Тайна старинного рояля - Поль-Жак Бонзон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мсье Воклен, — сказала она со смехом, — вот видите, наконец и к вам пришли. Напрасно вы говорили, что никому не нужны!
Потом обратилась к нам:
— Мсье Воклену немного не хватает развлечений. В больнице пока нет специальных книг для слепых… Я одолжила бы ему транзистор, но радио в палатах, к несчастью, слушать запрещено.
Она ласково спросила старика, не нужно ли ему чего, поправила подушку и ушла.
Мади возобновила разговор, избегая касаться тем, которые могли взволновать больного. Единственным предметом, отвлекавшим его от печальных мыслей, была музыка. Он знал множество подробностей из жизни великих музыкантов и говорил об этих людях так, будто был лично с ними знаком. Вот и теперь мсье Воклен с воодушевлением рассказывал нам о жизни Шопена, время от времени пробегая пальцами по одеялу, будто по клавишам. Однако вскоре на его лице появилась усталость, голос ослаб.
Время шло, пора было уходить. Я сказал, что Корже и Сапожник собираются в больницу завтра, и если ему что-нибудь надо, то мои друзья принесут.
— Хорошо, — согласился он. — Если будет время, зайди к мадам Лазерг, она даст тебе ключи. Найди у меня такую толстую книгу, она стоит на этажерке у камина. Это монография о Бетховене, изданная для слепых, но заголовок, ты увидишь, напечатан обычными буквами. Мне очень хочется перечитать эту книгу.
Я пообещал отыскать книгу и передать ее с Сапожником. Старик еще раз поблагодарил нас за продолжительный визит, который, по его словам, немного отвлек его от грустных мыслей; но, пожимая ему руку, я заметил, что пальцы его дрожат.
— Видишь, Тиду, — заговорила Мади, когда мы вышли из палаты, — он все больше и больше верит в то, что все его беды — от человека в сером пальто. Господи, выздоровел бы он побыстрее, вернулся бы домой и убедился, что там все в порядке!
Пройдя по коридору, мы чуть не столкнулись с той молоденькой медсестрой, которая разговорилась с нами в палате. Она вышла из другой палаты, держа в руках поднос с перевязочными материалами. Узнав нас, она ласково улыбнулась и сказала:
— Если можете, приходите к мсье Воклену почаще. Кажется, его тревожат какие-то тяжелые мысли. Его нужно отвлекать от них. Жалко, что человек, который приходил вчера и спрашивал о его здоровье, не захотел к нему зайти.
Я с удивлением посмотрел на Мади. Кого имеет в виду медсестра? Точно не мадам Лазерг: та была здесь лишь на следующий день после аварии.
Заметив изумление, написанное на наших лицах, Девушка добавила:
— Да-да, какой-то господин в сером пальто. Он очень подробно расспрашивал о здоровье мсье Воклена, но в палату зайти отказался. И меня просил не говорить больному о его визите, не знаю почему.
Мади едва не вскрикнула. Пытаясь скрыть волнение, я стал расспрашивать сестру:
— Он невысокого роста, точно? И голос немного гнусавый?
Вы его знаете?
Как сказать…
Честно говоря, его поведение мне показалось немного странным. Вместо того чтобы обрадоваться, узнав, что мсье Воклен вне опасности, он как будто расстроился.
Действительно, — горячо заговорила Мади, — это странный человек, хорошо, что наш друг его не видел… И хорошо было бы, если бы никто не говорил ему об этом человеке.
Из деликатности, а может, просто потому, что торопилась, медсестра тут же ушла. Мы вышли из больничного корпуса. Мади была бледна, я, наверное, тоже выглядел не лучшим образом. Итак, не попав в квартиру мсье Воклена, таинственный торговец роялями явился в больницу! Он отказался зайти в палату, но подробно расспрашивал сиделку и к тому же — это самое важное! — не смог скрыть огорчения, узнав, что наш друг поправляется. Неужели опасения мсье Воклена небезосновательны?
Возвращаясь из больницы, все еще под впечатлением того, что там узнали, мы едва не забыли на площади Белькур сделать пересадку на другой троллейбус.
Друзья ждали нас, как было условлено, в Пещере. Новость их просто ошеломила. Значит, человек в сером пальто действительно опасен! Мы должны узнать, как его зовут, где он живет… Но как найти его? Придет ли он снова в больницу к слепому? Это маловероятно, по крайней мере в ближайшее время…
Мы не знаем его примет, — проговорил Бифштекс, — кроме этого серого пальто с меховым воротником… Впрочем, может быть, у него это пальто единственное?
Давайте поспрашиваем у жильцов, — предложил Гиль. — Может, старьевщики его знают?
Сапожник покачал головой.
— Это будет трудно, старьевщики нас недолюбливают… А тамошние мальчишки, кажется, над нами просто издеваются.
Команда разошлась по домам поздно, слишком поздно, и я не успел сходить за книгой о Бетховене, но пообещал Сапожнику принести ее завтра утром. Прощаясь с ним на перекрёстке, я и представить себе не мог, что меня ожидает…
ЗАПИСКА В ЗОНТЕ
Ночью мне приснился человек в сером пальто. С ним был Кафи: незнакомец тащил мою собаку на поводке к себе домой. Кафи упирался, не желая идти с ним, и тогда он в ярости стал избивать собаку. Кафи лаял, бросался на негодяя, пытаясь его укусить, но тот всякий раз ловко отражал его атаки.
Этот кошмар преследовал меня и утром, когда я отправился за книгой в квартиру слепого. Был канун Рождества. Всю ночь шел дождь, погода вконец испортилась. Мама заволновалась, когда увидела, что я собираюсь на улицу: она боялась, что я попаду под дождь.
— Тиду, я как раз собиралась пришить карман к твоему плащу. Но до обеда не успею.
Я объяснил, что должен идти на холм Фурвьер, к слепому, чтобы взять книгу, которую Сапожник отнесет в больницу.
— Тогда возьми старый папин зонт. Он хоть и не совсем в порядке, но все же защитит тебя от дождя.
Я ненавидел зонты. Эти приспособления казались мне уродливыми и старомодными; к тому же они были такими громадными, с толстыми изогнутыми ручками… В общем, мне казалось настоящим позором появиться на улице под зонтом, но выбора у меня не было.
К счастью, вскоре дождь немного утих, и, дойдя до конца улицы Птит-Люн, я сложил зонт. Правда, с ним все равно нужно было таскаться!
Не знаю почему, но на улице Сен-Бартелеми у меня появилось нехорошее предчувствие. Этот двор нравился мне все меньше и меньше… Тут всегда можно было ждать неприятностей. Сегодня во дворе валялось еще больше мешков, пакетов и прочего хлама. Мальчишки были в восторге от этих завалов и, не обращая внимания на дождь, играли среди них в прятки. Вид у этих детей был тоже не очень приятный. Чтобы избежать их насмешек, я осторожно пробрался вдоль стены, пытаясь остаться незамеченным.
Едва войдя в подъезд, я вздрогнул от неожиданности. Мне послышался собачий лай… Я сразу подумал о Кафи и опрометью бросился обратно во двор. Мальчишки попрятались за мешками и захлебывались от смеха. Неужели это они лаяли, чтобы поиздеваться надо мной? Я все же попытался обыскать двор, перевернул все ящики и пакеты, но, разумеется, ничего не нашел. Шалопаи продолжали хохотать. Я схватил одного из них за руку и стал буквально умолять его сказать, знает ли он, где Кафи. Парень отчаянно вырывался. На крики ребятишек выбежал старьевщик, кудрявый верзила, который всегда со злостью провожал нас глазами, а несколько дней назад при мне яростно лупил по щекам одного из дворовых мальчишек.
Я благоразумно ретировался. В начале лестницы, замучившись таскать тяжелый старый зонт, я прислонил его к стене и налегке отправился к мадам Лазерг, которую поразил мой взъерошенный вид. Я рассказал ей о происшествии во дворе и спросил, не слышала ли она случайно собачьего лая.
— Нет. — Она покачала головой. — Я, как всегда, выходила сегодня, утром купить хлеба и молока, но ни по дороге на улицу, ни по пути обратно ничего во дворе не слышала. Мальчишки просто решили посмеяться над тобой. Они никого не щадят, даже меня, больную женщину. Подумай, если бы твоя собака была там, она бы залилась лаем, услышав твой голос!
Решив забыть об этом происшествии, я рассказал мадам Лазерг о своем визите в больницу, промолчал только о человеке в сером пальто, чтобы не пугать напрасно добрую женщину.
Затем я взял у нее ключ и пошел наверх. Книга стояла на своем месте, на этажерке. Я воспользовался представившейся возможностью, чтобы обследовать комнату слепого. Похоже, после ухода хозяина в ней ничего не изменилось. Во всяком случае, прекрасный рояль Ференца Листа спокойно дремал под своим чехлом.
Вернув ключ, я пошел вниз по лестнице. Мне предстояла неприятная прогулка по двору под взглядами ребятни и старьевщиков, и, размышляя об этом, я забыл в подъезде зонт. Пришлось за ним возвращаться. Мальчишек, к счастью, не было, их разогнал дождь, который лил теперь как из ведра. Я еще раз позвал свою собаку — безуспешно. Наконец с тяжелым томом под мышкой и с зонтом, висевшим на руке, я вышел из мрачного двора.
Когда я дошел до набережной возле моста Сен-Венсан, дождь стал еще сильнее и мне пришлось-таки воспользоваться зонтом. Как только я его открыл, к моим ногам упала какая-то бумажка, видимо, лежавшая внутри. Сначала я не обратил на нее внимания, подумав, что ее засунул туда мой младший братишка, но тут же вспомнил, что уже раскрывал зонт, когда вышел из дому. Следовательно, если бы бумажка лежала внутри, она выпала бы еще тогда.