Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного - Владимир Филиппов

Именно через эту буллу происходит действительное утверждение ордена папой. Это говорило не только о том, что понтифик оценил в полной мере деятельность рижского епископа, но и о том, что теперь крестоносцы должны были взяться за Прибалтику всерьез. Количество вооруженных паломников, прибывавших в Ригу, свидетельствовало в пользу того, что это время наступит в самом обозримом будущем. А значит, менялась политика, проводимая епископом и крестоносцами.

Таким образом, интересы Рижского епископа Альберта и бывшего Псковского князя Владимира сошлись.

А что еще Владимиру было делать? Пскова он лишился. Пока был жив и в силе Всеволод Большое Гнездо, никакой Мстислав, будь он хоть трижды Удатный, помочь ему был не в силе. Не принял князя и Полоцк, а потому пришлось отправляться в родственный орден. Туда, где его поначалу приняли с распростертыми объятьями. Обогрели, приютили. Дали в управление и на прокорм небольшую область в Латвии. Здесь в его честь назван город Валмиера. Чуть позже, за неоценимые услуги и в качестве благодарности орден добавляет в управление Владимиру Мстиславичу Идумейскую землю с назначением на должность фогта. Земли, полученные Владимиром, были расположены между Ригой и Венденом и населены были главным образом латгалами и ливами. Вот таким образом Альберт пытался прочно привязать к себе нового родственника. Ценил. Дорожил.

За какие же заслуги Владимир Мстиславович был удостоен столь шикарной премии?

Как человек, имеющий определенный вес, как человек, облеченный определенным титулом, Владимир участвовал в переговорах ордена меченосцев с русским князем Владимиром Полоцким, находясь в свите рижского епископа Альберта. Переговоры были непростыми, а если сказать более точно, то очень напряженными. Причин для взаимной неприязни у обеих сторон накопилось уже немало, к тому же одной из них были разногласия по религиозным вопросам.

Именно во время этих переговоров и прозвучала знаменитая фраза о том, что русские короли предпочитают лишь собирать дань с покоренных народов, а не крестить их. Это была прямая претензия, прямой укор, а также повод к столкновению на будущее.

Встреча произошла на нейтральной территории в Герцике. Благодаря дипломатическому искусству Владимиру удалось добиться предотвращения кровопролития между немцами и полочанами. Язык у него был подвешен не многим хуже, чем у старшего брата. Да и даром убеждения он обладал не меньшим. В результате такого общения был достигнут мир между орденом и Полоцком и даже заключен антилитовский союз. Для крестоносцев это был большой успех. Епископ получил в сферу своего влияния всю Ливонию без всякой дани, отдаваемой до этого в Полоцк, и был взамен обременен лишь обязательством помогать Владимиру Полоцкому против Литвы. И признать право свободного плавания русских купцов по всей Двине. Но обязательство – это всего лишь слово. А слово, тем более свое, при случае крестоносцы могли трактовать так, как им удобно. Это было понятно всем. Полоцк потерял больше, чем приобрел, точнее, уступил сам. А это уже выглядело признаком слабости, неуверенности в собственных силах. Это, пожалуй, был первый серьезный успех крестоносцев, и тем весомее он был, что достался без всяческого кровопролития. Именно после этих самых переговоров влияние полоцкого княжества в Ливонии начало резко падать.

Однако не всем в ордене такое поощрение русского изгоя пришлось по вкусу. Завистников везде достаточно. Да и немцам он все же не родной. Все, что хотели, они от него получили. Буквально в следующем году новый епископ Рацебургский Филипп начинает конфликтовать с псковским князем и копать под него яму.

Князь едет на Русь, но затем зимой 1214 г. вновь возвращается в Идумею со своим семейством. Однако епископ Рацебурга хочет полностью дискредитировать противника. Войдя в альянс с другим идумейским священником, Альдебрандтом, и воспользовавшись отъездом епископа Альберта, они выступили с обвинением князя в корыстолюбии и мздоимстве. Владимир не стерпел, не такой он был человек, и в ответ на это угрожал обоим, указывая на их собственное богатство и роскошь. Вряд ли доводы и претензии католических прелатов были справедливы. Священникам еще повезло, что горячий русский князь не успел привести свои угрозы в действие. Для него привычнее было доводить дело до конца.

У каждого может быть свой взгляд, но вся жизнь князя говорит о том, что никаким предателем он не был. Да и сам Альберт, повторимся, умел разбираться в людях и знал, кого можно жаловать, тем более так щедро. Поэтому и «атаковали» бывшего Псковского князя только в отсутствие Рижского епископа. Понимали, что делали. Знали, что при нем такие фортели не пройдут.

Однако из-за этого столкновения князь Владимир окончательно возвращается на Русь. Гордость не позволила ему утереться и жить спокойно дальше. Так орден вместо полезного союзника приобрел опасного и инициативного, а главное, сильного и умного врага.

К тому моменту, когда Владимир вновь и окончательно вернулся домой, смерть Всеволода Большое Гнездо вновь изменила расстановку сил на Руси. Воспользовавшись удобным случаем, Мстислав Удатный тут же образовался в Новгороде и укрепился там на более продолжительный срок. Молодым владимирским князьям пока было не по силам решение такой проблемы. В итоге они решили вопрос точно так же, как до этого такие вопросы решал их отец. Всеволодовичи связались с набиравшим силу Мстиславом узами родства. Старшие братья уже были женаты, и поэтому «такая честь» выпала на долю недавно овдовевшего Ярослава. Насколько он сам стремился к такому браку, нам неизвестно. Ни о каких чувствах здесь речи еще не шло. Одна сплошная политика. Чувства пришли позже. Но это уже совершенно другая история.

А раз Мстиславичи утвердились в Новгородских владениях, то и во Пскове сторонники суздальской партии ушли в тень. Псков вновь призвал на княжение своего бывшего проверенного князя Владимира.

Дальше вновь была война. В этот раз война гражданская. Война за влияние над Новгородом. На тот момент для старшего в клане, Мстислава Удатного, и это был довольно жирный кусок, за который он готов был ухватиться и драться. Разрешился этот конфликт битвой на Липице, одной из самых больших междоусобных битв в истории Древней Руси. Целиком разбирать историю этого кровопролития мы не будем, ибо нашей темы она не касаема, хотя и довольно значима для отечественной истории в целом.

Вкратце коснемся участия в нем Псковского князя.

Все это как специально происходит как раз в 1215 году. Вернувшись домой, Владимир буквально тут же включается в борьбу с суздальскими князьями. Братья выступают против братьев, семья против семьи. Монтекки против Капулетти. Может, задержись Владимир в Ливонии, Мстислав бы не рискнул ввязаться в такую авантюру.

Любой пытливый читатель, потратив немного своего времени, может обнаружить интересную закономерность. Как только братья выступают в поход вместе – так удача. Как только Мстислав Удатный берется за что-то один – так провал.

Начнем рассказ об этом противостоянии с эпизода, позже ставшего местной легендой.

В 1216 году младший брат Юрия и Ярослава Святослав Всеволодович с войском двинулся к Ржеву. И хотя численность его полков довольно сильно преувеличена, но войском изрядным он все же обладал, потому и двинулся на мятежный город. У Владимира Псковского было под рукой всего 500 человек бойцов, и, несмотря на это, он отважно двинулся на выручку осажденного Ржева и освободил город от осады. В руках смелого и умелого полководца 500 умелых ратников, прошедших огонь и воду, готовых на все ради своего командира, совсем не мало. Когда твоему противнику плевать на все: на численный перевес, на непогоду, на смерть, в конце концов тут призадумаешься. Святослав бежал, не дождавшись псковских полков. Позже этот героический, или даже безумный, рейд историки стали приписывать старшему брату Владимира, Мстиславу свет Удатному. Вот так и росла слава этого мозгодуя. Как на дрожжах.

Хотя именно после этого события в летописях именовали этот город не иначе как «Ржева Володимирова». А о Мстиславе никаких упоминаний не сохранилось. Позже из этого предания выросла другая легенда, о защитнике Ржева князе Владимире Псковском: «Каждый раз, когда враги подходили к крепостным стенам, на крутом волжском берегу на белом коне возникал безмолвный воин-князь Владимир. И каждый раз по взмаху его руки враги бежали от города. Каждую ночь князь дозором обходил свой город, и каждый вечер горожане у стены ставили новую пару сапог. Множество новых сапог износил князь, но однажды поленились горожане или забыли поставить новые княжеские сапоги… С той поры осерчал князь на своих подданных и покинул город».

И хоть город он покинул, однако в памяти людской остался. Княжеские мощи в XVII – первой половине XVIII в. почивали под спудом в Успенском соборе Ржева, а над ними была устроена деревянная резная позолоченная гробница. На ней находилась икона с изображением Владимира и Агриппины, а также сень с иконостасом, возведенная в 1716 году.