Calendar Girl. Никогда не влюбляйся! - Одри Карлан

Я чуяла виски за милю, и этот запах не вызывал приятных воспоминаний. Поежившись, я вновь обернулась к стае стервятников.

Уэс положил руку на мое обнаженное плечо и растерянно прищурился.

– В чем дело?

Я глубоко вздохнула, подавляя раздражение, возникшее при мысли об отце и его пристрастии к алкоголю и азартным играм – из-за чего я и угодила в эту передрягу. Покачав головой, я ответила:

– Все в порядке.

Приподняв мой подбородок, Уэс заглянул мне в глаза.

– Нет, не в порядке. Предупреждаю, во второй раз я спрашивать не буду.

Я равнодушно пожала плечами.

– Просто ненавижу запах виски. Ничего страшного.

Чуть изогнувшись, я высвободилась из его руки. Он поставил стакан на стойку и махнул бармену.

– Я передумал. Джин с тоником, пожалуйста.

Бармен кивнул.

– Ты не обязан этого делать, – начала я, но Уэс прервал меня, поднеся руку к моей щеке.

Обхватив ее ладонью, он нежно провел большим пальцем по моей нижней губе.

Уэс задержал палец там, и мне из всех сил захотелось высунуть язык и попробовать его кожу на вкус. Однако я не сделала этого, опасаясь его ответных действий – или мыслей.

– Я так хочу. А теперь давай-ка представим тебя матушке.

Сделав нечеловеческое усилие, я последовала за Уэсом – хотя в ту минуту я предпочла бы выскочить из этих двустворчатых дверей, помчаться вниз, к пляжу, и добравшись до океана, поспешно утопиться в его волнах.

Какого черта я делаю на этой пафосной вечеринке и зачем держу под руку мужчину, пишущего сценарии для кинофильмов и владеющего такими деньгами, которые мне в жизни не видать? Я, дочь вегасского игрока, брошенная в раннем детстве собственной матерью и работавшая в основном официанткой – не считая последних месяцев, когда я перебивалась небольшими ролями.

Уэс провел меня сквозь толпу гостей. Когда мы проходили мимо очередной небольшой группки, до меня долетали обрывки разговоров об экзотических курортах, последних боевиках, о том, кто есть кто в Голливуде, и о том, чем занимаются крупнейшие корпорации. Мужчины провожали меня одобрительными взглядами, в отличие от их женщин. Последним писком моды явно были пухлые губки и анорексия. Я не могла похвастаться ни тем, ни другим, а в этом платье всё было выставлено напоказ.

Мы прошли сквозь толпу в заднюю часть комнаты, где выстроились книжные шкафы и несколько стульев с высокими спинками. Женщина постарше, возможно, лет пятидесяти с лишним, стояла рядом с мужчиной, подозрительно похожим на Уэса. Он тоже был высоким и светловолосым, однако этот почтенный джентльмен в темно-сером костюме, отлично дополнявшем бледно-розовое платье его супруги, был сложен как регбист-полузащитник, в то время как у Уэса была фигура постройнее, больше подходящая серферу и пловцу.

– Мама, папа, – сказал Уэс, приближаясь к этой паре.

У женщины были очень светлые, почти белые волосы и поразительные голубые глаза. Полные, как у сына, губы, были подкрашены розовато-лиловой помадой, очень идущей к ее тону кожи и цвету волос. Волосы были собраны в строгий французский узел, шея и уши украшены жемчугом. Она словно воплощала образ классической элегантности.

Ченнинг-старший хлопнул Уэса по спине.

– Сын, – произнес он с ноткой гордости.

Мать Уэса чмокнула воздух в паре миллиметров от обеих щек сына, что в обычной ситуации показалось бы претенциозным, – однако затем она взяла его лицо в ладони и тепло улыбнулась.

– Как я вижу, ты принял мой выбор, – шепнула она и повернулась ко мне.

Нервозность, которую я испытала перед встречей с Уэсом, вернулась – и с лихвой. Меня выбрала его мать? Конечно, я знала, что они знакомы с тетей Милли, но довольно странно, когда мать выбирает эскорт для своего сына. Меня слегка затрясло.

Уэс обернулся и положил руку мне на талию. От этого прикосновения меня словно пронзило электрическим током. Я и забыла, что вся спина платья была открытой, не считая двух перекрещивающихся и расшитых бисером полосок ткани на лопатках. Все остальное, вплоть до талии, оставалось обнаженным. Пальцы Уэса выписывали небольшие круги по моей коже, и мне казалось, что его рука раскалена добела. Вздрогнув, я подалась ближе к нему, хотя он не сказал ни слова.

– Мама, папа, это Миа Сандерс, моя спутница.

Он ухмыльнулся, и я протянула родителям Уэса руку.

– Миа, это Уэстон Ченнинг Второй и моя мать Клэр.

– Рада познакомиться, мистер и миссис Ченнинг.

Мать Уэса скрестила руки на груди, подперев ладонью щеку. Она очаровательно покраснела и улыбнулась так широко, словно внутренне хохотала над какой-то понятной лишь им одним шуткой.

– Разве она не потрясающая? – спросила миссис Ченнинг, прижимаясь к своему супругу.

Затем она подмигнула и покачала головой.

– Э-э-э. Благодарю вас? – нерешительно откликнулась я, чем заставила Ченнинга-старшего рассмеяться.

– Приятно познакомиться, мисс Сандерс.

– Нет, зовите меня просто Миа.

В ответ он коротко кивнул.

Очевидно, на этом разговор был закончен, потому что отец Уэса отвернулся и взял сына под руку.

– А теперь, сынок, расскажи-ка мне о своем последнем проекте. Я слышал, они готовы предложить тебе три процента от бюджета картины. Они отстегнут тебе только три миллиона, хотя заработали несколько сот миллионов на твоих последних эпизодах «Чести». Ты должен поднять ставку, – низким басом проговорил он.

«Честь». Уэстон Ченнинг Третий написал сценарий обалденной «Чести»! Мать моя женщина! Эти фильмы были нашумевшими хитами – просто грандиозными – с момента выхода первого, «Честь Иеремии», три года назад. С тех пор каждый год выходило по фильму. Изобретательность, с которой Уэс смешивал историю солдата в поисках истинной любви с диким количеством крови, месилова, взрывов, патриотизма и дьявольски зажигательными любовными сценами, позволила создать эпические картины с рекордными кассовыми сборами.

– …они готовы дать мне десять процентов от бюджета и право самостоятельно режиссировать, – пробился сквозь окутавший меня туман низкий и звучный голос Уэса.

Как раз в ту секунду, когда я прочистила мозг и осознала, что контракт связал меня на месяц с Его Высочеством принцем киноиндустрии, из-за спины Уэса показалась парочка девиц.

Две стервятницы терпеливо ждали, пока он обратит на них внимание. Одна, в жутком золотом платье без бретелей, из которого почти вываливалась силиконовая грудь, теребила локон крашеных блондинистых волос. Оглядев ее наряд, я поморщилась. Эта девка была такой тощей, что все ребра торчали наружу. Брюнетка, стоявшая рядом с ней, была немногим лучше. Она тоже могла похвастаться фальшивыми сиськами, причем одна выглядела даже больше другой. Я отчетливо видела их сквозь призрачно-тонкую ткань ее обтягивающего платья. Соски брюнетки напряглись, и меня так и подмывало сказать ей, что не мешало бы согреться и как-то пригладить это непотребство, – однако интуиция подсказывала мне, что именно такого эффекта она и добивалась.

Мой выход. Пришло время отработать свои сто тысяч долларов. Сама мысль о том, что Блейн будет прибирать к рукам такую кучищу денег каждый месяц, вызывала у меня тошноту. Я твердо намеревалась, как только мой папа поправится, дать ему хорошенького пинка за то, что он снова впутался в авантюру!

– Милый, погляди, кажется, там кто-то тебя зовет, – сказала я, наобум ткнув пальцем в другой конец комнаты, но взглядом указывая ему за спину.

Уэс заметил мою весьма недвусмысленную наводку и оглянулся через плечо. Цыпочка номер раз и цыпочка номер два поспешно выставили свои фальшивые сиськи, приветствуя его, а затем надули свои пухлые, накачанные коллагеном губки.

Уэс без особых затей обнял меня за талию.

– Спасибо, дорогая, ты всегда держишь меня в форме.

Он ткнулся носом мне в щеку, и я ухмыльнулась.

– Это нелегкая работа, но кто-то же должен этим заниматься!

Я чуть не подпрыгнула от злорадного ликования – тон у меня был примерно столь же фальшивый и манерный, как их силиконовые буфера.

Мой спутник нагнулся и нежно поцеловал меня в шею, а затем сильно потянул носом.

– М-м-м, благодарю, – шепнул он мне на ухо.

Уэс стоял так близко, что я ощущала тепло его дыхания на собственной коже. Затем он выпрямился.

– Что ж, мы с Миа увидимся с вами на благотворительном балу на следующей неделе, – сказал он.

К моему удивлению, его мать вклинилась в наше личное пространство – она остановилась не больше, чем в полуметре от меня.

– Нет-нет-нет, ни в коем случае. Мне хочется узнать Миа поближе, дорогой.

Она улыбнулась одной из тех материнских улыбок, которые создают ощущение, будто ты – самое драгоценное, что есть в мире. Разумеется, мне никто таких улыбок не дарил, но если бы подарил, не сомневаюсь – это выглядело бы именно так, как у Клэр Ченнинг.

Уэс рядом со мной заметно напрягся.