Координация экономической деятельности в российском правовом пространстве - Коллектив авторов

Субординация как способ правового воздействия должна базироваться на властном подчинении, так как ее основным «движущим» элементом является властное правомочие. Наличие властной вертикали определяет субординацию как «вертикальный» способ правового воздействия.

Связь субординации и управления является прямой. Поскольку управление как способ организационного воздействия пронизывает собой любые социальные отношения вне зависимости от их объекта и отраслевой принадлежности, постольку и субординация как способ правового воздействия может использоваться не только отраслями публичного права, но в равной мере также и частноправовыми отраслями права. В этом отношении представляется не вполне верным мнение, согласно которому «координатор обладает над участниками координируемой им группы хозяйственной властью, добровольно признаваемой этими участниками в силу экономического интереса»1. Представляется, что властные правомочия координатора имеют лишь организационный характер, обеспечивающий согласование хозяйственной деятельности, а собственно хозяйственная власть не является содержанием управленческого отношения при координации экономической деятельности[32].

Субординация как способ правового воздействия (независимо от отраслевой принадлежности отношения) обладает рядом общих специфических признаков, присущих каждому способу правового воздействия, которые состоят в следующем: 1) основанием субординации являются властные компетенции, регламентированные нормативным или индивидуальным актом правового регулирования (нормами права, договором, корпоративным актом и т. д.); 2) субординация предполагает обязательность подчинения обязанного субъекта властным распоряжениям уполномоченного лица; 3) субординация предполагает наличие определенной системы распределения и использования властных правомочий в отношениях между управляющим лицом и подчиненным; 4) исполнение властных распоряжений подчиненным лицом обеспечено специальной системой принуждения, содержание которой непосредственно зависит от основания субординации и состава властных компетенций (от мер государственного принуждения до мер организационной или дисциплинарной ответственности).

Согласно словарю иностранных слов субординация (от лат. sub – под + ordinatio – приведение в порядок) есть система служебного подчинения младших старшим, основанная на правилах служебной дисциплины[33]. Однако признак «служебного подчинения» не является основным критерием субординации. Она основывается на реализации властных правомочий различной природы (публичных или частноправовых), определяющих зависимость деятельности «младшего» (обязанного) субъекта от волеизъявления «старшего» (управомоченного). Квинтэссенцию субординации составляет подчинение зависимого лица воле властного субъекта, так как она сочетает в себе одновременно всю программу субординационной модели управления от формирования цели управленческого решения и выдачи властных распоряжений уполномоченным лицом до обязанности исполнения данных поручений подчиненным субъектом и применением к нему мер ответственности за неисполнение данных поручений.

Субординация выступает в качестве способа правового регулирования, включающего в себя различные стадии механизма правового регулирования: 1) нормы права (либо условия соглашений или решения собраний); 2) правосубъектность лиц, составляющих субъектный состав системы отношения субординации; 3) юридические факты, включая сделки как правовые средства-установления, служащие предпосылкой возникновения правоотношения между субъектами в субординационной системе; 4) собственно правоотношение между уполномоченным лицом и подчиненными субъектами (управленческое правоотношение); 5) акты реализации прав по осуществлению управляющего воздействия уполномоченным лицом и исполнения обязанностей подчиненным ему субъектом; 6) в данный способ правового регулирования в качестве факультативного элемента могут включаться меры принудительного воздействия на подчиненное лицо в случае, если оно не исполняет властные распоряжения уполномоченного субъекта, предусмотренные нормативными или индивидуальными правовыми средствами-установлениями.

Нетрудно заметить, что при таком подходе к содержанию категории «субординация» совершенно точно выстраивается система ее соотношения с категорией «управление», которое в этом случае должно расцениваться в качестве процесса (совершения действия в качестве акта реализации властных правомочий) в виде реализации уполномоченным лицом властных правомочий по осуществлению управляющего воздействия в отношении подчиненного субъекта. Таким образом, субординация должна квалифицироваться как способ управляющего воздействия, в виде осуществления процесса управления лицом, которое на основании нормативных или индивидуальных средств-установлений обладает правом выдачи властных распоряжений в отношении подчиненного субъекта в рамках управленческого правоотношения.

Интересно, что именно так, в большинстве случаев, в литературе и квалифицируется управление. Одними авторами оно расценивается как процесс, опосредующий «деятельность руководителя, состоящую в реализации определенных функций управления с целью обеспечения максимальной или требуемой эффективности управляемого процесса»[34]. Другие акцентируют внимание на том, что управление представляет собой «процесс реализации норм (в широком понимании), в соответствии с которыми распределены властные полномочия в определенной системе управления; осуществлении полномочий (действий) конкретными носителями власти (субъектами управления) в виде основных функций управления (прогнозирования, планирования, организации, мотивации, анализа, контроля) и связующих процессов (коммуникации и принятия решений)»[35].

Таким образом, основу любой субординации составляет властное правомочие. Отличие же публичной субординации от частноправовой заключается не в специфической природе управления и не в субъектном составе субординационного отношения (публичные субъекты права или частноправовые субъекты), а в основаниях установления властных правомочий. Если властные полномочия следуют из императивных норм позитивного права, то субординация, базирующаяся на основе таких правомочий, опосредует публичную модель управленческого отношения, реализующуюся в рамках административного правоотношения между субъектами, стоящими на различных уровнях иерархии системы публичной власти. Но если основанием установления властных правомочий являются диспозитивно согласованные условия содержания договоров или корпоративных актов (например, корпоративный договор, устав корпорации), то формируется частноправовая модель субординации, управленческое воздействие в которой осуществляется в рамках специального организационного правоотношения между равными (горизонтальными) субъектами права. Ярким примером такой модели и является координация экономической деятельности хозяйствующих субъектов третьим лицом.

Однако сведение содержания категории «управление» только к процессу реализации прав в управленческом правоотношении (то есть к процессу управленческой деятельности) оставляет «за бортом» целевые характеристики такого действия. Это наиболее ярко можно продемонстрировать как раз на примере координации экономической деятельности. Ее целью является «согласование действий хозяйствующих субъектов». Такое согласование (координация) достигается путем формирования координатором автономных целевых установок для каждого из координируемых субъектов. Эффективность результата согласования действий различных субъектов рынка связана не столько с их экономической деятельностью на рынке, сколько с качеством управленческих решений, принимаемых координатором и реализуемых им в процессе управленческой деятельности.

Субординацию как способ реализации управленческой модели взаимодействия между субъектами необходимо отличать от управления как вида экономической деятельности, которая, строго говоря, управлением как таковым не является, например, от доверительного управления имуществом, совместной деятельности товарищей в простом товариществе, иной совместной деятельности, основанной на соглашениях частноправовых субъектов (соглашения о взаимодействии; соглашения о совместной деятельности и т. п.). В литературе такие модели отношений до настоящего времени рассматриваются в качестве частноправовых моделей управления (то есть практически в качестве субординационных систем отношений)[36]. Однако иные авторы в подобных отношениях признают ведущее значение за координационной, а не за субординационной составляющей, подчеркивая, что такие договоры направлены на достижение общей цели[37], на организацию совместной деятельности по достижению определенного результата[38] и т. д. В этих случаях управление предстает как вид экономической (хозяйственной) деятельности, а не в качестве способа реализации властных правомочий, поскольку в таком отношении властные правомочия попросту отсутствуют. Совместная деятельность представляет собой классический пример реализации координационной модели взаимодействия, в которой категория «управление», если она используется, то употребляется в совершенно ином значении: это не процесс деятельности по реализации властных правомочий (от «управлять» в значении направлять ход, движение чего-либо, руководить действиями кого-либо[39]), а показатель самофункционирования системы, организованной на основе координации как способа правового воздействия на отношения ее сторон (в значении «управление» как функция организованных систем, обеспечивающая сохранение их определенной структуры, поддержание режима деятельности[40]).