Аркан для букмекера - Александр Савельев

— Тоня, попробуй рыбу из этой банки, — предложил он подруге, наколов на вилку кусочек. Знал, что Антонина обожает такие знаки внимания. — Это тунец? Или касатка?

— Это не рыба. Мидии в соусе. А что в той тарелке? Дай-ка попробовать.

— Смотри, как мы с тобой мило воркуем. Не пора ли подумать о совместной жизни?

— Ты это сейчас придумал или это домашняя заготовка?

— Я серьезно. Чем мы с тобой не пара? Жена — Клавдия Шиффер. Муж — Брюс Уиллис.

Он уже не раз заводил подобные разговоры, но Антонина постоянно уходила от прямого ответа.

— Сходство поразительное, с небольшой разницей. Оба они — миллионеры. А мы с тобой — нищие, подъедаем крохи с чужого стола.

Отбарабанив срочную службу в спецназе при Генеральном штабе, Николай приобрел все необходимые качества супермена. Умел драться, стрелять с обеих рук из любого положения, водил все марки автомашин. Как многие молодые люди с такой физической подготовкой, он искал кратчайший путь к успеху и готов был даже пойти на преступление. Не имея ни образования, ни специальности, ждал случая, подбросившего бы ему нужный начальный капиталец, чтобы стать бизнесменом, владельцем какого-нибудь доходного дельца. А пока без особого рвения подрабатывал рэкетом, расценивая этот промысел как временный и ненадежный.

Обнаружив в себе талант женского угодника, он с некоторых пор переключил все внимание на слабый пол и стал подыскивать женщину с капиталом, достаточным, чтобы открыть собственное дело. Познакомился с Тонькой. По его расчетам, у нее водились деньжата. Ее мужа он не принимал в расчет. Считал пронырливым начальником и не более того.

«Неужели, наконец, клюнула? — подумал, ликуя, Николай. — Теперь осторожненько, осторожненько, чтобы не сорвалась с крючка. Чуть отпустить, потом резко подсечь».

— Так уж и нищие. Кое-что мне время от времени перепадает. Хватит на первое время, чтобы не менять привычный уклад жизни. А там, глядишь, подфартит, сорву крупный куш, и заживем мы с тобой, как у Христа за пазухой.

— Все это — сказки. Мы с тобой взрослые люди и прекрасно понимаем, что всю манну небесную уже съели.

— Самой-то тебе не противно прыгать на задних лапках перед своим старпером?

— Он еще даст фору многим молодым вроде тебя.

— Но в постели-то он мне не соперник?

— Как сказать. В чем-то, может, уступает. Но все равно тебе до него далеко. Он в отличие от тебя не нуждается ни в чьих советах. Знает, где и как добыть деньги. С ним я как за каменной стеной.

Антонина специально заводила Николая, снова и снова прикидывая, созрел ли он для главного разговора. В последнее время у нее появились сомнения в искренности мужа. Она заподозрила его в двойной жизни, не той, что на ипподроме, о которой она все знала, а другой, неизвестной ей. Она точно выяснила, что муж завел собственный счет в банке и ни словом не обмолвился с ней. Хотя он по-прежнему позволял ей жить на широкую ногу, разрешая тратить деньги с общего счета, она понимала — продолжаться это будет лишь до тех пор, пока ее траты укладываются в отведенную смету. А если перестанут укладываться? Пока не поздно, она хотела освободиться от опеки мужа, сохранив все, что удалось урвать. Попутно у нее родился план путем шантажа выбить крупную сумму денег из Решетникова, начальника мужа. Случайно ей попались на глаза бумаги, подобранные мужем со знанием дела. Бумаги — бомба, если умело ими воспользоваться. Муж пока не решался, чего-то боялся. А время-то бежит. Можно и не успеть.

Николай Рогалев всего этого не знал, как и того, что Антонине известно о его участии в рэкете. Он пер напролом, полагая, что это он подбивает Антонину порвать с мужем.

Положив руку Антонине повыше колена, продолжал уговоры:

— Ну еще лет пять от силы он потопчет тебя. А потом что? На панель, если приспичит?

— А куда деваться? Придется. В крайнем случае машинку куплю. Сейчас их большой выбор. Все размеры. Лучше уж онанизм. Как ты вообще представляешь мой развод с мужем?

— Есть много способов, начиная от общеизвестного — через суд с разделом имущества, кончая более простым — через морг, без судебных исполнителей.

— Ты что ж, предлагаешь мне зарезать мужа?

— Необязательно. Можно иначе.

— А именно?

— Отравить мышьяком, к примеру.

— Фу, как пошло и примитивно.

Пальцы Николая легли на промежность и стали теребить, перебирая, волосы.

— В самом деле? — спросил Николай, нахально глядя в глаза Антонины. Они у нее поплыли, подернулись пеленой, по телу пробежала дрожь. Ее возбуждение передалось Николаю. Он заерзал на стуле.

— Ну тебя! — Антонина оттолкнула от себя Николая. — Других вариантов, кроме мышьяка, нет?

— А чем этот плох? Мышьяк обладает неоценимым свойством. Он не выводится из организма, а накапливается в нем. Можно методично, изо дня в день давать безобидные дозы, никак не влияющие на самочувствие. До поры до времени — пока в организме не наберется смертельная доза. Идеальное средство для башковитых отравителей. На таких делах поломали рога многие известные криминалисты.

Для Антонины это не было откровением. Муж коллекционировал книги по криминалистике, и из них она знала о мышьяке все.

— Ну, ты — умник. Муж умирает от отравления мышьяком, как ты предлагаешь, накопившегося за какое-то время в организме, а у жены нет его и следов.

— Можешь и ты принять какую-то дозу, чтобы нашли и у тебя при надобности. Но запомни: главный показатель — результат анализа содержимого желудка, а там мышьяка может и не быть. И потом, кто будет проводить в наше время серьезную экспертизу, чтобы выяснить причину смерти какого-то клерка? Умер Максим, ну и хрен с ним.

— Звучит убедительно, но все равно, думаю, это — не вариант. Будут подозрения, следствие, допросы. Ведь я как прямая наследница — наиболее заинтересованное лицо в смерти мужа. Нет. Такой вариант не годится. Да, кстати. Откуда ты знаешь все эти тонкости о мышьяке? Ты что, уже кого-то травил?

— А как же? Отца своего зарезал, мать свою убил, а младшую сестренку стрихнином отравил.

Николай опять потянулся к лобку. Будь он немного проницательнее, то понял бы, что Антонина притворяется, разыгрывает простушку. Недаром дружки-приятели прозвали его Самосвалом за тугодумие и привычку переть напролом.

— Нет, серьезно, откуда ты столько знаешь о ядах?

— И я серьезно.

Стараясь разохотить подругу, он возбуждался быстрее ее и, обуреваемый страстью, в отличие от нее, умевшей сохранять голову холодной, терял нить разговора. Он уже забыл, ради чего завел разговор, и был поглощен единственным желанием: распластать Антонину на ковре, непременно на чем-то жестком, чтоб ни одно ее трепыхание не пропало. Тонька обладала редкой, если не уникальной, способностью обхватывать член влагалищем по всей длине и делать сложные манипуляции, приближая или отдаляя оргазм, держа партнера на грани эякуляции, а значит, на грани блаженства, в непосредственной близости с ним. Николай спал и с Катериной, Тонькиной сестрой, но она была совсем другой.

Николай ухмыльнулся.

— Я же тебе говорил, что служил в спецназе. Чему нас там только не обучали. Вот к примеру, слышала ты когда-нибудь о «теории конспирации»?

— Видно, плохо ты ее освоил, раз предлагаешь травить мужа мышьяком. Или специально хочешь меня подставить?

— Можно алкалоидным ядом. Самое современное средство. Никакая экспертиза не обнаружит. Диагноз — на выбор: смерть от сердечной недостаточности, кровоизлияние в мозг или паралич дыхательных путей.

— Это уже получше. А достать можешь?

— Если очень постараться.

— Ты постарайся.

Николай уже не мог сдерживать распирающие его чувства. Он обезумел от похоти. Антонина продолжала играть с ним, лишая последних остатков здравомыслия.

— А знаешь, я тебе не верю. Я отравлю мужа, ты на мне женишься, а потом избавишься и от меня.

— Ты в своем уме? Где я найду другую такую? Ты — талант, Клеопатра новой России.

Он мог, конечно, попытаться завладеть ею силой, но не решался, зная характер Антонины, ее своенравное сумасбродство.

— Все равно я тебе не верю. Вот если бы ты сам убрал Игоря. Тогда — другое дело. Тогда я поверила бы в твою искренность.

— Могу и я. Делов-то.

— Ты его убираешь, а я снимаю это на пленку. Тогда я знала бы наверняка — ты меня не обманешь.

— Можно и так. Я на все согласен, лишь бы нам быть вместе.

— Ловлю на слове. Потом не говори, что я тебя заставила.

— Ну и зануда же ты. Ложись скорей. Терпежу нету.

Отпрыгав в очередной раз знойную ламбаду, они затихли в изнеможении, уставившись в потолок, занятые каждый своими мыслями.

— Знаешь, Коля? Забудь все, о чем мы сейчас говорили. Глупости это. Влипнем в историю. Ничего из этой затеи не выйдет.