Знание-сила, 2009 № 12 (990) - Фишер

У доктора был свой резон. Фигурально говоря, он уже точил скальпель, которым вскроет мозг странной помешанной, дабы восстановить точнейшую картину болезни. Gladius Dei super Auguste.[3]

Все, что от нее требовалось, — умереть. Девятого апреля 1906 года телефонный аппарат салютовал новостью из Франкфурта. Августа Детер скончалась.

Некоторые штрихи к портрету забытого человека

Такова канва фактов, приведших к открытию. Вообще же о жизни Альцгеймера известно не очень много.

Старший сын нотариуса Эдуарда Альцгеймера, Алоиз, родился в 1864 году. Изучал медицину в Берлине, Тюбингене и Вюрцбурге. Отметка об окончании учебы в 1888 году: «Очень хорошо».

Сами фразы, рассказывающие об его жизненном пути, кажутся такими же пожелтелыми, как бумага, донесшая до нас ничем не примечательные вехи биографии. Пунктирный путь маленького человека по нескончаемо большому полю жизни.

1888 год — начало работы во Франкфурте, в клинике для душевнобольных и эпилептиков. Доктор Альцгеймер вспоминает: «В этом заведении содержали лишь самых тяжелых душевнобольных. Всюду по углам сидели пациенты, ругаясь, плюясь, диковинные в своих манерах, диковинные в своих нарядах. Некоторые больные оттопыривали карманы, наполненные всякими нечистотами. Когда наконец, следуя настоятельной заповеди гигиены, у них забирали эту грязь, они отчаянно противились этому и громко кричали».

С этими страшными нелюдьми забывается человеческое, слишком человеческое. Дух прусской палочной дисциплины царит здесь — в одном из «самых прогрессивных» заведений подобного рода. Больных скручивают в смирительные рубашки, насильно кормят… Молодые доктора, ассистент Альцгеймер и его единомышленники, обречены сражаться с «мнением старших коллег», что неколебимее каких-нибудь ветряных мельниц, и все же побеждают. Этим больным — «запертым зверкам», сошедшим с ума, от которых, кажется, отступился и Бог, — они дарят счастливую возможность (не всем, конечно, лишь отдельным спокойным людям), наконец, прогуляться в парке или даже походить в окрестности больницы. Сам же доктор Альцгеймер, этот «человечный, добродушный, симпатичный, остроумный, пробуждающий доверие» доктор, как описала его первый биограф Ульрика Маурер, подолгу беседует с пациентами, возвращая им надежду на нормальную жизнь.

В этих бореньях с правилами, призванными сломить волю взятых на лечение «дураков», образно говоря, «перешибить им становой хребет», незаметно проходит десятилетие. Широкие мазки работы и редкие штрихи дат. Лишь случайные воспоминания расцвечивают сухую статистику жизни, из которой, кажется, отжаты все соки. На самом деле жизнь этого врача, все время лицезревшего «танец смерти разума», бурлила энергией. Для своего времени, когда педантизм и порядок, Бог и Отечество ценились превыше всего, Альцгеймер был весьма эксцентричным человеком, любителем шуток и розыгрышей. Это было присуще ему всю жизнь. Так, уже став почтенным профессором, он однажды переоделся уличным торговцем и, подойдя к дверям клиники, в которой работал, стал требовать «знаменитого профессора Альцгеймера». Перепалка продолжалась, пока сотрудники не решили позвонить в полицию. Только тогда маска была сброшена.

Некоторые колоритные привычки дополняли его облик. Он любил петь. Курил большие сигары. Ничего не имел против глотка доброго вина. Впоследствии, поселившись в Баварии, он будет устраивать у себя на вилле роскошные летние праздники, наподобие «Октоберфестов».

1894 год — Алоиз женится на богатой вдове, чей муж умер от «маразма» — так повелось тогда называть болезнь, которую открыл счастливый соперник покойного супруга. В ближайшие годы у любящей четы рождается трое детей — Гертруда, Ханс и Мария. Приданое жены — почти два с половиной миллиона золотых марок — позволяет молодому врачу с головой погрузиться в науку, ведь медицинские исследования — его призвание. Большую часть лабораторных расходов он покрывает теперь из своего кармана. Сам оплачивает публикации.

Но тот же 1901 год непоправимо рассекает не только жизнь Августы, подводя черту под старым веком, стирая все им собранное. Доктора ждет болезнь жены. Простая ангина. Ей становится все хуже. Лето. Смерть.

По большому счету, он так и не оправится от этой катастрофы. Он никого уже не полюбит. Отныне он живет с детьми; его родная сестра, поселившаяся при них, ведет хозяйство.

Чтобы забыться, вдовец 37 лет с головой погружается в работу. К нему приводят больную, в голове которой словно пушечное ядро взорвалось. Случайные обрывки знаний, немногие, все повторяемые слова.

Слова, слова, слова. «Августа, Августа, я думаю. Августа».

Ее судьба знаменовала ту бездну, что может раскрыться перед каждым. Бездну, в которую угодит все, что накоплено в голове за жизнь. О ее существовании до сих пор не догадывались. Не выделяли страдальцев, проглоченных ей, в огромном потоке других умалишенных.

Он вгляделся в черную воду фактов и не увидел своего отражения. Ему предстояло двигаться по тонкому льду теории, с которой продолжали спорить коллеги. Брести по направлению к провалу, в который он не мог не угодить. До которого оставались считанные годы.

1907–1915 годы

Последней станцией на его жизненном пути стал Бреслау (ныне — польский Вроцлав).

Послужной список. Должность профессора психиатрии в Силезском университете имени Фридриха-Вильгельма III (и это название забыто), полученная по протекции Крепелина в 1912 году. Должность директора Королевской клиники психиатрических и нервных заболеваний.

Медицинская карта. Сердечная слабость, одышка, болезнь почек.

В жизни блистательного профессора, подающего большие надежды, происходит то же, что в судьбе дурочки Детер. Его неважное состояние резко ухудшилось. Его жизнь — против его воли — оказывается проекцией ее жизни, отражением любой жизни.

Девятнадцатого декабря 1915 года он умирает в кругу своей семьи. Септический эндокардит, воспаление внутренней оболочки сердца, — последствие запущенного гриппа.

Отныне памятная плита на главном кладбище города Франкфурта-на-Майне, установленная возле могилы его жены, напоминает о том, что здесь жил-был доктор, имя которого мы, может быть, и не вспомнили бы, если бы всесокрушающий поток болезни, описанной им, уже подхватил нас. Вечный поток забвенья.

Река Альцгеймера в своем стремленьи

Уносит все дела людей…[4]

…его пациенты

Александр Грудинкин

По мере роста продолжительности жизни населения нашей планеты — и особенно промышленно развитых стран — увеличивается и число людей, страдающих от типичных заболеваний преклонного возраста.

Так, в прогнозе, опубликованном летом прошлого года в одной из ведущих стран ЕС — Германии, говорилось, что «к 2030 году в одной только Германии будет проживать более двух миллионов человек, которым вынесен диагноз «болезнь Альцгеймера»» (сейчас таковых около миллиона человек).

В России картина заболеваемости, очевидно, будет ничем не лучше. Однако ни наше общество, ни даже