Путешественник по Изнанке - Дмитрий Александрович Билик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Только в том-то и дело, что не преодолела. Тогда я бы хоть что-то сделать успел. Она просто переместилась, мать ее. Причем, с каким-то странным мерцанием.
И что нужно отметить я, как человек, занимавшийся рукопашным боем, оценил силу ее удара. Потому что проломил своим могучим телом стену. Кирпичную стену!
Что еще интереснее, не стал страдать, а тут же перекувыркнулся и поднялся на ноги. Разве что чуть откашлявшись от пыли. Это же не несущая стена?
А так-то круто! Раньше говорили, что из людей можно делать гвозди. Если перефразировать, такими людьми как я эти самые гвозди делать и нужно.
На этот раз я почти успел развернуться и даже махнуть ножом, после чего получил звонкую оплеуху. Ладно бы просто обидную — в голове зазвенело, будто там хрустальный сервиз разбили.
Сильно ли может ударить худосочной рукой старуха с одним глазом? Если ты поднимаешься с кровоточащей от заноз спиной, потому что влетел в дверь — вопрос риторический.
Но что лично меня радовало — как изменилось тело после пятого рубца. Я ведь правда стал как человек из стали. Меня швыряют, как щенка, а мне хоть бы хны. Готов принимать рекламные контракты на раскрутку русской неваляшки.
Стоило об этом подумать, как в голову прилетело что-то тяжело. Лихо решило применить подручные средства. Я так и не увидел, чем же меня там ударили. Лишь почувствовал, как зашумело в голове, а вокруг напротив, затихло. И все стало происходить чуть медленнее, что ли. А еще сильно обожгло щеку.
Я заторможенно прижал руку, а когда поднес ее к к глазам, увидел кровь. Это чего, моя, получается?
Зато Лихо перестала мерцать, перемещаясь со скоростью электровеника. Она замерла в метре, рассматривая меня одним глазком. В ее случае — пристально. И еще что-то говорила съехавшим набок ртом.
Явно что-то злодейское и страшное, отчего у меня в кишках бы все свело. И тут же вывело. Беда лишь в том, что я ничего не мог различить из-за шума.
— Ты если пыжишься и говоришь там что-то очень крутое, то лучше не надо, — чуть растягивая слова и не слыша собственного голоса, сказал я. — Я ни фига разобрать не могу.
Вообще, женщин надо слушать. Эту простую истину я узнал еще давно. Если тетенек игнорировать и не замечать, когда-то это аукнется. Женщины народ терпеливый, копят, копят, копят, а вот когда взорвутся, накроет и тебя и всех, кому не посчастливилось оказаться рядом.
К Лихо это если и относилось, то отдаленно. Нет, наверное, где-то глубоко в душе она тоже была женщиной (где-то очень глубоко, на уровне нижней мантии), но особым терпением нечисть не отличалась. Молча проглатывать не стала. Поэтому набросилась меня в лучших традициях боев без правил. И принялась забивать голыми руками.
Скажу честно, когда вас только что нокаутировали, а потом продолжают бить по лицу — с непривычки это может не понравиться. Еще хуже всего, что неподготовленный организм способен отключиться, не желаю наблюдать за таким жестоким действом.
Я чувствовал, что еще немного и точно прибегну к подобному способу. Не поможет даже новоявленное ведунство. К тому же, Лихо вроде больше не собиралась никуда сбегать, явно не ожидая подвоха. Поэтому пришла пора действовать.
Самое глупое, что под градом ударов я вдруг забыл слово. Которое и придумал для заклинания. Пришлось пойти длинным путем, вспоминая, как именно я его создавал. Так, леший, бес, черт, русалка. Точно, лебечерус.
Переденный Васильичем на определенных условиях артефакт лег в руку. Причем, держать его было неудобно, все же он оказался достаточно широк. Я так до сих пор и не понял, на что он походит. Будто бы кусок взрослого бамбука, разве что слепленный из глины. Только это точно не глина. Материал какой-то твердый, крепкий.
Еще предмет напоминал флейту. Разве что без отверстий. Почти без отверстий. Старик научил меня пользоваться артефактом, поэтому я нащупал единственную выемку, повернув ее к себе, а другим концом прислонил к Лихо. И оп, она исчезла!
Я же лежал, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Нет, у меня точно сотряс. Давно так в бубен не получал. Класса с седьмого, наверное. Даже армия показалась легкой прогулкой.
Несколько раз я попытался сесть, но безуспешно. Поэтому перевернулся и просто проблевался. Все-таки сотряс. Вот и мутит, картинка плывет.
Не знаю, сколько я так провалялся, наверное, пару минут. Но постепенно шум в ушах ушел, хотя тошнота и головокружение остались. Зато пришел противный голос Лихо. Нет, на самом деле достаточно приятный, но в моем нынешнем состоянии любой голос был мерзким.
— Ведун, ты что сделал? Куда меня заточил? Ведун! Сс… Выпусти, что хошь сделаю.
— Извини, я не специализируюсь по возрастным женщинам с физическими отклонениями, все больше по молодым. Да и предложить тебе нечего.
— Ведун! Я когда освобожусь, тебя в порошок сотру. Сс… сука!
— А вот это вряд ли. Артефакт на совесть сделан. Мне Васильич сказал, что он заточенную душу может несколько лет хранить. Но ты не переживай. Ты тут ненадолго, скоро я тебя выпущу. Только едва ли тебе это понравится.
Лихо что-то кричала. Вообще, как выяснилось, она резко захотела поговорить. В отличие от меня. Я закинул «флейту» на слово, представив удивленных голубей. Вот гуляют они по чердаку, а там Лихо ругается. Или ее слышу только я? Вот этот момент надо будет проверить. Но чуть попозже. Сейчас начать бы с малого — подняться.
— Что тут случилось?
Вслед за голосом зажегся свет в плафоне. Забавно, что проводку мы своими разрушениями не повредили.
Я увидел растерянного бледного Следопыта, который глядел не на лежащего меня, а на остатки своего дома. Пришлось и мне чуть осмотреться. Ну, вот тот диван испорчен, кожа порвалась от упавшей стены, ламинат под замену. Стену, опять же, тоже не мешало бы вернуть на место. Ну да, еще я чуть-чуть наблевал. В принципе, картинка будто после празднования восемнадцатилетия.
Получилось почти как в той песне, где опосля в рояль нагадили — чудно время провели.
— У тебя же это все застраховано? — спросил я.
Витя не ответил. Значит, нет. Это он зря. Мы же рубежники, у нас вся
