Граница пустоты (Kara no Kyoukai) 02 — Теория убийства - Насу Киноко

Первый и последний раз, когда Шики и я оказались бок о бок в самой гуще событий.

Граница пустоты: часть 02 05

Убийство произошло перед моим домом. В ту ночь я тоже выходила наружу прогуляться, но воспоминания, оставшиеся в моей памяти, были обрывочными и смутными. Соединив те куски, которые я вспомнила, можно было догадаться, что именно я делала.

Не могу сказать точно про ШИКИ, но на меня кровь оказывала поистине завораживающее действие. Я впала в оцепенение, не в силах оторвать взгляда от струящихся из рассеченных артерий жертвы алых ручейков. В лабиринте между плоских булыжников, которыми была выложена дорожка на задах усадьбы Рёги, эти струйки прокладывали себе дорогу, сплетаясь и перевиваясь, точно живые. В их целеустремленности скрывалось некое потаенное значение и колдовская красота, которую было невозможно выразить словами.

Но в этот раз случилась неприятность. Очнувшись, я увидела человека, которого выворачивало позади меня. Это был Кокуто Микия. Не знаю, почему он оказался там в это позднее время… но в тот момент меня это не заботило. Не помню, что я делала. Наверное, просто вернулась домой, в усадьбу. К моему удивлению, преступление было обнаружено гораздо позже, и никто так и не задал мне вопроса о том, что я делала на месте преступления. Может быть, все, что я видела — это был сон? Ведь не мог же мой прямодушный одноклассник ничего не рассказать об убийце? И почему же это произошло прямо перед моим домом?

— Это твоя работа, ШИКИ?

Я спросила вслух и громко, но ответа не было. Мы с ШИКИ с каждым днем все больше расходились. Но вот что странно, если я решаю, позволять ли ШИКИ управлять нашим телом, то почему мои воспоминания об этом столь неясны и обрывочны?

Наверное, я просто не понимала до сих пор, что безумна. Так же, как и остальные наследники линии крови Рёги. ШИКИ сказал бы с усмешкой: «Если ты думаешь, что ты сумасшедший, то ты не можешь им быть». Для безумца все окружающие выглядят ненормальными, себя же он таковым не считает. До поры это меня миновало — я осознавала свою ненормальность и мирилась с ней. Но в чем же тогда дело? Может быть в том, что я, достигнув шестнадцати лет, наконец, необыкновенно резко и болезненно ощутила границу между собой и обычными людьми? Границу, которую мне не дано пересечь? Но кто же в этом виноват?!

— Прошу прощения, одзё-сама.

За деликатным стуком с той стороны двери последовал осторожный голос Акитаки.

— В чем дело?

Хотя уже было время спать, я разрешила войти. Приоткрыв дверь, Аиктака согнулся в формальном поклоне по ту сторону порога, не ступая в комнату.

— Снаружи кто-то следит за усадьбой.

— Отец же говорил, что отослал полицейских прочь.

Акитака кивнул:

— С прошлой ночи на земле Рёги не было ноги полицейских. Полагаю, что это кто-то иной.

— Меня это не касается, поступай, как знаешь.

— Полагаю, наблюдателем может оказаться ваш школьный друг.

Услышав это, я вскочила с постели. Выглянув через створку сёдзи,[10] направленную в сторону ворот, я рассмотрела среди голых бамбуковых стволов скорчившуюся фигуру человека. Мог бы спрятаться и получше, черт бы его побрал!

— Я отошлю его прочь, если прикажете, одзё-сама.

— Пусть делает, что хочет.

Стукнув в раздражении створкой сёдзи, я подбежала к кровати и нырнула под одеяло. Вежливо пожелав мне спокойной ночи, Акитака удалился. Но даже в темноте сон бежал от меня. Поворочавшись, я снова встала и выглянула наружу. Микия, одетый в коричневую куртку, дрожал под холодным дождем, но, не отрываясь, следил за воротами усадьбы. У его ног курилась паром кружка кофе — он даже прихватил термос. Сообразительный парень.

Приходилось признать, что застрявшая в моей памяти картинка, в которой Микия появился на месте убийства, не была сном. И если он действительно видел меня тогда, то теперь он следит за мной. Не знаю, что именно ему нужно, но, скорее всего, он пытается понять, кто настоящий убийца. Я в раздражении прикусила зубами кончик ногтя.

На следующий день, в школе, Микия вел себя совершенно так же, как обычно.

— Шики, не хочешь вместе со мной перекусить?

Словно не сомневаясь в том, что я соглашусь, он повернулся и направился к лестнице на крышу. Действительно, почему, я всегда принимаю его приглашения? Чувствуя себя кем-то вроде дрессированной собаки, которую поманили куском колбаски, я все же двинулась за ним. Желание отказаться уступило место вялому любопытству. Что он скажет о прошлой ночи? Начнет допрашивать меня?

Но Микия вел себя естественно, как всегда.

— Большущий у тебя дом. Я бы заважничал, если бы моих гостей встречал слуга.

Мне не понравилось слово «слуга» — он не имел права так говорить.

— Акитака — секретарь моего отца. И мы зовем их смотрителями, а не слугами, Кокуто-кун.

— Так он еще и не один? Все понятно. А уж как их называть — это казуистика.

Мы впервые заговорили с ним о моем родовом доме. Зная его характер, я не удивилась бы, если он и не подозревал о том, что его заметили зоркие глаза со стороны усадьбы, когда он прятался в бамбуке и наблюдал. Но все равно это выглядело странно: если он той ночью видел меня, забрызганную кровью, как же может шутить так, словно ничего не произошло? Не желая вилять, я заговорила первая:

— Кокуто-кун, в ночь на третье февраля…

— Не надо об этом.

Он поднял руку, остановив меня.

— Кокуто?..

Микия непроизвольно вздрогнул, и я поняла, что, сама того не заметив, заговорила как ШИКИ. Он, видимо, уже научился нас различать и все же понял, что перед ним все еще стоит Шики.

— Почему ты не рассказал полицейским обо мне?

— Потому, что я ничего не видел.

Ложь. Этого не может быть. Ведь ШИКИ в моем теле тогда шагнул к нему и…

— …Ты ведь оказалась там случайно, правильно? По крайней мере, это все, что я видел своими глазами. И я решил верить в тебя.

Новая ложь. Зачем же он тогда следит за родовой усадьбой?

Той ночью ШИКИ шагнул к нему и…

— Если честно, сейчас мне довольно трудно думать об этом. Чтобы выслушать тебя, надо собраться с мыслями и… уверенностью в себе. А пока — давай не будем говорить об этом.

Беззащитное выражение на его лице вызвало во мне острое желание броситься прочь.

…В ту ночь ШИКИ пытался убить Микия Кокуто. Безо всякого сомнения.

Я не хотела этого. Это было невыносимо. Микия сказал, что верит в меня… если бы, если бы я тоже могла доверять себе! Тогда мне не пришлось бы терпеть эту незнакомую и режущую боль.

С того момента я холодно игнорировала Микия. Через два дня он оставил попытки заговорить со мной. Но, как только темнело, появлялся в бамбуковых зарослях вокруг усадьбы, чтобы нести свою стражу. Он упорно мерз под холодным зимним небом часов до трех утра, и в результате я опять оказалась лишена моих одиноких ночных прогулок. Прошли уже две недели, но он не сдавался. Отсутствующим взглядом следя за скорчившейся в зарослях фигуркой, я спрашивала себя: неужели для него так жизненно важно знать, кто настоящий убийца?

Он оказался невероятно настойчивым и упорным.

На часах было уже почти три утра, а он все молча таращился на громоздящиеся во мраке ворота усадьбы. Но вот что странно, на его лице, когда он, наконец, уходил, не было горечи разочарования. Он улыбался. Чему?

Когда меня осенило, и я поняла, в чем дело, то преисполнилась раздражения. Он приходил не для того, чтобы поймать убийцу. Он безоговорочно верил в меня, и поэтому вовсе не подозревал. Он стерег, убежденный в том, что я спокойно сплю и никуда не собираюсь выходить по ночам. Он хотел доказать мою невинность. Поэтому на его губах, когда, усталый и замерзший, он под утро покидал свой пост, светилась улыбка. Какая ирония — он упрямо верил, что настоящий убийца ни в чем не повинен.

— Счастливец… — прошептала я едва слышно.

Когда я была рядом с Микия… мне было хорошо. Когда я была рядом с Микия, мне казалось, что он мне нравится. Когда я была рядом с Микия, мне казалось, что я смогу шагнуть на ту сторону. Но на самом деле та, яркая и живая сторона мира существовала не для меня. В том мире не было для меня места, выжить там — невозможно.

Неловкая улыбка Микия словно манила меня туда…

Именно поэтому в последнее время я чувствовала раздражение, когда была с Микия. Он приносил мне лишь мучения. Внутри меня прятался убийца по имени ШИКИ и этот мальчишка не давал мне забыть о нем. Не давал забыть, что я ненормальна.

— Я сама по себе. Ты мне не нужен, Кокуто. Исчезни.

Шики не хотела сойти с ума.

ШИКИ не хотел, чтобы его сломали.

Все было бы хорошо, если бы робкая мечта о нормальной жизни не прокралась, найдя трещину в моем панцире.

Наступил март, и холода стали уходить. Я неподвижным взглядом смотрела в окно из пустого класса. Взгляд с высоты внушал мне хрупкое ощущение спокойствия и безопасности. Залитые алыми отблесками закатом дали, до которых никогда не дотянуться, напоминали о том, что для меня нет ни малейшего проблеска надежды.