«Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне - Игорь Ивлев

Профессор Академии военных наук РФ генерал-полковник Г.Ф. Кривошеев на одном из заседаний Ассоциации историков Второй мировой войны заявил: «Нас критикуют и справа и слева, но мы спокойны, ибо опираемся на документы Генштаба». Они спокойны, пока скрывают филькины грамоты, что порой присылали в Генштаб штабы фронтов, которые в условиях разгрома, окружений и панического отхода не знали, где и в каком состоянии находятся подчиненные им армии и дивизии. Г.Ф. Кривошеев еще раз подтвердил, что основным официальным источником при определении убыли в людях являются донесения о потерях, получаемые от фронтовых и армейских объединений, соединений и отдельных частей, которые ежемесячно анализировались в Генеральном штабе, уточнялись и дополнялись материалами о неучтенных потерях и, наконец, докладывались в Ставку Верховного Главнокомандования. Интересно, что в частном порядке некоторые авторы труда «Гриф секретности снят» признают, что они не могут отвечать за цифры, которые кто-то когда-то написал в донесениях. А почему бы не рассекретить эти донесения и другие соответствующие документы Генштаба, чтобы оценить их достоверность и снять всякие сомнения на этот счет?

С началом войны потерями действующей армии в оргштатном отделе Оперативного управления Генштаба занимались всего несколько человек. Лишь 9 июля 1941 г. в составе Главного управления формирования и комплектования Красной Армии (ГУФККА) был организован отдел учета персональных потерь. В его обязанности входили персональный учет потерь и составление алфавитной картотеки.

Поезд с пленными (октябрь 1941 г.). Из книги МОСКОВСКАЯ БИТВА в хронике фактов и событий. М.: Воениздат. 2004 (вкладка, с. 64).

Учет потерь частей и соединений наших войск в ходе боевых действий осуществлялся в соответствии с «Наставлением по учету и отчетности в Красной Армии», введенным в действие приказом НКО № 450 от 9 декабря 1940 г. Согласно «Табелю донесений по учету списочной численности и боевого состава Красной Армии», сведения о составе войск, их численности и потерях из дивизий, армий и фронтов в Генеральный штаб представлялись три раза в месяц (за каждые 10 дней). Персональный учет потерь в соответствии с требованиями этого наставления фактически был рассчитан на действия войск в относительно стабильной боевой обстановке, в которой штабы будут иметь возможность последовательно, в установленные сроки представлять доклады в вышестоящие инстанции[49]. Расчетный же метод исчисления потерь в чрезвычайных обстоятельствах с учетом неоднократного пополнения в войсках почти не применялся. Это не было предусмотрено действующим наставлением.

Известно, в каких условиях Красной Армии пришлось отражать внезапный удар полностью отмобилизованного вермахта. Многие историки считают, что главная причина поражения Красной Армии в июне-июле 1941 г. заключается в том, что она не была приведена в полную боевую готовность и поэтому не смогла организованно вступить в войну и отразить внезапное нападение врага. В военном смысле внезапность – это многоуровневое явление. В стратегическом отношении война для нашего политического и военного руководства не была неожиданной. К ней серьезно готовились. Но противнику удалось достичь полной тактической внезапности, сорвав тем самым осуществление наших планов по прикрытию границы. Враг, захватив инициативу и начав вторжение в первый же день сразу крупными силами, добился оперативной внезапности. Используя созданное им подавляющее превосходство в силах и средствах на избранных направлениях ударов и захваченное господство в воздухе, немцы обеспечили высокий темп своего наступления. Уже за первые двое суток на главном Западном стратегическом направлении они продвинулись сразу на 100–150 км, создав условия для окружения и разгрома основных сил Западного фронта.

Ошеломительное поражение в начальном периоде войны долгое время отрицательно сказывалось на всех последующих действиях наших войск. Неудачи различного масштаба преследовали Красную Армию и осенью 1941-го, и летом 1942 года, когда о внезапном и вероломном нападении противника и речь уже не шла. Тем не менее немцам нередко удавалось добиваться оперативной внезапности и порой ставить наши войска на грань катастрофы. Значит, дело не только во внезапном и вероломном нападении. Поражение многочисленной и хорошо вооруженной Красной Армии, учитывая реальное состояние ее боевой и мобилизационной готовности к 22 июня 1941 г., было вполне закономерным. Она не была готова именно к той войне, которая была навязана Советскому Союзу Гитлером и его генералами. Грубые просчеты советского политического и военного руководства не позволили с самого начала войны реализовать высокие потенциальные возможности Красной Армии. На их совести громадные жертвы, что понес наш народ на пути к Победе.

Коллектив авторов статистического исследования признает, что приграничные военные округа сразу же потеряли основную массу своего личного состава. В условиях высокоманевренных боевых действий, особенно при неудачном развитии обстановки, потере управления и связи (из-за неоднократного переподчинения частей и соединений, окружения или неорганизованного отхода, собственных упущений или вражеских прорывов, бомбежек, диверсий и т. п.) система регулярной отчетности нередко не срабатывала. Тем более не представлялись донесения о результатах боевых действий и потерях войск, попавших в многочисленные «котлы». Что могли доложить из нижестоящих инстанций в обстановке полного развала фронта, окружения, гибели штабов и целых частей, сопровождавшейся массовым уничтожением учетных документов? Плохо организованный учет потерь, а нередко и объективное отсутствие какой-либо возможности донести о них не позволяли вышестоящим штабам точно определить истинное состояние дел в войсках фронта. Части и соединения, попавшие в окружение, информацию о своем положении по понятным причинам вообще не представляли. Такова была реальная общая картина в первые месяцы войны.

Некоторое представление о масштабах потерь, понесенных войсками основных приграничных военных округов (фронтов) в начальный период Великой Отечественной войны, можно получить из данных таблицы 1. Для наглядности они даются в сопоставлении с потерями противостоящих группировок противника за тот же период.

Таблица 1

Потери Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны[50]

Примечание: *В скобках – списочная численность войск фронтов по данным «Статистического анализа…».

Таким образом, Красная Армия за первые 15–18 дней боевых действий потеряла 747 870 человек. Безвозвратные потери в людях составили 588 598 человек (79 % от общих), а санитарные – 159 272 (21 %). При этом, по данным германского архива, к 10 июля 1941 г. немцы захватили 366 372 советских военнопленных (в том числе 1969 офицеров)[51].

Как мы видим, безвозвратные потери наших войск в людях в начальном периоде войны оказались почти в 32 раза больше немецких, а общие превысили их более чем 10-кратно.

Огромные потери, несопоставимые с потерями противника! Здесь не место говорить о причинах разгрома наших войск в Приграничном сражении. Авторы статьи высказали свое мнение на этот счет в своей книге «Июнь 1941. Запрограммированное поражение»[52]. С учетом результатов, достигнутых немцами в начальный период и в последующих сражениях на основных стратегических направлениях, потери, подсчитанные авторским коллективом Г.Ф. Кривошеева, не внушают особого доверия.

Как им удалось подсчитать потери фронтов, да еще с точностью до одного человека, – настоящая загадка. В создавшейся обстановке командующие и штабы фронтов и армий не всегда знали положение своих соединений, не говоря уже об их потерях в людях, вооружении и боевой технике. Да и что говорить о потерях, когда два солидных научных коллектива не могут прийти к единому мнению насчет первоначальной численности округов (фронтов). Видимо, у них разный подход к определению численности личного состава.

Прежде всего не внушают доверия цифры потерь Северо-Западного фронта. К 29 июня его войска потерпели поражение и были отброшены к Западной Двине, затем – на р. Великую. При этом 8-я армия была отсечена от главных сил фронта и отступала на север. В ходе операции фронт потерял 2523 танка и САУ[53]. Не случайно, что 1 июля 1941 г. был отстранен от должности начальник штаба фронта генерал-лейтенант П.С. Кленов[54]. Командующий фронтом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов был освобождён от своих обязанностей еще раньше, 30 июня, и 10 июля 1941 г. назначен с понижением командующим 21-й армией[55]. Были отстранены от своих должностей и другие руководящие работники штаба фронта. Вряд ли бы это случилось, если бы войска в Приграничном сражении потеряли всего 17,8 % своей численности, заметно меньше в процентном отношении, чем другие фронты.