я его, понятно дело, не знал, но слышал кое‑какие догадки, которые они мне совершенно не понравились. Чего стоит одна теория, по которой «телепорт» разбирает человека на мелкие кусочки, а потом собирает его в другом месте. Мне совершенно не улыбалось быть разобранным на мелкие кусочки. А вдруг потом что‑нибудь не так соберётся?

Ник понимающе улыбнулся.

– Небось вспомнил одну из теорий, распространённых в городе?

Я согласно кивнул.

– Можешь расслабиться, все они довольно далеки от правды. Более того, скажу по секрету, большинство из них Академия распространяет сама, – он предупреждающе поднял руку. – Не спрашивай, просто у Академии своя, очень сложная политика. Я могу дать тебе слово, что ничего страшного в «телепортации» нет. Тебя не расщепит на атомы, и не будет никаких твоих копий.

Хотя я понятия не имел, что такое «атомы», да и о «расщеплении» имел лишь смутные догадки, я ему всё же поверил. Как тут не поверишь, ведь Ремесленники никогда не лгут… во всяком случае так многие считают.

– Что мне делать? – как можно бодрее спросил я.

– Просто встань на этот святящийся круг, а когда попадёшь в другое помещение, тут же сойди с него.

Я послушно встал на «телепорт» и, естественно, моргнул, слегка ослеплённый светом, идущим от платформы. Едва моргнув, я с удивлением понял, что уже «телепортировался». Я оказался в обычном с виду кабинете, в строгом стиле со стеллажами книг вдоль стен, большим столом и парой кресел посередине. Единственным источником света было окно, в которое бросало лучи солнце.

Я так засмотрелся, что чуть не забыл сойти с «телепорта».

Едва я отошёл, во вспышке света появился Ник.

– Предупреждаю сразу, ничего не трогай. А то превратишься в лягушку… случайно. Садись сюда, – он указал на здоровенное кресло, стоящее напротив стола. – И жди, когда придёт Ремесленник Ромиус. А мне нужно присутствовать на принятии, оно ещё далеко не закончилось.

Договорив, он так же быстро шагнул на телепорт и тут же пропал в лёгкой вспышке света.

Я с опаской на цыпочках подошёл к креслу и сел в него. Чего уж говорить, оно оказалось невероятно мягким.

Хотя голова всё ещё болела, я сосредоточился и решил обдумать, что же со мной всё‑таки сегодня случилось. Хорошо, что я кое‑что знаю про эти испытания, а всё благодаря Чезу, он всегда рассказывал мне всё, что по таким крупицам собирал годами. Он просто бредил Академией и знал о ней всё, что только возможно, а благодаря ему, я и сам стал знать не на много меньше.

В первом испытании определяется сила и склонность к стихиям. Сначала определяются общие способности, затем предрасположенность, по которой выделяется одна из четырёх сфер. Потом измеряется сила, собранная грань «призмы» горит тем ярче, чем больше силы у человека. Естественно, на самом деле для каждого человека призма светится по‑своему. Нет ничего удивительного в том, что я увидел и даже умудрился собрать все четыре грани. Такое бывает довольно часто, это просто означает, что у меня равная предрасположенность ко всем стихиям. Но вот то, что меня ослепило, об этом я ничего не знаю. Ну не может у меня быть таких сильных способностей к Ремеслу, ведь даже записывая очередной музыкальный альбом, я в поте лица сижу перед «музыкалой» несколько дней подряд с перерывом на обед и ужин. Причём на те же самые действия, за исключением написания музыки, у Чеза тратится всего несколько часов. Если у меня столько силы, сколько показало испытание, то Чез, выходит, чуть ли не полубог. Хех, а смешно. Чез – полубог, вот умора.

Что меня больше всего волновало, так это тот факт, что я прошёл по всему двору не один раз и, я совершенно уверен, что никаких сгустков энергии не видел. Это‑то и есть самое странное…

Чтобы лучше мыслилось, я поудобнее устроился в кресле, и сам не заметил, как задремал.

* * *

Типичный класс. За столами сидят маленькие дети.

У доски стоит маленький мальчик и с серьёзным лицом декламирует:

– Мой дядя самых честных правил…

* * *

Разбудила меня яркая вспышка «телепорта». Из неё вышел плотный человек в красной ливрее и с чёрным посохом в руках.

Посох был исключительной прерогативой Высших Ремесленников, потому что лишь они могли наложить соответствующие заклинания, да и никому кроме них посохи были просто не нужны. Они использовали посохи для более сложных заклинаний, и, кроме того, каким‑то образом аккумулировали в них «маги». Посох в руках этого человека был сделан из чёрного дерева «тувит», по слухам растущем где‑то в Шатере, и на нём были начертаны какие‑то непонятные узоры. Я поневоле уставился на посох, потому что никогда ещё не видел ничего подобного.

Посох этот человек тут же кинул в угол и он завис там в вертикальном положении на равном расстоянии от каждой из двух стен и пола.

– Ну что ж, теперь поговорим с вами господин как вас там, – весело сказал Высший Ремесленник, садясь во второе кресло.

Я перевёл взгляд с посоха на Высшего Ремесленника Ромиуса, как я полагаю, его звали именно так. Он как раз вышел из тени и я, наконец, смог его рассмотреть: длинные рыжие волосы ниспадали на весьма широкие плечи, ростом высок, лицо сразу располагает к себе, и весь его вид говорит – этому человеку можно доверить всё, что угодно. Сразу на ум приходит какой‑нибудь добрый дядюшка из дальней родни, который всегда рад помочь своему родственнику.

Он продолжил.

– Что вы скажете в своё оправдание?

Вот такого я совершенно не ожидал, и удивлённо застыл, глядя на Ремесленника.

– В каком смысле? – наконец пришёл я в себя.

– Вы стоите на площади, льёте слёзы и кричите неизвестно чего. Какое у вас оправдание? – спросил он серьёзным тоном, причём глубоко в его глазах таилась явная насмешка.

– Да вот, дай, думаю, повеселю Ремесленников. Стоите на площади, скучаете, а так хоть какое‑то развлечение.

Ремесленник усмехнулся.

– Да уж, повеселил, что уж говорить. Я догадываюсь, что случилось на площади, – перешёл он на серьёзный тон. – А что ты сам об этом думаешь, что по твоему мнению произошло?

Ну что тут скажешь?

– Я сам не знаю, – начал я. – Понимаете, я уже собрался уходить, когда вдруг увидел эту вашу призму. Она висела над двором и была настолько изуродована каким‑то извращенцем, что мне её стало просто по‑человечески жалко. Настолько жалко, что пришлось мне выделить все четыре цвета. Кто же знал, что они так светиться ярко начнут…

Ремесленник молча кивнул, показывая мне, чтобы я продолжал.

– Ну и всё… у меня резко заслезились глаза, а дальше вы видели.

– И что ты об этом думаешь? – спросил он.

– В общем‑то, всё понятно. То, что я смог собрать все четыре грани, указывает на то, что у меня одинаковый талант ко всем стихиям…

Ремесленник согласно кивнул.

– А касаемо ослепления… об этом я ничего сказать не могу, но зато могу добавить, что есть во всём этом одна странность. Я несколько раз до этого проходил по двору и, совершенно однозначно могу сказать, что не видел в воздухе никаких магических призм.

Ремесленник удивлённо приподнял одну бровь.

– Значит так, да? – задумчиво произнёс он. – А что ты делал в тот момент, когда увидел головоломку?

– Ничего особенного, шёл мимо вас, и слушал музыку.

– Музыку? Интересно, и что именно?

– Да обычную композицию, – неуверенно ответил я.

– Какую композицию? – подавшись вперёд, спросил он.

Пришлось признаться, что свою собственную.

– Интересно, – опять произнёс он. – Значит так, наш разговор останется сугубо между нами. Испытания тебе проходить бесполезно, потому что ты их всё равно не пройдёшь…

– Как это?! – обиженно вскрикнул я.

– Очень просто, у тебя нет силы. Вернее есть, но немного, чуть больше чем у среднего человека, но много меньше того, что требуется для прохождения испытания. Так что в чём‑то ты прав, у тебя действительно равная склонность ко всем стихиям, но способности настолько малы, что ты не должен был не то что собрать, но даже увидеть «призму». Но сейчас это не важно, потому что я тебя всё равно зачислю. С твоим случаем стоит разобраться, а на первых порах обучения недостаток силы можно списать на простую нехватку умения. Если тебя о чём‑то будут спрашивать, то ты можешь смело отвечать, что все испытания прошёл, а какими именно они были… это сугубо личное дело. Испытания у каждого свои и многие не любят про них вспоминать…