После похорон - Агата Кристи

— Она оставила свои деньги мне?! — Голос Сьюзен звучал удивленно. — Как странно! Она меня, можно сказать, вовсе и не знала. Почему это, как вы думаете?

— Насколько мне известно, до нее дошли какие-то слухи… э… об осложнениях, связанных с вашим замужеством. В свое время ее собственный брак тоже наделал немало шума, и, наверное, она хотела, ну, выразить вам чувство солидарности, что ли…

Сьюзен спросила с заинтересованным видом:

— Она ведь вышла за художника, которого вся наша семья терпеть не могла. Он был хорошим художником?

Мистер Энтуисл решительно покачал головой.

— Там, в коттедже, есть его картины?

— Да.

— Тогда я сама посмотрю. Ведь мне, наверное, придется поехать туда? Кто-нибудь там сейчас есть?

— Я договорился с мисс Джилкрист, она пока останется там.

Грег вставил:

— У нее, должно быть, крепкие нервы, если она не боится оставаться в доме, где совершено убийство.

— Мисс Джилкрист вполне разумная женщина. И кроме того, — сухо добавил Энтуисл, — не думаю, что ей есть куда деваться, пока она не приискала себе другого места.

— Значит, смерть тети Коры оставила ее у разбитого корыта? Она и тетя дружили?

Мистер Энтуисл взглянул на Сьюзен с некоторым любопытством, не совсем понимая, что та имеет в виду.

— Более или менее, — сказал наконец он. — Кора никогда не обращалась с мисс Джилкрист как с прислугой.

— Значит, она обращалась с ней гораздо хуже. Этим несчастным так называемым «дамам» сейчас приходится ох как несладко. Постараюсь найти ей где-нибудь приличное место. Вряд ли это будет трудно. Она ведь умеет готовить?

— О да. Мне кажется, она возражает против черной работы. Кстати, Сьюзен, ваша тетушка назначила своим душеприказчиком Тимоти.

— Тимоти! — насмешливо воскликнула Сьюзен. — Да ведь дядя Тимоти просто миф. Его же никто никогда не видит.

— Я, — сообщил мистер Энтуисл, посмотрев на часы, — как раз еду к нему сегодня вечером. Заодно скажу ему, что вы решили сами съездить в Литчетт Сент-Мэри.

— Думаю, что это займет у меня не больше двух дней. Мне не хочется надолго уезжать из Лондона, У меня столько идей, хочу стать коммерсанткой.

Мистер Энтуисл осмотрелся в невзрачной гостиной этой крошечной квартиры. Грег и Сьюзен явно были стеснены в средствах.

— Какие у вас планы на будущее, осмелюсь спросить?

— Я присмотрела помещение на Кардиган-сквер. Полагаю, в случае необходимости вы сможете выдать мне немного денег вперед? Возможно, мне придется внести залог.

— Это мы устроим. Я несколько раз звонил вам на следующий день после похорон, хотел спросить насчет аванса, но вас, наверное, не было в городе?

— О нет, — быстро ответила Сьюзен. — Мы в тот день вообще никуда не выходили.

Грег тихо добавил:

— Знаешь, Сью, мне кажется, наш телефон был тогда не в порядке. Помнишь, во второй половине дня я никак не мог дозвониться к себе на службу. Я хотел сообщить на станцию, но на следующий день все наладилось.

— Телефоны, — подтвердил мистер Энтуисл, — оказываются иногда штукой крайне ненадежной.

Сьюзен внезапно спросила:

— Откуда тетя Кора узнала о нашем браке? Ведь венчания в церкви не было, и мы никому ничего не говорили заранее.

— Возможно, ей сказал Ричард. Она изменила свое завещание примерно три недели назад — по старому завещанию все отходило какому-то теософскому обществу, то есть приблизительно в то время, когда он навестил ее.

Сьюзен, казалось, была поражена.

— Дядя Ричард навещал ее? Я и понятия не имела об этом. Выходит, вот когда…

— Когда что?

— Ничего, — сказала Сьюзен.

Глава шестая

— Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали, — говорила своим чуть хрипловатым голосом Мод, встречая мистера Энтуисла на платформе в Бэйхэм Комптоне. — Будьте уверены, Тимоти и я ценим это. По правде сказать, для Тимоти ничего не могло быть хуже, чем смерть Ричарда.

Мистеру Энтуислу как-то не приходило в голову воспринимать кончину своего друга с такой точки зрения. Но он уже убедился в том, что миссис Тимоти Эбернети могла подходить к вещам только так. Продолжая развивать эту тему, Мод подвела своего спутника к потрепанной машине, по-видимому, баснословно древнего возраста.

— Прошу прощения за нашу старую тарахтелку, — сказала она. — Мы просто не можем позволить себе купить новую. У этой два раза меняли двигатель. Надеюсь, она заведется, а то иногда приходится действовать вручную.

Мод несколько раз нажала на стартер, но добилась лишь слабого пофыркивания. Мистер Энтуисл, которому в жизни не приходилось заводить автомобильный двигатель, начал нервничать, но Мод сама вылезла из машины и, энергично крутанув пару раз пусковой ручкой, пробудила мотор к жизни. Счастье, подумал с чувством облегчения Энтуисл, что Мод такая здоровая и крепко сбитая женщина.

— Ну вот, — говорила тем временем она. — Эта паршивка недавно подвела меня. Вдруг застряла, когда я возвращалась с похорон. Пришлось отшагать несколько миль до ближайшего гаража и переночевать в тамошней гостинице, пока механик разобрался с машиной. Разумеется, Тимоти это ужасно расстроило. Я была вынуждена позвонить ему и сказать, что вернусь только на следующий день. Он так разволновался. Конечно, я стараюсь по возможности скрывать от него всякие неприятности, но как скроешь, например, убийство Коры? Такие вещи, как убийство, просто гибель для больных людей вроде Тимоти. Впрочем, Кора всегда была идиоткой.

Мистер Энтуисл в молчании переваривал это замечание, а Мод продолжала:

— Мне кажется, мы с Корой не встречались со времени моей свадьбы. Мне не хотелось тогда говорить Тимоти: «Твоя младшая сестра совершенно ненормальная». Но я действительно считала ее такой. Чего только она, бывало, не говорила! Случалось, я просто не знала, что делать — сердиться или смеяться. Ну, да что там, теперь она, бедняжка, за все это заплатила. Но ее смерть кажется мне такой бессмысленной. Кому понадобилось ее убивать? И вообще так глупо совершать убийство, если в этом нет безусловной необходимости.

— Вы считаете, убийство Коры было необходимостью?

— Я не знаю, что и считать, настолько все это дико. «Должно ли убийство иметь смысл? — размышлял про себя мистер Энтуисл. — Теоретически говоря, да. Но ведь известно и множество бессмысленных преступлений. Все зависит, — решил он, — от мышления убийцы».

Машина свернула в ворота Стэнсфилд-Грейндж.

В свое время это была привлекательная вилла с большим садом, но сейчас все выглядело несколько унылым и заброшенным. Мод вздохнула:

— Все заросло. Теперь у нас работает один старик, да и от него мало проку. Должна сказать, это просто счастье, что можно будет потратить кое-что на дом и сад и привести их в порядок. Мы оба так любим это место. А я уже побаивалась, что нам придется продать виллу. Само собой, Тимоти я ничего такого не говорила — он с ума бы сошел.

Они подъехали к парадному входу старого дома, выстроенного в георгианском стиле. Здание давно уже нуждалось в покраске.

— Никакой прислуги, — раздраженно выкладывала свои невзгоды Мод, пока они поднимались по ступенькам и входили в дом. — Приходят на несколько часов две женщины, и это все. Если днем мне нужно куда-то выйти, Тимоти остается совершенно один, и, случись с ним что-нибудь, кто ему поможет? Правда, я ставлю телефон поближе к его креслу, так что он может сразу позвонить доктору Бартону, если почувствует себя плохо.

Мод ввела гостя в гостиную, где около камина был уже накрыт к чаю стол, и, водворив там мистера Энтуисла, ненадолго исчезла. Вернувшись с кипящим чайником, домашним кексом и свежими булочками, она захлопотала возле гостя.

— А что Тимоти? — поинтересовался тот, и Мод разъяснила, что отнесла мужу поднос с чаем перед тем, как уехать на станцию.

— Он теперь немного вздремнет, — добавила хозяйка дома, — и вам лучше всего побеседовать с ним после этого. Постарайтесь только не слишком волновать его.

Мистер Энтуисл заверил, что проявит максимум осторожности. Глядя на нее, освещенную отблесками огня в камине, он внезапно понял, что жалеет Мод. Эта женщина внушала ему искреннее сострадание. Такая крупная, практичная, здоровая, полная здравого смысла, но столь трогательно уязвимая в одном-единственном отношении. Ее любовь к мужу слишком уж походила на любовь материнскую, решил мистер Энтуисл. Мод Эбернети не произвела на свет ребенка, хотя была просто создана для материнства. И больной муж стал для нее ребенком, которого она лелеяла и охраняла. — «Бедная миссис Тим», — подумал про себя старый юрист.

— Хорошо, что вы приехали, Энтуисл.

Тимоти приподнялся в своем кресле, протягивая руку гостю. Это был крупный мужчина, очень похожий на своего брата Ричарда. Но то, что в Ричарде было силой, в Тимоти обернулось слабостью. Линии рта и подбородка выдавали нерешительность характера, глаза были менее глубоко посаженными. На лбу лежали морщины, порожденные привычкой часто хмуриться от раздражения. Его статус инвалида подчеркивали плед на коленях и богатая коллекция лекарств на столике справа от кресла.