Бандит с Черных Холмов - Макс Брэнд

– Гафри, меня зовут Джон Морроу.

Ранчеро был крепко сложенным мужчиной с квадратным лицом, изборожденным морщинами. Если он улыбался, то выглядел на пятьдесят. Если же его лицо оставалось в покое, то ему можно было дать не менее шестидесяти. Он посмотрел на Герцога без особых эмоций, как человек, настолько погруженный в свои мысли и чувства, что внешние раздражители для него ничего не значат.

– Я знаю. Тебя называют Герцогом.

– Хочу поговорить с вами о деле.

– У нас не может быть никаких дел.

– Гафри, – мягко произнес Герцог, проглотив негодование, вызванное резким ответом. – Я был в кабинете шерифа прошлым вечером. Слышал весь ваш разговор. И понял: вам сейчас очень нужен телохранитель. Я прав?

Хозяин ранчо в недоумении уставился на собеседника.

– Мне надо избавиться от этого вонючего убийцы, бродящего в Черных Холмах, – проговорил он заинтересованно. – Охранник? Я никогда не думал об этом.

– Так подумайте. Мне нужна работа.

– Тебе? Работа?

– Я собираюсь стать нормальным человеком, Гафри. Хочу работать. Но не умею обращаться с коровами, не имею ни малейшего понятия о добыче золота. Все, что умею делать, – это играть в карты и… драться. – Герцог грустно улыбнулся. – Отбросим в сторону карты, и останется единственное искусство, которым я владею. Гафри, я могу вам пригодиться.

Владелец ранчо так озадаченно посмотрел на парня-великана, словно рассматривал предложение превратить гнездо гремучих змей в коммерческое предприятие.

– Я не страхую моих пастухов, – сказал он наконец и усмехнулся.

– Вам не надо никого страховать.

– То есть ты согласен преследовать того убийцу вместе со мной?

– Я сделаю это.

– Ты можешь управляться с собаками?

– Какой породы?

– Свора псов, которых используют для охоты на львов и медведей, плюс немного ищеек.

– Я могу обращаться с собаками, – заверил Герцог, молясь про себя, чтобы удача позволила ему скрыть этот блеф.

– Какую же ты хочешь плату за свою работу?

– Обычную для пастуха. Это все.

Гафри удивленно поднял брови:

– Сорок баксов и стол?

– Пойдет, – согласился Герцог, немного покривившись, и добавил: – Пойдет, если получу аванс за три месяца.

– Хм?

– Мне надо заплатить за лошадь.

Владелец ранчо заколебался. Доверить бывшему преступнику аванс за три месяца? Да, на такое не решился бы самый добрый и доверчивый гражданин.

Гафри не был ни тем ни другим, но в конце концов он кивнул:

– Когда ты выйдешь на работу?

– Завтра, – ответил Герцог, помня об обещании появиться на танцах сегодня вечером. – Завтра утром, Гафри.

Ранчеро пожал плечами.

– Пошли в гостиницу, – предложил он. – Подпишем контракт.

Глава 7

Гнев и ярость

Половина аванса за три месяца сразу же отправилась в карман Тони Саматти как окончательный расчет за Понедельника. Еще одна порция денег предназначалась для покупки седла, естественно подержанного, и всей необходимой упряжи. Когда Герцог вскочил на спину своего коня, чтобы отправиться в Уорнер-Спрингс на танцы, его наличность приблизилась к весьма опасному пределу.

И все же у него было нечто большее, чем деньги. Долгие часы отдыха, отборное зерно, ласковые ладони Герцога и его мягкий голос превратили Понедельника в новое существо. Пустив коня в легкий галоп по главной улице города, Герцог ощутил себя плывущим на лодке в открытом море. Покачивание на спине серого просто не шло ни в какое сравнение с тряской, как в кресле-качалке, на обычном ковбойском пони. Сейчас под Герцогом шел настоящий бегун, рвущийся набрать настоящую скорость. Счастливому хозяину захотелось запеть от радости.

Он направил коня в сторону от главной улицы. До поры до времени не стоит показывать жителям Уилер-Сити все доблести Понедельника. Может быть, колесо фортуны опять повернется в другую сторону, придется спасаться бегством от преследования. Вот тогда он приятно всех удивит!

Герцог довольно быстро выбрался из города, взобрался на первый холм за его границей и встретился лицом к лицу с ветром. Еще одно испытание для коня. И тот встретил его как герой. После заката солнца ветер перерос в полуураган. Резкие порывы швыряли в лицо жалящие иглы холодных дождевых капель, и седоку пришлось натянуть плащ. А жеребец продолжал идти ровным галопом, преодолевая милю за милей, не снижая темпа. В конце концов на полпути к Уорнер-Спрингс Герцог остановил коня и, наклонясь в седле, прислушался к его дыханию. Никаких хрипов! Понедельник остался свеж как маргаритка и был буквально поглощен скоростью. И это после утра, проведенного в команде Тони Саматти!

Для Герцога такое открытие было равно обретению крыльев. Он стал свободным, он мог управлять скоростью. И в войне против общества, которую он пока отложил до лучших времен, но которая, по его мнению, была неизбежна в ближайшем будущем, Понедельник будет лучшим союзником, чем армия людей, поклявшихся умереть ради него.

Герцог снова тронулся в путь, теперь уже не спеша. В танцевальный зал он всегда успеет. Принимая во внимание тот прием, который его ожидает, не стоит торопиться к началу. Его встретят холодно и враждебно. Интересно, а как насчет женщин? Вне всякого сомнения, никто не может обвинить его в жестоком или нелюбезном отношении к молодым и престарелым особам женского пола. До того как попасть в тюрьму, он пользовался у них определенной популярностью. Ведь о нем слагали фантастические рассказы, содержащие изрядную долю правды, которые прибавляли к его имени немало остроты, вызывающей по крайней мере любопытство. Кроме того, с самого раннего детства его любовь к танцам уступала только любви к драке. Он никогда не обращал внимания на хмурые взгляды мужчин, когда выбирал самую милую и грациозную девушку себе в партнерши.

Что же будет теперь, после возвращения из тюрьмы? Он стал меченым в глазах всех мужчин. А женщины? Герцог пожал плечами и, рассмеявшись, прогнал сомнения. Если со здешними молодыми людьми не произошло ничего сверхъестественного, вряд ли кто из них сможет сравниться с ним в танцах. Но даже если это сверхъестественное и случилось, все равно ни у кого не может быть такого чувства равновесия, такой гибкости и такого достоинства. Если же Герцог не сможет найти партнерши для танцев, значит, он очень сильно ошибается!

Герцог смело подъехал к навесу, где были привязаны лошади, потому что дождь продолжал усиливаться. Затем направился в павильон. Помещение для танцев построили из дерева, но по форме оно напоминало большую палатку с подвижными стенами, которые поднимали в жару и опускали в плохую погоду, такую, как сейчас. Внутри гремела музыка и как-то особо выделялось медное уханье тромбона. Прислушавшись, Герцог различил резкие звуки кларнета, глухие стоны фортепиано, удары барабана и отчаянный плач скрипки – похоже, бедный Папаша Филд старался изо всех сил, пытаясь перекрыть рев всего оркестра. Мысль о Папаше Филде и о резких словах этого маленького человечка заставила Джона Морроу остановиться. Он нахмурился, еще раз передернул плечами и продолжил путь. Но за парадной дверью снова остановился и осмотрел маленький холл, в котором оказался. Около десятка мужчин курили, две или три девушки, похоже только что прибывшие, снимали пледы, вокруг толпились их приятели. Шум голосов в холле почти заглушал музыку, доносившуюся из зала. Но едва Герцог вошел, снял плащ и ударил сапог о сапог, отряхивая их, голоса стихли. Остались только музыка и шорох ног танцующих.

Он огляделся. Нет, здесь не было незнакомых. Пятерых из присутствующих Джон знал достаточно хорошо. Он поговорил с каждым по очереди, изображая на лице самую обаятельную улыбку. Те, к кому он обращался, отвечали ему, но весьма холодно. Что же касается девушек, то они, очевидно, его просто не заметили. Поправить платье, пригладить прическу, пошептаться друг с другом – разве можно найти более увлекательное занятие? Девушки прошли мимо него и направились в зал в сопровождении своих спутников.

Герцогу показалось, что на лицах стоящих вокруг молодых людей появилась едва заметная улыбка удовлетворения. Они дружно и жадно принялись курить, демонстрируя всем своим видом, что ничем иным не интересуются. Нельзя было сказать, что их улыбки предназначались именно Герцогу. Но он прекрасно понимал значение взглядов, которыми они обменивались. Холодный прием девушек вызвал искренний восторг в сердцах этих деревенских парней. О, если бы можно было сбежать отсюда! Увы, он сам обрек себя на это тяжкое испытание и не хотел, чтобы в трех графствах начали рассказывать историю его позорного провала. При мысли о позоре Герцог побледнел. Слава Богу, что у него нет семьи, которой могло бы стать за него стыдно.

Он шагнул к двери. Навстречу ему вышла голубоглазая Жанетта Миллер, как всегда переполненная смехом и болтовней, но при этом умеющая превосходно танцевать. Она ничуть не изменилась, даже помолодела. Герцог кивнул ей и улыбнулся. Однако Жанетта прошествовала мимо, не удостоив его ни словом, ни приветом.