Детские сказки - Лира Ерошевская

Вечером Миша долго не мог заснуть: он представлял, как желанная "игрушка"

стоит на его детском столике и он гладит рукой ребристую поверхность крылышек

чайки, так похожей на Чару. Наконец он заснул. Но и во сне ему снилась не живая Чара, как не раз бывало раньше, а её зеленоватая тень на фоне низкого коричневого неба, напоминающего полированную поверхность магазинного прилавка.

Утром в голове Миши созрел целый план, как приобрести этот манящий прообраз Чары. Он решил сделать из янтарных камешков ожерелье, продать его какой-либо курортнице, а Чара со временем натаскает ему уйму ещё таких же янтаринок, и он успеет к дню рождения мамы сделать новое ожерелье. Он не пошел к морю, а не мешкая, принялся за дело. Тонким шилом, раскаляя его на пламени газовой плиты, он протыкал янтарные камешки посередине и нанизывал на толстую крученую шелковую нить, которую нашел в шкатулке мамы. Миша трудился долго. Он несколько раз перенанизовал янтаринки и сделал так, что самые крупные из них расположились посередине нити, а по краям - помельче, постепенно сходя на совсем маленькие. Ожерелье получилось длинное, его можно было свободно два раза обернуть вокруг шеи, и оно, как убедился Миша, могло лежать на груди двумя красивыми волнами: одна - подлиннее, к крупными камешками, другая - покороче и с более мелкими. Полюбовавшись работой своих рук, Миша завернул изделие в плотную бумагу и отправился в ту часть пляжа, где отдыхали курортники. Он долго приглядывался к каждой женщине, выходящей из моря, детским умом определяя, какая из них могла бы оценить такое великолепие.

Наконец выбрал женщину средних лет с симпатичным лицом и ладной фигурой, которая стояла у маленького коврика, расстеленного на песке, и вытирала тело розовым полотенцем после купания. Он подождал, когда она села на свой коврик, и подошел поближе.

- Тетя, - сказал он, разворачивая бумагу и вытаскивая ожерелье, переливающееся на солнце всеми оттенками желтого и коричневого, - вы не хотите купить у меня вот это янтарное ожерелье? - Боже, какая красота, сказала тетя, - и сколько ты за него хочешь получить? - Сорок рублей, сказал Миша, он хорошо помнил цену зеленой птицы. - Это, конечно, большие деньги, но оно того стоит, - сказала тетя, - а откуда оно

у тебя? - Я сам его сделал, - ответил Миша и добавил, несколько смущаясь: - насобирал

после шторма, а потом нанизал на нитку. - И где же ты собирал, и долго ли? - спросила тетя. - Долго, очень долго, и далеко отсюда, - Миша неопределенно махнул рукой.

Он понял, что тетя подумала, что она сама могла бы насобирать такое же

количество камешков, а не покупать ожерелье у Миши, поэтому он сказал, таинственно понизив голос:

- Это место надо знать... - Вот как! - воскликнула тетя, - ну ладно, так и быть, я его у тебя куплю.

Она вытащила из-под вороха одежды, лежащей на коврике, небольшую черную сумочку, открыла её, и, вынув из неё кошелек, отсчитала четыре десятирублевых бумажки. Немного подумав, она протянула их Мише.

"Все, будет у меня Чара!" - обрадовался Миша и положил на ладонь тети свое струящееся ожерелье, которое сразу же стало сползать с тетиной руки, и она, подхватив её другой, тут же обернула им свою загорелую шею: - Ну, как, идет мне? - Вам все пойдет, - сказал Миша несмело, - спасибо, что купили. Ах, ты маленький льстец! - сказала тетя и опять полезла в сумочку.

"Наверное, за зеркальцем", - подумал Миша. Но его мысли уже переключились на дальнейшие действия, и вежливо произнеся: "До свиданья", он поспешил с пляжа. Любовно разгладив четыре десятирублевых купюры, он сложил их пополам и положил в верхний кармашек своей клетчатой рубашки. Теперь его путь лежал к универмагу. Дорогу к нему он хорошо помнил и уже через полчаса входил в заветную дверь. Покупателей в универмаге было не меньше, чем когда они приходили сюда с мамой, потому что в соседних курортных местечках не было такого большого универмага, и люди съезжались за покупками в их городок чуть ли не со всего ближнего побережья, как справа, так и слева.

Войдя в магазин, Миша уверенно направился к нужному ему отделу, но видно где-то не там свернул и заплутался в лабиринте многочисленных магазинных переходов. "Ничего, - подумал Миша, - я все равно выйду к тому отделу, даже если буду идти наугад, я сразу увижу мою красавицу Чару". И он, глазея по сторонам, упорно пробирался в почти спрессованном потоке покупателей. Его все время толкали, то с одной стороны, то с другой, даже один раз наступили на ногу, но Миша не обращал на это внимания. Наконец он увидел свою плывущую над прилавком Чару, и стал пробираться к ней. Возле отдела стояла большая очередь, продавали хлопчатобумажные трико, которые были в дефиците, И Мише пришлось встать в очередь. Он промаялся в ней целых полчаса, пока подошла его очередь.

- А мне вон ту чайку, чек тоже надо выписывать? - спросил он. - Да, конечно, - продавщица равнодушно чиркнула по бумажке и сунула ее

Мише.

Пока Миша стоял в очереди, он уже узнал, где находится касса спортивного

отдела, и уверенно пошел в том направлении. У кассы тоже стояли покупатели. У Миши уже не хватало никакого терпения на эту очередь, но он её честно отстоял, и, привстав на цыпочки, положил на тарелочку, стоявшую перед кассовым аппаратом, свой чек: - Сорок рублей, - сказал он женщине, сидящей за кассой, и полез рукой в свой

кармашек, но ... о, ужас, кармашек был пуст.

Миша оторопел от неожиданности. Он шарил, и шарил рукой по пустому кармашку, понимая всю бесполезность своего действия. Потом посмотрел себе под ноги, как будто только там они и могли очутиться, и стал проваливаться сознанием в какую-то нескончаемую яму. - Ну что же? Давайте деньги, поторопила кассирша. - Они... они пропали - еле слышно проговорил Миша и заплакал. - Посылают же таких маленьких за покупками, - осуждающе сказала женщина,

стоявшая за ним.

- Никто меня не посылал, - горько плача, сказал Миша, несколько отходя от кассы, чтобы не задерживать очередь.

- Украли их у тебя, милок, - сказала какая-то бабушка, - разве можно так близко класть деньги, один соблазн ворам, их надо подальше прятать. А может, потерял, только теперь уже не найдешь, вишь, сколько народу, бесполезное дело. Да ты уж не убивайся так-то! То ли ещё будет в твоей жизни. Что купить то хотел? - Ча-й-ку, - заикаясь от плача, произнес Миша. - Чайку? - переспросила бабушка, - эка беда, да вон их сколько живых летает

над морем. Теперь плач - не плач, слезами горю не поможешь.

Миша ещё раз поелозил рукой по кармашку и медленно, со сморщенным от плача лицом, стараясь сдержаться, направился к выходу из магазина.

По дороге домой он ругал себя всякими словами, где самое почетное место занимали слова "дурак и балда". "Мне их нужно было в руке держать, думал Миша, - зачем я их туда положил. Все теперь! Лучше бы я подарил это ожерелье маме."

Дорогой он немного успокоился, но придя домой, он упал ничком в свою кровать и дал волю всем слезам, что просились из глаз наружу. Потом перед приходом мамы он долго плескал в лицо холодную воду, что бы она ничего не заметила. Но маме было не до него, она сразу занялась хозяйственными делами.

А в ночь погода испортилась, на море поднялся такой шторм, что Миша, просыпаясь, слышал, как что-то грохотало на берегу. Оказалось, на пляже были снесены все раздевалки.

Мама, уходя на работу, наказала Мише, что бы он ни в коем случае не ходил к морю. Миша пообещал, ему самому было страшно выходить из дома. Море бушевало весь день, ветер неистовал, дождь бросал в Мишины окна пригоршни воды, и только к вечеру все немного успокоилось.

На следующий день, немного отойдя от пережитого шока, Миша отправился опять кормить чаек. На море был полный штиль, и даже выглянуло солнышко.

Чайки, как всегда, встретили Мишу радостно. Подбрасывая вверх кусочки хлеба, Миша глазами искал Чару, с некоторых пор он легко узнавал её, но чайки с полосатым хвостом не было видно. Миша все всматривался, и всматривался в мельтешащую стаю, надеясь, что Чара скоро прилетит, но она так и не появилась.

Скормив хлеб, мальчик ещё долго стоял на берегу, потом неспешно побрел вдоль побережья, то и дело останавливаясь и поднимая взгляд в небо, он все ещё надеялся увидеть свою любимицу. "Загуляла где-то" - подумал Миша, и вдруг...

Возле крупного камня, которого раньше здесь не было, это Миша хорошо помнил, он увидел тело мертвой птицы с полосатым хвостом и сразу же понял, что это Чара. Сердце у него ухнуло и куда-то покатилось...

Он медленно, слишком медленно, стал подходить к мертвой птице, надеясь ошибиться. Но нет, это была она, Чара, её невозможно было спутать ни с какой другой чайкой. Миша присел над ней на корточки и беззвучно заплакал. Ему хотелось её погладить, но ему почему-то было страшно.

"Чара, милая Чара, - мысленно обращался он к птице, - это я виноват, что ты погибла. Бедненькая моя!" Ему казалось, что если бы он позавчера пришел к ней на берег, вместо того, чтобы ходить в универмаг за стеклянной игрушкой, то она была бы жива. "Прости меня, Чарочка, я предал тебя, предал, хотел променять на зеленую стекляшку, и за это так наказан. Никогда уже не будет у меня такого друга.