Женщина, которая легла в постель на год - Сью Таунсенд

– Ева! Ева?! О, как же я терпеть не могу эти чертовы автоштуки! Звоню рассказать, что миссис Как-ее-там, которая держала магазин шерсти, ну, ты ее знаешь – высокая, худая, с большим кадыком и всегда вяжет, вяжет, вяжет, у нее еще мальчик-монгол, которого она взяла к себе и назвала Саймоном, что довольно жестоко, если призадуматься… Вылетело из головы ее имя, начинается на Б… А, вот! Памела Оукфилд! Так вот, она умерла! Тело нашли в магазине. Упала на собственную спицу! И та воткнулась прямо в сердце. Вопрос, кто же будет управлять магазином? Саймон в его состоянии этого делать не сможет. Короче, похороны в четверг. Пойду в черном. Знаю, что сейчас модно одеваться разноцветно как клоуны, но я слишком стара для перемен. Ну, в общем… О, ненавижу эти автоштуки. Никогда не знаю, что сказать!

Ева представила себе мальчика с синдромом Дауна в роли управляющего магазином. А потом задумалась, почему это Саймон и его товарищи по несчастью обладают лишней хромосомой? А может, у обыкновенных людей не хватает хромосомы? Может, природа чуток не рассчитала пропорцию? Неужели этим узкоглазым добродушным увальням с короткими языками и способностью влюбиться и разлюбить в течение одного дня предначертано править миром?

Сообщение Руби проигрывалось две минуты, но когда оно наконец закончилось, телефон продолжал трезвонить. Ева свесила руку с кровати и вытащила вилку из розетки. А потом подумала о детях. Как они ей дозвонятся в случае чего? Ее мобильник сел, и она не собиралась его заряжать. Ева снова воткнула вилку в розетку. Телефон снова зазвонил. Она взяла трубку и подождала, пока на другом конце линии не заговорят.

Наконец раздался чей-то культурный голос:

– Здравствуйте, меня зовут Никола Форестер. Это миссис Ева Бобер дышит в трубку или домашнее животное?

– Это я, Ева.

– О, дорогая, у вас такой приятный голос. Боюсь, я собираюсь развеять иллюзию вашего счастливого брака.

«И почему люди с шикарной дикцией всегда озвучивают плохие новости?», – подумала Ева.

Голос продолжал:

– У вашего мужа интрижка с моей сестрой вот уже восемь лет.

Несколько секунд превратились в вечность. Ева никак не могла понять смысл только что услышанных слов. Сначала ей захотелось рассмеяться при мысли, что Брайан резвится в каком-то незнакомом доме, с какой-то незнакомой женщиной. Невозможно даже вообразить, что у Брайана существует другая жизнь помимо работы и дома.

– Прошу прощения, вы не могли бы перезвонить через десять минут? – попросила она собеседницу.

– Понимаю, это ужасное потрясение, – довольно констатировала Никола.

Ева поставила телефон на базу. Свесила ноги с кровати и подождала, пока не решила, что сумеет дойти до ванной, где тяжело привалилась к раковине, чтобы удержаться на ногах. Затем принялась видоизменять лицо с помощью косметики из глубин видавшей виды косметички «МАС». Нужно было куда-то деть руки. Закончив, Ева вернулась в постель и приступила к ожиданию.

Когда телефон снова зазвонил, Никола сказала:

– Мне ужасно жаль, что я вот так вас огорошила. Это все потому, что я ненавижу ссоры, вот и приходится долго собираться с духом, и в итоге вываливаю все на неподготовленную почву. Я звоню вам именно сейчас, потому что ваш муж годами удерживал мою сестру, обещая ей счастливую совместную жизнь, и теперь обвиняет вас в том, что не может уйти из семьи.

– Меня? – переспросила Ева.

– Да. Очевидно, раз вы лежите в постели, он чувствует, что должен остаться и заботиться о вас. Моя сестра в смятении.

– Как зовут вашу сестру?

– Титания. Я жутко на нее сержусь. Как дурочка проглатывала одно оправдание за другим. Сначала он не мог оставить семью, потому что дети получали аттестаты средней школы, потом говорил об аттестатах о полном среднем образовании, потом помогал им выбирать университет. Титания думала, что в день, когда близнецы уедут в Лидс, они с Брайаном наконец устроят себе любовное гнездышко, но этот сукин сын снова ее подвел.

– Вы уверены, что она встречается именно с моим мужем, с доктором Брайаном Бобером? Он ведь не из таких.

– Но он же мужчина?

– Вы с ним виделись?

– О да, – ответила Никола. – Много раз. Не совсем лакомый кусочек, но моей сестре всегда нравились умники, и она с ума сходит от растительности на лице.

Пульс Евы участился. Она словно опьянела. Понимая, что подспудно ждала чего-то подобного, она спросила:

– Они вместе работают? Как часто видятся? Любят ли друг друга? Он собирается уйти от нас и поселиться с вашей сестрой?

– Он собирался уйти от вас со дня их первой встречи. Они видятся по меньшей мере пять раз в неделю и иногда по выходным. Они вместе работают в Национальном космическом центре. Титания называет себя физиком, хотя закончила докторантуру только в прошлом году.

– Господи! Сколько же ей лет?

– Отнюдь не Лолита. Ей тридцать семь.

– А Брайану пятьдесят пять, – сказала Ева. – У него варикоз. И двое детей. И он любит меня!

– Вообще-то, он вас не любит. И сказал моей сестре, что знает, будто вы не любите его. Это так?

– Когда-то любила, – вздохнула Ева и грохнула телефон на мерзкую пластиковую базу.

* * *

Ева и Брайан познакомились в университетской библиотеке в Лестере, где Ева работала помощником библиотекаря. Из-за любви к книгам она смирилась с тем, что основной частью ее работы являлась отправка суровых писем студентам и преподавателям, не вернувшим книги вовремя или сдавшим их испорченными – однажды ей попался большой латексный презерватив, использовавшийся в качестве закладки в раннем издании книги «О происхождении видов».

Брайан получил одно из ее писем и пришел общаться.

– Я доктор Брайан Бобер, – сказал он. – Вы недавно мне написали официальное письмо, утверждая, что я не вернул упрощенческую книгу доктора Брэди «Изложенная Вселенная».

Ева кивнула.

Посетитель определенно говорил рассерженно, его лицо и шея были почти полностью скрыты черной бородой, шапкой взлохмаченных волос, массивными роговыми очками и черным свитером-поло.

Он выглядел очень-очень умным, чем-то похожим на француза. Она могла представить Брайана бок о бок с соратниками швыряющим камни в проклятую жандармерию во время революционной борьбы за свержение обрыдлого общественного порядка.

– Я не верну книгу Брэди, – продолжил волосатик, – потому что она так пестрела теоретическими ошибками и текстуальным шутовством, что я швырнул ее в речку Соар. Не могу рисковать, что подобная профанация попадет в руки моих студентов.

Доктор Бобер пристально посмотрел на Еву, ожидая ее реакции. Позже, на втором свидании, он сказал, что в тот момент счел ее внешность подходящей. Чуть полноватые бедра, возможно, но вскоре он сгонит с нее лишний вес.

– У вас-то есть степени? – спросил он.

– Нет, – ответила Ева, и добавила: – Извините.

– Курите?

– Да.

– Сколько в день?

– Пятнадцать, – солгала она.

– Придется бросить, – сказал Брайан. – Мой отец сгорел до смерти из-за сигареты.

– Одной-единственной сигареты?

– Наш дом отапливался лишь парафиновым обогревателем, который папа включал, когда температура падала ниже нуля. Он наполнял обогреватель парафином и пролил немного на брюки и туфли. Потом зажег сигарету, уронил спичку и… – голос Брайана сорвался. Веки задрожали.

– Вам вовсе не обязательно… – начала Ева.

– Дом еще много лет пах воскресным жарким, – закончил Брайан. – Это расстраивало больше всего. Я похоронил себя в книгах…

– Мой отец умер на работе. Никто даже не заметил, пока куриные пироги не стали сходить с конвейера без грибов.

– Он раскладывал грибы в «Пирогах Пакка»? Я сам там несколько смен отработал в студенческие годы. Клал лук в пироги с луком и говядиной.

– Да, – кивнула Ева. – Папа был умным, но бросил учебу в четырнадцать. У него была библиотечная карточка, – добавила она в защиту покойного отца.

– Нам повезло, – сказал Брайан. – Мы, бэби-бумеры, получили выгоду от благоденствия государства. Бесплатное молоко, апельсиновый сок, пенициллин, бесплатные медицина и образование.

– Бесплатное высшее образование, – добавила Ева и продолжила с карикатурным бруклинским акцентов: – Я могла иметь врагов[5].

Брайан оторопел. Он видел мало фильмов.

 * * *

Ева откладывала свадьбу с Брайаном все три года тягомотных ухаживаний, потому что продолжала надеяться, что он зажжет в ней сексуальную искру и заставит страстно возжелать его, но щепки для растопки отсырели, а спички закончились. Да и вдобавок она не могла представить себе отказ от девичьей фамилии Сорокинс в пользу Евы Бобер. Она восхищалась Брайаном и радовалась его академическому статусу, обретенному в университете, но, увидев его у алтаря с остриженными волосами и без бороды, поняла, что этот мужчина ей чужой.