Продавец погоды - Питер Дикинсон

И в этой связи вы, мистер Тинкер, интересуете нас вдвойне. Прежде всего вы можете объяснить совершенно непонятную до этого времени погоду в Англии. А во-вторых, похоже, что машинофобия, поражающая всех, кто ступает на английскую землю, на вас не действует. Судя по всему, вы первый бесспорный случай из всех двадцати миллионов, покинувших пределы Англии.

— Двадцать миллионов?! — воскликнул пораженный Джеффри. — Но как же они добрались сюда?

— Время рождает своих героев, — усмехнулся Палье, — особенно, если на этом можно сделать деньги. Первое лето пароходы стояли вдоль всего побережья Англии, вдоль той невидимой границы, за которой начиналась загадочная машинофобия. К ним бесконечной чередой подходили парусные лодки. Многие отдавали все, что у них было, лишь бы покинуть Англию. Они прибывали сюда сотнями тысяч. Только в Морле, здесь, вместе со мной, работало тогда двенадцать человек. В Кале отдали иммиграционной службе целых три квартала, и то едва справлялись с потоком беженцев. А вы, англичане, стали именно беженцами. Когда мне было столько лет, сколько сейчас вам, мистер Тинкер, я видел других беженцев — они спасались от наступавших гитлеровских войск. Я видел беженцев, несущих тюки с бельем, с детьми и попугаями, везущих свои чемоданы на тачках и повозках, плачущих, побежденных людей. Такими к нам пришли и вы, пять лет тому назад.

И никто не скажет, сколько человек погибло. Там, в Англии, легко понять почему, нет нормальных лекарств. Эпидемии опустошали города. По снимкам из космоса мы знаем, что Лондон и Глазго горели несколько недель. Но мы не знаем самого главного: отчего все это произошло.

— А какая теперь разница? — устало спросил Джеффри.

— Если это случилось в Англии, — ответил ему генерал, — то это может произойти и во Франции. И в России. И в Америке… Парень, твоя страна заболела. Сначала мы ее изолируем, потом обследуем. Мы работаем не для Англии. То, что мы делаем, нужно Франции. Нужно Европе, всему миру.

— Ну хорошо, — сказал Джеффри. — Я расскажу все, что знаю. Пусть это и не много, ведь я потерял память. И Салли тоже, хотя, честно говоря, вряд ли она представляет себе, что творится за пределами Веймута. Чего бы мне хотелось, так это вернуться и попытаться выяснить, в чем там дело… Если, конечно, вы мне поможете… На ради Франции, и не ради мира, а чтобы знать. (А еще ради дяди Якоба. И если получится, он постарается не упоминать про Раднор).

— Можно и мне с тобой? — спросила Салли.

— Нет, — хором ответили Джеффри и месте Палье.

— Да, ты должна отправиться вместе с братом, — сказал генерал.

— Я думаю, мне тут не понравится, — продолжала Салли. — Мне кажется, эти штуки просто ужасны. — И она показала в окно на «рено», который на полной скорости, в экстазе визжа тормозами, преодолел крутой поворот и помчался дальше мимо благосклонно взирающего на него жандарма.

— Ты скоро к ним привыкнешь, — попытался успокоить ее месье Палье.

— Тебе лучше остаться здесь, — добавил Джеффри. — Честно говоря, Англия слишком опасна. Тут, по крайней мере, никто не станет топить тебя за то, что ты нарисовала пару картинок.

Генерал недовольно хмыкнул.

— Вы правы, мадемуазель, — заявил он. — Вы должны ехать. Ваш брат не помнит, что сейчас творится в Англии. Ему нужен проводник. И никого кроме вас все равно нет. Мишель, это необходимо. — И он что-то очень твердо сказал Палье по-французски.

Джеффри, немного привыкший к звукам французской речи, сумел разобрать только, что дети, мол, все равно ничего существенного не знают, а вот разведать, вполне возможно, смогут куда больше других агентов.

— Молодой человек, — генерал снова повернулся к Джеффри. — В сложившейся ситуации ваши способности — оружие более грозное, чем, скажем, противотанковое ружье. Но если мы даже и отправим вас в Англию, что вы там будете делать? Не можете же вы обследовать весь остров, все двести тысяч квадратных километров.

— Я думал, — ответил Джеффри, — прежде всего отправиться в центры аномальной погоды, о который вы упоминали. Тот, что на границе с Уэльсом, кажется самым интересным.

— Почему? — И генерал до того забросал его вопросами, измотал мрачными взглядами и многозначительным хмыканьем, что Джеффри решил все-таки рассказать о записке дяди Якова и о слухах, окружающих Раднор.

— Понятненько, — кивнул генерал. — Мы направим вас к этой точке. Вы уточните, что там такое, узнаете точное местоположение, и тогда мы нанесем прицельный ракетный удар. Мы каленым железом выжжем болезнь. А когда вы вернетесь, то сделаете нам немного нормальной французской погоды. Знаете, последние пять лет мы вынуждены терпеть ваш ужасный английский климат. Должен же где-то идти дождь, не правда ли, Мишель?

И генерал засмеялся резким, лающим смехом, словно не часть позволял себе такую роскошь.

4. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Две недели спустя они уже нежились в безделье под полными ветра парусами тридцатидвухфутовой красавицы яхты, ведомой твердой рукой мистера Рейсона — полного и вечно серьезного художника-декоратора, одним из первых покинувшего Англию. Генерал привез его из самой Ниццы, и все потому, что #Рейсон был когда-то владельцем яхты на реке Болье и маленького бунгало на ее берегу. За время своей жизни в Англии Рейсон все без исключения выходные провел, усердно бороздя эти воды, и мог найти дорогу домой даже с закрытыми глазами.

Матросами на его яхте были англичане; братья Бэзил и Артур. Шесть лет тому назад они жили около Борнмута, зарабатывали в теплые летние месяцы себе на жизнь, устраивая морские прогулки для многочисленных туристов. Теперь они были владельцами маленького гаража в Бресте, который генерал угрожал закрыть, если братья не согласятся принять участие в этом путешествии. Познакомившись с Бэзилом и Артуром поближе, Джеффри понял, что они согласились бы без всякого принуждения, попроси их генерал по-хорошему.

Кетч, на котором они плыли, принадлежал одному весьма раздосадованному миллионеру, который никак не хотел с ним расставаться — вплоть до того момента, когда ему позвонил лично президент Франции. Этот кетч был, наверное, лучшим безмоторным судном на свете. Дело в том, что они до сих пор почти ничего не знали об отношении Англии к машинам. Почувствуют ли англичане присутствие мотора, пусть и не работающего? Встретится ли им на пути невесть откуда взявшийся ураган? Салли полагала, что нет. Но рисковать все равно не хотелось.

Правда, в итоге они все равно собирались воспользоваться помощью мотора. Это стало темой второй горячей дискуссии в Морле. (Первая была о том, едет Салли с братом или нет; Джеффри и месте Палье против Салли и генерала. Команда Салли одержала победу за явным преимуществом; отчасти из-за того, что действительно никто, кроме Салли, не знал положения дел в Англии, а отчасти потому, что генерал мог одной левой переспорить трех Джеффри и двадцать месье Палье сразу.) Вопрос заключался в том, как дети доберутся от побережья Англии до границы Уэльса. Все-таки больше двухсот пятидесяти миль — не шутка. Пойдут ли они пешком, каждую секунду рискуя обнаружить себя в стране, где каждая деревня (и Салли это подтвердила) считает всех чужаков врагами? Конечно, нет, если можно этого избежать.