Зимняя ведьма - Пола Брекстон

Мы поворачиваем назад и идем вдоль другого склона, где пасется еще одно стадо. Кай не говорил ничего про своих лошадей, но мне уже не терпится их увидеть, особенно если они все такие же дикие и своенравные, как маленький жеребец, который тащил на себе нашу повозку весь путь от Кундю. Но мы не успеваем дойти до лошадок, потому что со стороны долины доносится грохот колес. Этот звук кажется совсем неуместным. Кай заслоняет глаза от солнца и, прищурившись, рассматривает дорогу где-то внизу. Я тоже гляжу вниз – по направлению к Финнон-Лас движется небольшая повозка, в которую запряжены две лошади. Кай как-то сразу весь ссутуливается – не слишком сильно, но достаточно, чтобы я это заметила. Он ловит мой взгляд.

– Миссис Кадуаладр с дочерями. Надо спускаться, – говорит Кай.

Мне совсем не хочется спускаться. У меня нет ни малейшего желания покидать это место, и уж точно нет желания общаться с кучей незнакомых людей. Кай выдерживает паузу, подозревая о моем нежелании. Но все равно произносит достаточно твердым голосом:

– Надо спускаться.

К тому времени, как Кай с Морганой добираются до дома, миссис Кадуаладр и обе ее дочери уже сидят в гостиной, ожидая, когда миссис Джонс подаст чаю. Миссис Кадуаладр встречает новобрачных восторженной болтовней, напоминающей кудахтанье курицы-наседки:

– Ах, мистер Дженкинс! Простите наш неожиданный визит. Все это дурацкое нетерпение! Нам так любопытно было взглянуть на вашу невесту. А вот и она! О! Такая молоденькая. Дитя мое, подойдите поближе. Дайте-ка нам на вас посмотреть. Ну, нууу, мистер Дженкинс, и что же вы в ней нашли?

Миссис Кадуаладр надела чересчур парадный капор, украшенный лентой, вычурное для такого случая платье, и слишком нарумянилась для человека с бледным цветом лица. Да и красновато-коричневая ткань, из которой были сшиты их с дочерями наряды, выбрана явно неподобающе. Каю вся их троица напоминает собрание пудингов на кухонном столе. Он пытается представить жену, но миссис Кадуаладр быстро останавливает его:

– Мои девочки, Бронуэн и Сиан. Молодые дамы очевидной элегантности и привлекательности, с этим, я уверена, вы согласитесь. Почему-то обе не замужем, для меня это загадка. Скажем лишь, что мои дочери подходят к процессу выбора мужа со всей ответственностью. А теперь, милочка, представьтесь. Говорите громко, я не выношу, когда бормочут.

Моргана не дает никакого ответа, и Кай спешит все объяснить.

– Моя жена… Моргана… Не разговаривает, миссис Кадуаладр.

– Неужели? – удивляется гостья. – У нее что, нет языка? Или она не может издать ни звука? Последствия детской болезни, да?

Девушки устремляются вперед – по-видимому, аура загадочности вокруг Морганы привлекает их внимание.

– Нет, она может говорить, – поясняет Кай, – то есть умеет, но уже много лет молчит.

В комнате наступает гробовая тишина, как будто у каждого из присутствующих на мгновение отобрали дар речи. Кай смотрит с тревогой на Моргану. Он рад, что она подняла голову. Движение не самое элегантное, но оно выдает ее решимость, и Кай это чувствует.

– Ну, мистер Дженкинс, я, признаться, вас не пойму. Такой мужчина, как вы, обладающий всеми качествами джентльмена, может выбрать любую, и вокруг вас столько приличных молодых дам… – Тут Бронуэн и Сиан начинают краснеть. – Странно с вашей стороны обременять себя невестой с подобным… недостатком.

Кай напряжен.

– Я не считаю себя обремененным, миссис Кадуаладр. И то, что Моргана не говорит, не кажется мне недостатком. Она способна общаться со мной – в своей собственной манере, если нужно.

– Если нужно? – миссис Кадуаладр, кажется, запуталась. Она достает веер и начинает обмахиваться им, возбужденная и недоумевающая.

– И когда, скажите на милость, может не требоваться от жены, хозяйки такого дома, женщины, собирающейся играть важную роль в обществе, когда могут от нее не потребоваться навыки нормального, человеческого общения? Простите мне мое недоумение, мистер Дженкинс, но я боюсь, вы совершили непростительную ошибку, такую ошибку, о который, я полагаю, со временем пожалеете.

Кай собирается протестовать, но тут в гостиную входит миссис Джонс. Начинается возня – все рассаживаются вокруг стола и разбирают приборы. В общую атмосферу вносят еще больший сумбур корги, которые пытаются запрыгнуть к Бронуэн на колени. Кай просит миссис Джонс увести собак. Он замечает растерянный взгляд Морганы и кивает в сторону чайника. Несколько потрясенная, она тем не менее умудряется разлить чай. Пару мгновений миссис Кадуаладр не отрывает глаз от новой миссис Дженкинс.

– Ах, какой красивый фарфор. Это ведь посуда вашей первой жены, я полагаю? Как ужасно. Кэтрин была такой живой, такой очаровательной. Я всегда наслаждалась ее обществом. И с ней было о чем поговорить.

Сиан и ее сестра приглушенно хихикают. Моргана хмурится. Кай не уверен почему, но начинает за нее переживать. Ему кажется, поведение Морганы непредсказуемо. Даже если Кая не особо волнует мнение гостьи или ее дочерей, он все равно понимает: миссис Кадуаладр имеет определенное положение в обществе, и по собственному опыту знает, что от таких людей могут быть неприятности. Он откашливается, сделав вид, что не заметил ее комментария, и произносит со всей веселостью, на которую способен:

– Моргана, у нас в гостях жена преподобного Эмриса Кадуаладра. Это очень известный человек. Люди с удовольствием ходят на его проповеди. В воскресенье мы поедем в часовню Сор-и-Минидд, и ты услышишь его сама.

– О, вы планируете взять ее с собой, мистер Дженкинс? Разве это разумно? – спрашивает миссис Кадуаладр, поднеся к губам чашку чая.

Кай чувствует, как внутри него поднимается волна гнева, но изо всех сил пытается быть вежливым.

– Конечно, Моргана будет в церкви вместе со мной.

Гостья улыбается слишком сладко.

– Ну, коли уж вы настаиваете. Думаю, вашей жене особенно понравится пение псалмов, – говорит она.

Кай точно не мог сказать, что произошло дальше, но вспоминая об этом потом, он поймет, что слышал, как Моргана сомкнула челюсти всего за мгновение до того, как миссис Кадуаладр начала чихать. Чихать так сильно, что выпустила из рук чашку, и горячий чай разлился по ее усыпанному лентами декольте.

Глава 3

Кай ворочается в постели. Инстинктивно протягивает руку, шаря по другой стороне кровати. Но его ладонь лишь скользит по холодной, неприветливой простыне. Не открывая глаз, он вспоминает, с болью все еще не утихнувшей, даже по прошествии трех долгих лет, что Кэтрин мертва. И до каких пор каждое утро его жизни будет начинаться с этой жуткой мысли? Вдруг его глаза распахиваются сами собой, потому что в голову приходит яркое воспоминание. Моргана. Он вздыхает, потирая глаза. Вчера Каю показалось правильным уступить ей свою комнату. Так поступил бы любой приличный мужчина. Он сделал доброе дело. Но теперь Кай ставит под сомнение мудрость своего решения. Прошлой ночью, когда он показал Моргане комнату, которую миссис Джонс с такой тщательностью подготовила к ее приезду, девушка, казалось, испытала облегчение. Не так уж и неожиданно с ее стороны, разве нет? В конце концов, на дворе не каменный век. Не вправе он требовать от Морганы исполнения обязанностей супруги в первую же самую ночь. Нет, так лучше. Им потребуется время, чтобы узнать друг друга. Пусть Моргана пообвыкнет в своем новом доме. Привыкнет и к нему, и к своей новой жизни. И со временем, Кай надеется, она сможет полюбить его. Но как много времени на это потребуется? Может быть, проще сразу разделить супружеское ложе, и тогда близость, бессонница и покров тьмы усилят их влечение друг к другу? Моргана так далека. Так далека. Она держится отстраненно не только с Каем, даже скорее со всеми, кроме него. И все же он обеспокоен тем, что Моргана навсегда может остаться в соседней комнате и никогда не придет к нему, если он не постарается завоевать ее? Или нет? Кай не знает, чего ожидать от жены. Любви? Почему она должна любить его? Разве Кай сам не сказал Моргане и ее матери, что его единственной любовью была Кэтрин и что у него нет никаких романтических иллюзий по поводу брака с Морганой? Возможно, девушка думает, будто он не находит ее привлекательной. Наверное, она ждет от него какого-то знака, особого поведения, которым он должен дать понять – она ему нравится.

Со стороны луга рядом с прудом раздается отчаянный лай. Судя по его интенсивности, Брэйкен преследует кролика. Но кто выпустил пса на улицу в столь ранний час? Миссис Джонс ушла домой после ужина, да и вообще предпочитала оставаться в поместье только в отсутствие хозяев. Кай не слышал, чтобы открывалась или закрывалась входная дверь – а она очень тяжелая и грохочет по каменному полу. Кай встает, подходит к окну и открывает ставни.

То зрелище, которое открывается взору, трогает его настолько, что Кай окончательно понимает, что́ чувствует к своей новоиспеченной супруге. Моргана в белой ночной рубашке без рукавов, босиком, с распущенными волосами, развевающимися на ветру, бежит по лугу, а собачки кружатся вокруг нее. Мерцающие лучи света от восходящего солнца освещают ее ярко-ярко, и ее тело то просвечивает сквозь рубашку, то превращается в неразборчивый силуэт. Моргана бежит, наслаждаясь свободой и не задумываясь о том, как нелепо выглядит со стороны. Она бежит с радостью джинна, которого освободили из лампы, с радостью горца, человека, которому совершенно комфортно здесь, который чувствует себя на своем месте. Кай никогда не видел женщины красивее Морганы. И он вдруг испытывает такое острое физическое желание, что ему даже становится стыдно. Так или иначе, подсознательно Кай чувствует, будто предает Кэтрин. Он гонит прочь мысли о умершей жене. Если он хочет, чтобы его брак с Морганой был успешным, память о Кэтрин нужно отпустить. Чтобы приручить эту маленькую бестию, танцующую босиком под лучами рассветного солнца, придется постараться.