Гарри Поттер и Орден Феникса - Роулинг Джоан Кэтлин

Артур рассказал мне, что случилось. Ни в коем случае не выходи из дома. Ни в коем случае.

Это показалось Гарри настолько неадекватным ответом на все случившееся нынешним вечером, что он перевернул свиток, рассчитывая найти продолжение. Но продолжения не было.

Его снова охватил гнев. Кто-нибудь вообще собирается сказать ему «молодец»? Как-никак, он один победил двух дементоров! А что Сириус, что мистер Уизли, оба ведут себя так, будто он нашалил, а они просто не хотят его ругать, пока еще не ясно, насколько все плохо.

– …засовали твои долбы… то есть, тьфу, задолбали твои совы! Туда-сюда, туда-сюда! Проходной двор! Я тебя предупреждаю, парень, я этого не потер…

– Ничего не могу поделать, – огрызнулся Гарри и смял письмо Сириуса в кулаке.

– Я хочу знать правду! Что сегодня случилось? – прогавкал дядя Вернон. – Если на Дудли напали дурмендуры, почему тогда исключают тебя? Говори, ты делал сам-знаешь-что? Делал? Сам же признался!

Гарри глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. У него опять заболевала голова. Больше всего на свете хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, от этой кухни и от Дурслеев.

– Мне пришлось применить заклятие Заступника, чтобы отогнать дементоров, – сказал он, усилием воли сохраняя спокойствие. – Против них нет больше средств.

– Но что понадобилось этим демендурам у нас в Литтл Уинджинге?! – возмущенно закричал дядя Вернон.

– Не могу вам сказать, – утомленно проговорил Гарри. – Не имею представления.

Голова раскалывалась от ламп дневного света. Злость отступала. Он выдохся, силы исчерпаны. Дурслеи продолжали сверлить его взглядами.

– Это все из-за тебя, – с напором произнес дядя Вернон. – Это как-то связано с тобой, парень, я точно знаю. С чего бы еще им здесь появляться? Что они забыли в том переулке? Ты же единственный… единственный… – Очевидно, он не мог себя заставить выговорить слово «колдун». – Единственный сам-понимаешь-кто на всю округу.

– Я не знаю, зачем они здесь оказались.

Но слова дяди Вернона что-то стронули в усталом мозгу, и тот заработал с новой силой. Действительно, почему дементоры оказались в Литтл Уинджинге, там же, где и Гарри? Неужто случайно? Кто их послал? Они вышли из-под контроля министерства магии? Покинули Азкабан и встали на сторону Вольдеморта, как предсказывал Думбльдор?

– Так эти дерьмендеры охраняют вашу дурацкую тюрьму? – спросил дядя Вернон, словно бы следуя по пятам за раздумьями Гарри.

– Да.

Если бы только перестала болеть голова! Если бы он мог пойти к себе, в темную спальню, и подумать!..

– О-хо! Так они пришли тебя арестовать! – Дядя Вернон восторжествовал, точно разрешил неразрешимую загадку. – Так ведь, парень? Значит, ты у нас бегаешь от закона!

– Разумеется, нет. – Гарри потряс головой, точно отпугивая надоедливую муху. Мысли так и роились у него в голове.

– Тогда зачем?..

– Это он их послал, – очень тихо сказал Гарри скорее себе, чем дяде Вернону.

– Что? Кто – он?

– Лорд Вольдеморт, – пояснил Гарри.

Краем сознания он отметил, как это чуднó, что Дурслеи, которые корчились и вскрикивали, стоило произнести при них слова «колдун», «магия» или «волшебная палочка», даже не шелохнулись, услышав имя самого могущественного злого колдуна всех времен и народов.

– Лорд… погоди-ка. – Дядя Вернон скривился, и в его свиных глазках проступило понимание. – Я это где-то слышал… это не тот, который…

– Убил моих родителей, да, – подтвердил Гарри.

– Но он же исчез, – нетерпеливо возразил дядя Вернон, не смущаясь поминать болезненную тему гибели родителей. – Так сказал тот громила. Что он исчез.

– Он вернулся, – мрачно проговорил Гарри.

Это было очень странно – стоять на стерильной, как операционная, кухне тети Петунии между холодильником последней модели и широкоформатным телевизором и преспокойно беседовать о лорде Вольдеморте с дядей Верноном. Появление дементоров в Литтл Уинджинге, казалось, разрушило ту огромную невидимую стену, что надежно отделяла непреклонно нормальный мир Бирючинной улицы от всего остального мира. Две параллельные жизни Гарри слились воедино, и все перевернулось с ног на голову: Дурслеи расспрашивают его о колдовских делах, миссис Фигг знакома с Думбльдором, над Литтл Уинджингом кружат дементоры, а над Гарри висит угроза никогда больше не увидеть «Хогварц». Голова заболела вдвое сильнее.

– Вернулся? – прошептала тетя Петуния.

Она смотрела на Гарри так, как никогда не смотрела прежде. И впервые за всю свою жизнь Гарри вдруг отчетливо понял, что тетя Петуния – сестра его матери. Он не смог бы объяснить, отчего это стало так ясно именно теперь. Он лишь понимал, что среди тех, кто находится сейчас в кухне, не он один осознает весь ужас случившегося. Никогда раньше тетя Петуния не глядела на него такими глазами – большими, серыми, столь непохожими на глаза сестры: сейчас они не щурились от злости или отвращения, а широко распахнулись в испуге. Казалось, она вдруг отбросила притворство и перестала упрямо делать вид, будто ни колдовства, ни какого-либо иного мира помимо того, где живут они с дядей Верноном, не существует, – а ведь так было всегда, сколько Гарри себя помнил.

– Да, – Гарри посмотрел ей прямо в глаза. – Месяц назад. Я сам видел.

Ее пальцы стиснули мощное, затянутое в кожу плечо сына.

– Минуточку, – вмешался дядя Вернон, переводя взгляд с жены на Гарри и обратно. Он был явно озадачен и даже смущен внезапно возникшим между ними беспрецедентным взаимопониманием. – Минуточку. Так ты говоришь, этот самый Вольде… как его там… вернулся.

– Да.

– Тот, кто убил твоих родителей.

– Да.

– И теперь он послал за тобой двусмерторов?

– Похоже на то, – сказал Гарри.

– Понятно, – проговорил дядя Вернон, снова переводя взгляд с совершенно побелевшей жены на Гарри и подтягивая брюки. Он сам и особенно его багровое лицо раздувались прямо на глазах. – Что ж, тогда решено, – объявил он, и рубашка слегка разошлась у него на груди, – можешь выметаться вон из моего дома, парень!

– Чего? – удивился Гарри.

– Того! Выметайся! ВОН! – Дядя Вернон заорал так, что даже тетя Петуния и Дудли вздрогнули. – ВОН! ВОН! Давно бы пора! Эти совы – устроили тут, понимаешь, ночлежку! Взрывающиеся пудинги, сломанные стены! Хвост Дудли! Мардж под потолком! Летающий «форд»!.. ВОН! ВОН! Хватит с меня! Слышать о тебе не хочу больше! Раз за тобой гоняется какой-то маньяк, тебе здесь не место! Я должен защитить жену и сына! Мне твои неприятности не нужны! Раз ты пошел по той же дорожке, что и твои родители, – пожалуйста! Только я тут ни при чем! ВОН!

Гарри застыл как громом пораженный. В руке он по-прежнему держал скомканные письма из министерства, от мистера Уизли и от Сириуса. Ни в коем случае не выходи из дома. Ни в коем случае.

НИКУДА НЕ УХОДИ ИЗ ДОМА.

– Ты меня слышал! – кричал дядя Вернон. Он на-двинулся на племянника багровым лицом, и до Гарри долетали брызги слюны. – Мотай отсюда! Пол-часа назад ты и сам мечтал уйти! Так вот я – за! Проваливай! И прошу больше никогда не пачкать мой порог! Не знаю, зачем мы тебя вообще взяли, Мардж права, надо было отослать тебя в приют! А мы своей добротой сами себе все испортили, ду-мали, сможем это из тебя выбить, сделать из тебя человека, только уж если кто родился с гнильцой, ничего не попишешь, и теперь с меня хва… Что?! Совы?!

Сова с такой скоростью просвистела по трубе, что сначала ударилась об пол и лишь потом с недоволь-ным криком взвилась в воздух. Гарри поднял руку, чтобы выхватить у нее письмо в красном конверте, но сова пролетела над его головой к тете Петунии. Та взвизгнула и пригнулась, закрыв лицо локтями. Сова сбросила конверт ей на голову, развернулась и вылетела обратно в трубу.

Гарри бросился к письму, но тетя Петуния его опередила.

– Можете открыть, если хотите, – сказал Гарри, – но я все равно услышу, о чем оно. Это вопиллер.

– Брось его, Петуния! – взревел дядя Вернон. – Не прикасайся! Это опасно!