Лунный лик. Рассказы южных морей. Приключения рыбачьего патруля (сборник) - Джек Лондон

Из чащи послышался перепелиный треск, и кобыла подняла голову, навострила уши… Крис наклонился и почесал у нее за ушами, что, очевидно, доставило ей большое удовольствие, – она опустила голову и прислонилась к плечу Бана.

– Настоящий котенок, – заметила Лют.

– А между тем после ее вчерашней дикой выходки я никогда не смогу довериться ей, – сказал Крис.

– А я так по-прежнему доверяю ей, – сказала Лют и добавила: – Конечно, на Бане ты в большей безопасности. Это твоя лошадь; она тебя никогда не обманет.

Они повернули лошадей и отъехали от ручья. Долли остановилась, чтобы мордой смахнуть с колена муху, а Бан протеснился по узкой тропинке. Пространство было слишком узко для того, чтобы он мог вернуться, и Крис пустил его вперед.

Это случилось так быстро, что Лют едва успела заметить. Сверху и снизу был почти отвесный берег. На тропинке едва-едва можно было поместиться пешеходу. Между тем Бан взвился на дыбы, поднялся в воздух и в следующую минуту уже лежал спиной на тропинке.

Крису оставалось одно: выскочить из седла, что он и сделал, бросившись в сторону и вниз. До подножия скалы было около двенадцати футов. Крис удержался в перпендикулярном положении, но, подняв голову, увидел падающую на него лошадь и, как кошка, отскочил в сторону. Через мгновение Бан пронесся мимо него с тем ужасным криком, который иногда издают смертельно раненные лошади.

Крис ободряюще взглянул на стоящую наверху Лют.

– Я начинаю привыкать к этому, – с улыбкой ответила она ему.

– Я так и думал, – сказал он спустя несколько минут, когда стоял подле скатившейся лошади. – Последний раз я сидел сегодня верхом на Бане. Едем, Лют, домой.

На верхушке обрыва он повернулся и заглянул вниз.

– Прощай, Бан! – крикнул он с навернувшимися слезами. – Прощай, товарищ! – Он обратился к Лют: – Моей вины тут нет!

– Да, – сказала Лют. – Все это вышло так неожиданно, точно чья-то рука схватила его за поводья.

– Клянусь, что это была не моя рука. Между прочим, он шел на слабом поводу. Значит, чья-то посторонняя рука…

Мартин принял из рук Лют Долли, почти не выразив удивления при виде пешего Криса, который несколько отстал от девушки.

– Ты сумеешь застрелить лошадь? – спросил Крис.

Тот кивнул головой, затем добавил:

– Да, сэр! – и снова кивнул головой.

– Прекрасно, – сказал Крис. – Сходи к реке, там лежит Бан с переломленной спиной.

– Ах, вот и вы, сэр! А я повсюду ищу вас.

Крис отбросил сигару, потом подошел и наступил на нее ногой.

– Ты никому не говорила про Бана? – спросил он.

Лют отрицательно покачала головой.

– Они сами узнают. Мартин не замедлит рассказать. Но не расстраивайся так из-за этого, – сказала она после минутной паузы, взяв его за руку.

– Я знал его с рождения. Как это все странно! Какой-то непонятный импульс, как удар молнии, подействовал на него. Все это произошло в течение одной секунды, не больше. Похоже на самоубийство или покушение на убийство.

– Ведь бывает, Крис, что лошади сходят с ума, – сказала Лют. – Это чисто случайно, что ты два дня подряд испортил под собой лошадей.

– Возможно, – сказал он и поднялся вместе с Лют. – Но зачем я вдруг так понадобился?

– «Планчет»!

– Ах, «Планчет»! Как-то до сих пор мне не приходилось с нею иметь дело.

– Да и нам не приходилось, – ответила Лют. – Разве только одна миссис Грантли…

– Ах, и миссис Грантли будет? Очаровательное существо!

Они остановились между двух огромных деревьев, которые стояли у входа в столовую. Наверху, сквозь кружевную ткань ветвей, сияли звезды. Внизу свечи озаряли окруженную деревьями площадку. За столом три-четыре человека следили за начертанием «Планчет».

Крис взглянул на тетю Мильдрэд и дядю Роберта, уже разрыхленных жизнью и все же довольных ею, несмотря на целый ряд полученных от нее пощечин. Затем он перевел взгляд на черноглазую хрупкую мистрис Грантли и остановился на четвертой личности, величественном господине с массивной головой, седые виски которого оттеняли юношескую свежесть лица.

– Кто это? – шепнул Крис.

– Некий Бартон. Поезд опоздал, и вот почему ты не видел его за обедом. Очень крупный капиталист, хоть с виду не выдумает пороху.

Она прижалась к нему, и они пошли дальше.

– Роберт, где дети? – послышался голос тети Мильдрэд. – Надо начинать, становится холодно.

– Мы здесь! – закричала Лют, отходя от Криса.

Тетя Мильдрэд плотнее закуталась в шаль и торопила начать. На столе лежал белый чистый лист бумаги, поверх которой на трех ножках ходила маленькая треугольная дощечка; две ножки несли подвижные медные колесики, а третья, помещенная в вершине треугольника, – карандаш.

– Кто начинает? – спросил дядя Роберт.

С минуту длилось молчание, затем тетя Мильдрэд решительно положила руку на дощечку и сказала:

– Ведь кому-нибудь из нас придется для удовольствия других сыграть роль дурака. Я начинаю!

– Молодец женщина! – воскликнул муж. – М-с Грантли, начинайте!

– Я? – спросила дама. – При чем же я тут? Сила, или как вы ее там назовете, точно так же вне меня, как и вне вас. Какого это рода сила, я не могу сказать, но знаю, что эта сила имеется. Я убеждена, а теперь ваша очередь убедиться. М-с Стори, коснитесь дощечки легко, но твердо, и ничего не делайте по своей личной воле.

Присутствующие молча окружили тетю Мильдрэд, которая положила руку на «Планчет»; но в продолжение нескольких минут ничего не случилось, и «Планчет» оставалась неподвижной и безмолвной.

– Потерпите! – посоветовала м-с Грантли. – Никоим образом не противодействуйте влечению, которое, может быть, возникает в вас; но, повторяю, сами ничего не делайте. Вы почувствуете импульс, бороться с которым вы не будете в состоянии. Влияние возникает помимо вашей воли.

– Однако влиянию не мешало бы поторопиться, – заметила тетя Мильдрэд после нескольких минут неудачных попыток.

– Еще немного… еще минуту… – начала м-с Грантли, и вдруг рука тети Мильдрэд задергалась и задвигалась и послышалось царапание карандаша по бумаге. В конце следующих пяти минут тетя Мильдрэд сделала усилие и отняла свою руку.

– Какие-то каракули, – сказал дядя Роберт, глядя на исписанную бумагу.

– Да, – сказала м-с Грантли, – совершенно невозможно прочитать… Очевидно, влияние еще не начало работать. Не попробует ли кто-нибудь другой? Например, вы, мистер Стори?

Дядя Роберт, улыбаясь, подошел к столу и опустил руку на дощечку, и тотчас же его лицо приняло серьезное выражение. Его рука начала двигаться, и послышался скрип карандаша по бумаге.

– Черт возьми! – пробормотал он. – Это становится любопытно. Посмотрите-ка сюда. Уверяю вас, что точно кто-то водит моей рукой.

– Ну, Роберт, без глупостей, – пригрозила ему жена.

– Да ведь я говорю тебе, что не я это делаю, – ответил он с негодованием. – Влияние, как говорит м-с Грантли! Черт возьми, да взгляните на этот росчерк; я никогда не делаю росчерков.

– Будьте серьезны, – сказала м-с Грантли. – «Планчет» не любит легкомысленного отношения.

– Ну, я думаю, теперь довольно, – произнес Роберт, снимая руку. – Посмотрим! Лют, у тебя молодые глаза.

– Ой, какие росчерки! – воскликнула Лют, взглянув на бумагу. – Посмотрите, два разных почерка.

Она прочитала:

Вдумайся в следующую фразу:

«Безусловно, я – дух положительный, а не отрицательный. Всего выше на свете любовь, за которой следуют мир и душевная гармония. Твоя душа».

– А теперь другим почерком, – сказала Лют и продолжала читать:

«Бульфорк 96, Дикси 16, Золотой якорь 65, Золотая гора 13, Джим Бутлер 70, Джембо 76, Полярная звезда 42, Браун-Хот 16, Железная Крыша 3».

– «Железная крыша» – 3. Однако довольно низко, – пробормотал мистер Бартон.

– Роберт, ты опять сплутовал? – воскликнула тетя Мильдрэд.

– Нет, не сплутовал, – ответил он. – Моя воля бездействовала.

– Подсознательный дух, – предположил Крис. – Вы просмотрели сегодня в газетах биржевые цены?

– Не сегодня, а на прошлой неделе.

– День или год, для подсознательного духа не имеет никакого значения, – сказала м-с Грантли. – Подсознательный дух никогда ничего не забывает.

– Да что за теософическая чепуха такая! – воскликнул дядя Роберт.

Крис пожал плечами.

– Безусловно, необходимо известное серьезное отношение, – сказал он, опустив руку на «Планчет». – Попытаюсь и я. Попрошу вас, господа, не смеяться и даже не улыбаться. Ведь неизвестно, какая оккультная кара может постигнуть вас.

– Ну, хорошо, я буду умником, – воскликнул дядя Роберт. – Но все-таки я предпочел бы улизнуть отсюда.

Едва только Крис опустил на «Планчет» руку, как дощечка задвигалась, быстро и равномерно.

– Посмотри на него, – шепнула Лют своей тетке. – Как он бледен!

Некоторое время слышалось ровное царапанье карандаша, но вдруг что-то словно ужалило Криса, и он отдернул руку. Он вздохнул, затем зевнул, отошел от стола и огляделся вокруг с любопытством только что проснувшегося человека.