Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я - Алис Миллер

Женщина, которой история ее прошлого, вытесненная в бессознательное, помешала познать радость контакта с ребенком, со временем может возместить своему ребенку то, чего он был лишен. Она просто должна пройти курс психотерапии. Последствия тяжелых родов она сможет компенсировать, если поймет, что послеродовой период очень важен для дальнейшей жизни ее ребенка, перенесшего душевную травму. Она также должна понимать, что такой ребенок с самого начала особенно нуждается во внимании и бережном обращении. Иначе ему так и не удастся преодолеть страх перед уже свершившимся.

Если же ребенку повезло, и он рос, видя в матери отражение себя и чувствуя, что мать заботится о его развитии, то в нем с годами может развиться здоровое самосознание. В оптимальном случае именно мать создает дружелюбную эмоциональную атмосферу и с пониманием относится к потребностям ребенка. Но не склонная к проявлению любви мать также может способствовать развитию самосознания ребенка. Она просто не должна препятствовать этому процессу. Тогда ребенок может получить у других людей то, чего ему не дала мать. Различные исследования показали, что ребенок обладает поразительной способностью использовать для своего развития эмоциональные переживания окружающих.

Под здоровым самосознанием я понимаю твердую уверенность в том, что переживаемые чувства и желания являются составной частью собственного Я. Эта уверенность не есть результат рефлексии, она скорее подобна биению пульса, на который не обращаешь внимания до тех пор, пока чувствуешь себя хорошо.

Это естественное состояние, помогающее понять собственные чувства и желания, позволяет человеку обрести внутреннюю опору и уважать самого себя. Он может жить собственной душевной жизнью, грустить, приходить в отчаяние и нуждаться в помощи, не боясь,

что этим он выбьет у кого-либо почву из-под ног. Он может испытывать страх, если ему угрожают, и злиться, если его желания не удовлетворяются. Он знает не только чего он не хочет, но и чего хочет, и может это открыто высказать вне зависимости от того, будут ли его за это любить или ненавидеть.

Аномалия: удовлетворение потребностей за счет ребенка

Что произойдет, если мать окажется не в состоянии помочь своему ребенку? Если она не сумеет распознать и исполнить его истинные желания, так как сама нуждается в помощи психотерапевта? Тогда она неосознанно попытается с помощью ребенка удовлетворить свои собственные потребности. Это отнюдь не исключает эмоциональной связи с ребенком. Но у обусловленной откровенно эгоистическими соображениями связи отсутствуют такие жизненно важные компоненты, как надежность, непрерывность и постоянство. А главное – она не создает условий, в которых ребенок смог бы выразить свои чувства и ощущения. Ребенок в силу своей одаренности развивает в себе те качества, которые в нем хочет видеть его мать, что в этот момент фактически спасает ребенку жизнь (под которой он понимает любовь матери или отца), но, возможно, будет ему потом всю жизнь мешать быть самим собой. В данном случае естественные возрастные потребности ребенка не только не интегрируются, но, напротив, игнорируются и вытесняются в бессознательное. И ребенок, взрослея и сам того не сознавая, обречен жить в своем прошлом.

Как правило, матери большинства страдающих депрессией людей, обращающихся ко мне за помощью, сами были крайне неуверены в себе и периодически впадали в депрессию. Единственного или первого своего ребенка они считали своей собственностью. В его лице мать находила то, чего она в свое время не получила от своих родителей. Он был всегда рядом, им можно было «владеть», он служил матери зеркалом, в которое она смотрелась, легко позволял себя контролировать, был целиком сосредоточен на ней, был внимателен и обожал ее. Если ребенок предъявлял чрезмерные требования, она была отнюдь не беззащитна; она не позволяла вить из себя веревки и была способна воспитать ребенка так, чтобы он не кричал и не мешал ей. Она могла, наконец, добиться от ребенка уважения к себе, а также потребовать от него тактичного отношения, заботы о ее благополучии, ведь ее родители в свое время этого ей не дали. Вот только один характерный пример.

Тридцатипятилетняя Барбара только при прохождении курса психотерапии испытала вытесненные в бессознательное страхи, вызванные происшедшим в ее детстве страшным событием. Когда ей было десять лет, она как-то пришла из школы и застала свою мать лежащей на полу гостиной с закрытыми глазами. Интересно, что именно в этот день у ее матери был день рождения. Девочка решила, что мать умерла, и в отчаянии дико закричала. И тут вдруг мать открыла глаза и чуть ли не с упоением сказала: «Такого прекрасного подарка ко дню рождения мне еще никто не делал. Теперь я знаю, что меня хоть кто-то любит». Сочувствие к несчастной судьбе пострадавшей в детстве матери помешало дочери почувствовать, что та ведет себя очень жестоко по отношению к ней. При прохождении курса терапии Барбара от этого поступка матери пришла в ярость. Это возмущение означало, что теперь она адекватно отреагировала на тот давний эпизод.

Барбара, у которой теперь четверо детей, сохранила весьма смутные воспоминания о собственной матери. Однако она хорошо помнила о своем сострадании к ней, ибо в детстве это чувство никогда не покидало девочку. Первоначально она описала свою мать как весьма эмоциональную и очень добрую женщину, которая очень рано «начала открыто делиться с ней своими проблемами», заботилась о своих детях и была готова пожертвовать всем ради своей семьи. Семья принадлежала какой-то секте. Члены секты часто обращались к матери за советом. По словам Барбары, мать особенно гордилась дочерью, а «теперь она уже старая, дряхлая», и Барбара очень беспокоилась за ее здоровье, ей часто снилось, что с матерью случилась какая-нибудь беда, и она просыпалась от страха.

Выплывшие из бессознательного чувства изменили для Барбары образ матери. Сразу же вспомнилось, как она, не считаясь ни с чем, стремилась приучить детей к чистоплотности. В результате мать предстала деспотичной, злой, холодной, глупой, вспыльчивой, обидчивой, закомплексованной и мелочной женщиной, которая умело манипулировала своими детьми, предъявляя к ним непомерные требования. Новые ощущения и понимание причины так долго копившейся в душе ярости заставили дочь вспомнить о поступках матери, которые свидетельствовали об этих качествах. Теперь она могла позволить себе трезво взглянуть на реальное положение дел и найти объяснение вспышке своего гнева. Она поняла, что мать была холодна и зла с ней, когда испытывала чувство неуверенности в себе. Мать так чрезмерно заботилась о своей дочери, так тряслась над ее здоровьем лишь потому, что хотела этим скрыть свое завистливое отношение к ней. За перенесенные в собственном детстве унижения мать пыталась с лихвой отыграться на собственной дочери.

Постепенно в сознании Барбары мать предстала человеком, который из-за собственной слабости, неуверенности в себе и ранимости сделал своего ребенка объектом манипулирования. Эта женщина, внешне образцово выполнявшая свои материнские обязанности, так и осталась, в сущности, по отношению к своим детям ребенком. Напротив, дочь взяла на себя требующую заботы и понимания роль матери. Она исполняла ее де тех пор, пока, начав воспитывать собственных детей, не обнаружила, что у нее есть потребности, которые она ранее игнорировала, а теперь начала удовлетворять, используя собственных детей.

Иллюзия любви

Сейчас я попытаюсь изложить несколько мыслей, постепенно сформировавшихся у меня за годы работы психотерапевтом. Эта деятельность предполагала многочисленные встречи с людьми, продолжавшиеся, как правило, не более одного-двух часов. Именно во время этих встреч особенно четко проявился весь трагизм отдельных судеб. То, что обычно именовалось депрессией и воспринималось как душевная пустота, ощущение бессмысленности своего бытия, страх перед возможным обнищанием и чувство одиночества, я характеризую как трагическую потерю собственного Я (или самоотчуждение). Истоки этих явлений лежат в далеком детстве.

Психотерапевтическая практика выявляет различные формы и нюансы этого расстройства. Для полной ясности я попытаюсь описать две крайние формы, причем одну из них я рассматриваю как оборотную сторону другой. Речь идет о стремлении к величию и о депрессии. Стремление к величию часто вызывает депрессию. В свою очередь, депрессия часто вызвана загнанными глубоко в бессознательное представлениями о трагической истории своей собственной жизни. Иначе говоря, стремление к величию есть не что иное, как защитная реакция на душевную боль, вызванную потерей собственного Я, которая происходит, как уже было сказано выше, из-за нежелания человека реально смотреть на вещи.

Величие как самообман