Черный код - Вергилия Коулл

Я мгновенно забываю о недавнем нападении. Сажусь на пятки и оглядываюсь уже по-другому, более внимательно. Стараюсь подмечать детали. Значит, это его дом. Редкая удача! Гораздо полезнее оказаться здесь, чем на зеленом лугу или у берега моря. Макс рвет все шаблоны. То пугает меня, то подпускает неожиданно близко. Но анализировать информацию я буду позже. Пока что моя задача — наблюдать.

— Значит, это твоя спальня?

— Ага, — продолжая излучать благодушие, Макс вытирает что-то большим пальцем из уголка моего рта.

Я не успеваю отреагировать, а он уже засовывает подушечку себе в рот и облизывает. Смутно припоминаю, где и чем могла испачкаться. Разве что во время атаки тех существ…

— Это моя кровь! — вспыхиваю я.

Макс не считает нужным спорить, его глаза горят, как у ребенка, запущенного в магазин игрушек, но я смотрю лишь на его губы, обхватившие палец. Внутри все резко скручивает от медленного посасывающего движения. Он делает это так, что мне начинает казаться: не игра ли это моего собственного воображения? Не потеряла ли я ту грань, за которой заканчивается моделирование из головы объекта, и начинаются мои собственные фантазии? Не фантазирую ли я сейчас для себя?

От этих мыслей поеживаюсь. Впервые за долгое время с момента выпуска что-то выходит из-под моего контроля. Впервые я не чувствую, что управляю ситуацией так, как должна. Но никак не удается понять почему. Возможно, это понимание придет позже. В другой ситуации я бы просто позвонила своему наставнику и обсудила проблему, но Соловьев мертв. Как ни странно, именно эта мысль отрезвляет и заставляет встряхнуться и прекратить пялиться на Макса, как на праздничный торт.

— Ты, правда, поранилась? На вкус кровь очень даже настоящая, — прищелкивает он языком.

— Здесь все настоящее, если ты еще не понял, — отвечаю я и позволяю себе маленькую слабость: закатываю глаза, показывая предубеждение.

Зря волновалась. Все идет по плану. Макс явно и успешно перешел на вторую стадию адаптации, которую мы в лаборатории между собой называли: «а так можно?». Объект понимает, что окружающая обстановка не несет угрозы, свыкается с пребыванием в виртуальном мире, как две капли воды похожем на настоящий, и, естественно, начинает его исследовать. Он — как первооткрыватель, заплывший к незнакомым берегам. Ему все интересно и все нужно опробовать, чтобы понять, каковы допустимые границы.

Моя задача — не ограничивать эти порывы.

— Ты можешь убедиться сам, — пожимаю я плечами, — если у тебя есть тайник, проверь, что там лежит.

Он недоверчиво усмехается. В ответ остаюсь абсолютно серьезной. Мы у него дома! Я готова пойти на любую хитрость, чтобы узнать всю подноготную. Раз уж мне выпала такая удача.

Макс смотрит на меня долгим взглядом. Потом поднимается на ноги, возвышаясь надо мной. Я по-прежнему остаюсь перед ним на коленях, всем видом подтверждая свою пассивную роль в происходящем. Он делает шаг назад. Очень несмелый шаг. Проверяет меня. Ждет, когда рассмеюсь и сообщу, что пошутила. Что понятия не имею, какие там секреты он прячет.

Но ты ошибаешься, милый. Я не блефую. Твои секреты уже смоделированы и находятся там, где знаешь только ты. Я понятия не имею, что это и где оно. Но оно там есть.

Словно переступив черту недоверия, Макс резко поворачивается, подходит к кровати. Сдвигает в сторону картину. Мысленно ставлю себе плюсик, когда вижу вмонтированную в стену железную дверцу сейфа. Похоже, Макс еще сомневается, потому что, не таясь от меня, набирает код. Или просто не считает нужным?

Дверца распахивается. Я чувствую, как усиленно мой объект старается не показывать удивления. На темно-красное покрывало кровати падает пистолет.

— Ты держишь над кроватью оружие? — удивляюсь я, хотя, по сути, тут нечему удивляться.

— А что ты ожидала увидеть? — фыркает Макс. — Сушеные скальпы моих врагов?

Я качаю головой. Разочарована. Да, я ожидала чего-то… менее банального.

Внезапно Макс подбирает пистолет и направляет его на меня.

— Что будет, если я спущу в тебя обойму, Синий Код? — с любопытством интересуется он.

Я одариваю его скептическим взглядом. По лицу же видно: дразнит, играет. Не собирается стрелять по-настоящему. Вот когда меня терзали нелюди — вот тогда все было по-другому. А сейчас мой объект развлекается.

— Ты можешь меня убить, и мне будет больно. Но всего лишь прервешь сеанс. Завтра я вернусь, очень злая, и устрою тебе за это адскую жаровню, — отвечаю я без тени улыбки.

— А если я сделаю так? — он приставляет пистолет к виску.

Тут все еще проще.

— Ты не можешь себя убить.

— Не могу?

— Нет. Я работаю с твоим подсознанием, а в подсознании каждого человека заложен мощный инстинкт самосохранения. Ты не сможешь сломать шаблон, навязанный природой, и причинить самому себе вред.

— А как же самоубийцы?

— В реальности? Там мы действуем сознательно, заглушая голос инстинкта. Это другое.

Едва успеваю договорить, как Макс нажимает на спусковой крючок. Раздается сухой щелчок — и ничего. Я чувствую, что мои ноги затекли, и меняю позу, усаживаясь поудобнее. Это представление может затянуться надолго.

Макс недоверчиво крутит в руках пистолет, разбирает его, проверяет обойму. Направляет на стену. От неожиданности вскрикиваю и зажимаю уши руками. Крохотный взрыв разрывает обои и оставляет небольшую дырку под ними. Макс снова приставляет оружие к себе. И снова осечка.

— Охренеть…

— Ты наигрался?

Он отбрасывает пистолет в сторону и направляется к платяному шкафу-купе.

— А разве мы здесь не для того, чтобы поиграть, Синий Код?

Макс сдвигает в сторону дверь и изучает содержимое. Со своего места я вижу рукава отглаженных рубашек, аккуратно развешанных в ряд. Интересно, кто занимается его одеждой? Он ведь не женат. То есть, уже не женат.

— Вообще-то, для того, чтобы привыкнуть друг к другу. Но если ты за свои тридцать два года не наигрался…

Воздух резко заканчивается в моей груди, и фраза обрывается на полуслове, потому что Макс, как оказалось, уже успел расправиться с пуговицами на одежде и одним движением скидывает ее с плеч. Стоя ко мне спиной, вытягивает руки из рукавов. Лопатки обозначаются, трицепсы играют под кожей. Я не дышу. Я не могу вспомнить, о чем мы говорили. Он не должен быть таким… таким вышибающим дух, как столкновение с груженым трейлером, который несется с горки на полном ходу.

Макс, тем временем, спускает одежду по бедрам, до колен, вытаскивает ноги из штанин. Снимает трусы. Вид его обнаженных ягодиц заставляет мои щеки гореть. У него, вообще, есть хоть какое-то понятие о приличиях или стыде? Или он к каждой малознакомой женщине предпочитает поворачиваться голым задом?