Бушин - Измена. Знаем всех поименно (Москва, 2007) - Владимир Бушин

Во-вторых, Вы однажды подарили мне пистолет Макарова (с. 258), с которым я всегда ходил на пресс-конференции, чтобы в случае чего укокошить на месте журналиста из газеты «День», «Советская Россия» или «Правда». Не верите, что я способен на это? Но ведь указ президента, в сентябре 1993 года, которым была предпринята попытка укокошить эти мерзкие газеты, составлял я лично! (с. 221–227). Наконец, разве можно забыть Ваш прощальный подарок на том мальчишнике с участием девочек — фигурку францисканского монаха, у которого, если чуть приподнять сутану, тотчас выскакивал огромный, ярко окрашенный, радостный penis (127), т. е. детородный член, как Вы понимаете (с. 15). Милая кремлевская шутка ельцинской эпохи.

Здесь, вблизи Святого Престола, когда мне становилось особенно грустно без верных друзей — Гайдара, Старовойтовой, Филатова, Памфиловой и других — я частенько беседовал с монахом: «Что, брат, тоже скучаешь вдали от Кремля?» Он безмолвствовал. Тогда я понуждал его сделать тот самый сакраментальный жест. Он делал. У меня светлело на душе, и всегда при этом приходил на память наш драгоценный шеф в дни борьбы против Горбачева — он был тогда таким же решительным, мощным и неколебимым.

Что мне делать с монахом, когда придется уезжать? На таможне второй раз (когда ехал сюда, мне повезло) могут не пропустить, а бросить на чужбине того, кто так поднимал и укреплял мой дух, будил столь отрадные воспоминания, я не могу. Может, привести в подарок президенту, сказать, что это от Папы? Посоветуйте, Alexandr!

В надежде на Вашу помощь добрым советом, как в былую пору, посылаю второй экземпляр почти всей рукописи моей книги, а также фотографии, которые в ней будут помещены. Заранее благодарен.

Примите уверения в моем совершенном почтении.

Славик! Наше — вам с кисточкой!

Получил твое письмо. Смеялся и плакал, хохотал и рыдал. Чего смеялся? Да над тем хотя бы умирал со смеху, что ты в подарок прислал мне рукопись. Она же давно лежит у меня на столе. Или ты думаешь, что этот пентюх Бакатин действительно задушил КГБ? Ха! Остались у Нас свои людишки и около Святого Престола. А ты шлешь мне, генерал-лейтенанту этого бессмертного ведомства, свою писанину! Я уже и прочитал ее. Сейчас читает Берта, потом будет читать Фил, за ним занял очередь Красе. Ты думаешь, поди, что это клички наших агентов? Да нет, Берта — моя овчарка (с. 147), Фил — кобель известного тебе Валентина Юмашева (с. 148), сочинителя президентских мемуаров, а Красе — родной брат моей сучки Берты, которого я подарил тоже известному тебе Льву Суханову, помощнику Всенароднообожаемого. Мы же все живем в одном «Президентском доме» на Осенней улице (с. 134–150). Захочет ли читать твою писанину еще какой кобель или сука, не уверен.

Еще я хохотал, что хвастаешься фотками, на которых ты рядом с президентом, патриархом и папой римским. Видал я тебя в гробу с этими фотками в белых тапочках. У меня их четыре чемодана. Я там именно с теми же самыми папами, да еще и с мамами, которые тебе и не снились — с царицей Наиной, с королевой Елизаветой и даже с великой княгиней Леонидой, скалящей зубы на русский престол.

Что же касается дарственных надписей тебе, то они буквально рассыпаются в прах перед тем, что написал обо мне наш несравненный вождь и владыка, и не на фотке, а в изданной по всему миру книге «Записки президента». Он там заявил на весь Божий свет примерно так: «Коржаков Александр Васильевич никогда не расстается со мной, как блоха с дворовой собакой. Он очень порядочный, невероятно умный, необычайно сильный и потрясающе мужественный человек, хотя внешне кажется простым, как амеба, и даже тупоумным, как баран. Но за этой простотой — невероятно острый, острее, чем у Гайдара, ум, отличная от еринской голова, пронзительная, как у Берты, сообразительность». А?! То-то, Чрезвычайный.

Еще о фотках? С кем из звезд художественного мира тебе удалось сфотографироваться? Ах, вот — с разжиревшим Андреем Вознесенским и с его длинноносой женой, никому неведомой писательницей не то Зоей Богословской, не то Музой Богомильской. Да их же обоих повесить мало! Он всю жизнь сочинял стихи и поэмы о Ленине, а она, литературная вобла, таскала эти холуйские сочинения в редакции. Их дачу в Переделкине не так давно обокрали безвестные патриоты. Все унесли, кроме рукописей поэта. И поделом! Но и повесить не мешало бы.

Вижу еще фотку, на сей раз даже с дарственной: «Славе Костикову — замечательному спикеру Президента от Славы Ростроповича — спикера виолончели». Не скромно, но думаю, что вы оба хороши!!! Слава, и тебе fie стыдно эту убогую похвальбу тащить в книгу?

Ни вкуса у тебя, Костиков, ни такта. Помешаешь фотографию, на которой стоят рядом Галина Вишневская и Зоя Богуславская. На месте Вознесенского я вызвал бы тебя на дуэль. Вишневская-то хоть и змеюка, но действительно бабец хоть куда, а что такое Зоечка эта? Ей семьдесят лет, но Вишневская и в восемьдесят пять будет выглядеть краше.

А есть у тебя фотки с зарубежными деятелями искусства? Ни одной! Действительно, разве мыслимо представить такую образину рядом с Джейн Фонда! Эта изысканная женщина упала бы в обморок от соседства с твоей будкой. А я с ней, пожалуйста, — чуть не в обнимочку, в руках у нас бокальчики с винцом не худшей марки, а с другой стороны от меня сам Тэд Тернер, о котором ты и не слышал, небось. А вот мы с Майклом Джексоном жмем друг другу руки. Я ему саблю подарил. Правда, сейчас жалею. Прочитав твою книгу, понял, что сабля могла бы пригодиться при встрече с тобой, ущербный ты человек (с. 255). Да, подарил драгоценную саблю. А ты, недоносок, хоть кому-нибудь что-нибудь когда-нибудь дарил? Кроме своих тщедушных книг, конечно, которые только и читать моей Берте и ее брату.

У меня просто пруд пруди этими фотками, где я с артистами, художниками, режиссерами, спортсменами. Разумеется, все это прихвостни режима: Абдулов, Винокур, Волчек, примкнувший к ним Илья Глазунов и т. п. Я ведь, между прочим, тоже книгу пишу, и всех туда втисну. Будь спок!

Читатель увидит там, к слову сказать, как я целуюсь с народной артисткой Надеждой Бабкиной, как сижу в вальяжной позе один среди четырех баб, и подпись — «Наш Сашка-бабник». А ведь ты, пожалуй, и не знаешь или давно забыл, как это обнимать бабу. Ведь ты свою пресс-команду набирал в основном из гомосексуалистов. Разве не так? Я прямо пишу об этом в своей книге, глава о тебе так и названа будет — «Голубая команда» (с. 251–256), Ты же помнишь, как одного твоего сотрудника во время гомосексуальной оргии выбросили в экстазе из окна с третьего этажа (с. 253). Едва жив остался, и после все рассказал про эту оргию. Твою собственную голубую природу изобличает даже само название книги. Понятно, когда писательница Лилия Беляева свою статью в «Правде» озаглавила «Мой роман с Ельциным». Но когда ты, мужик, называешь книгу «Мой роман с президентом», то это понимается совсем иначе, особенно в свете твоей кадровой политики.

И вот ты поместил групповую фотографию всей своей пресс-команды. Боже, что за хари! Одна порочнее другой. На их фоне даже ты при всей своей ущербности выглядишь пристойней. И потом, чем объяснить, что из 12 человек тут 9 в очках? Интеллигентность выдаете? Ха! А вот у меня на 110-ти фотках только один Ельцин будет в очках, и то — в солнцезащитных па пляже. Почему? Да потому, что герои моей книги — цвет нации, истинные представители народа, а не гомики, как у тебя, не интеллигушки.

Посмеялся я и над тем, что ты назвал Людмилу Григорьевну Пихоя «темпераментной женщиной». Ничтожество! Что ты в этом понимаешь! У тебя во всей книге на 350 страниц с десяток женщин, а у меня — больше полусотни, не считая Козырева. И какие дамы! В каких позах и ситуациях! Одна с рюмочкой (как Джейн Фонда), другая в умопомрачительном неглиже (как Наина), третья помирает со смеху (как жена Грачева и Ерина) и т. п. Вот она, новая возрождающаяся Россия во всей своей густопсовой красе!

Из десяти женских фоток две ты посвятил своей жене, на одной она даже с папой римским. Какая самореклама!.. Кстати, кто она у тебя по национальности? Очень на Новодворскую смахивает.

Хочу еще сказать, Костиков, что я никогда не заблуждался относительно количества и качества твоих мозговых извилин, но когда прочитал, что ты Яковлева считаешь «русским Дэн Сяопином», я просто свалился со стула от смеха. Они, дескать, оба были идеологами реформ! На таком основании можно поставить в один ряд, например, моего тезку Александра Васильевича Суворова и Антона Ульриха Брауншвейгского, отца самого краткосрочного русского царя Ивана Шестого. Оба были генералиссимусами! Или — Иосифа Виссарионовича Сталина и Джохара Дудаева. Тоже оба генералиссимусы!.. В твою чрезвычайную и полномочную голову и мысль не приходит сопоставить результат реформ Яковлева и Дэн Сяопина. Так я тебе напомню хотя бы то, что ты сам пишешь: