Чёрный глаз Квабада. Проклятие Иштар - Владимир Александрович Андриенко

Он ушел по боковой улице к рыночной площади, и вышел к кварталу горшечников. Именно там назначена встреча со старым другом.

Небольшие домики с плоскими крышами, расписанные сценами из жизни гончаров. Лавки, на которых сушились новые горшки, и люди, которые выбирали товар для продажи.

— Это слишком дорого! — громко заявил толстый купец. — Как мне потом продавать это в моей лавке?

— Но посмотри на эти горшки, господин! Они расписаны лучшими мастерами и мне эта роспись стоила дорого! Иноземные купцы с руками оторвут их в твоих торговых рядах!

Эбана прошел мимо. Он вдруг увидел Харати. Того самого, кто некогда был вторым командиром в его полку.

— Друг мой! — позвал его Эбана.

Высокого роста, могучий воин обернулся, заметил своего бывшего начальника и вскрикнул:

— Это ты, Эбана! Вот кого не ждал встретить в Фивах.

— Привет тебе, Харати.

— Рад тебе, хоть и дружба с тобой ныне опасна. Полк твой разогнали.

— Пойдем, обговорим все в винном погребке.

— А там для тебя безопасно? — спросил Харати.

— Для меня сейчас нет безопасного места, друг. Потому идем в наш старый погребок и выпьем там отличного вина.

— Идем.

Они стали протискиваться сквозь толпу кирпичников, что несли свой товар для показа покупателю.

— Посторонись! — приказал десятник. — С дороги! Это заказ великого господина Потифера! С дороги!

Воины посторонились.

— Как все изменилось, — тихо заметил Харати. — А помнишь, как ты звал меня и других в войско фараона? Ты сказал, что мы, присоединившись к солдатам, окажем фараону неоценимую услугу. А он, великий фараон, и его сыновья этой услуги никогда не забудет.

— Помню, Харати. Я все помню.

— И как отблагодарил тебя фараон за верную службу? Как он отблагодарил нас? Кое-кого схватили и подвергли пыткам. А мы ведь сражались за Камоса.

— Ты озлоблен, Харати.

— Не в том, дело, друг. Но больше служить в войске я не желаю!

— А что ты делаешь в Фивах?

— Часть наших собрались здесь.

Эбана посмотрел на друга. Он был удивлен тем, что бывшие солдаты его полка рискнули собраться именно в Фивах. Ведь отряды маджаев Миноса всюду хватали подозрительных.

— Здесь появился Нектанеб. Знаменитый пират. И я намерен наняться к нему.

— Нектанеб? — переспросил Эбана. — Так я его знаю.

— Знаешь? Откуда?

— Встречались однажды. Когда фараон Камос отправил меня на Север.

Но настоящий разговор у них пошел в винном погребке. Эбана все рассказал Харати о том, что произошло. Как Атла вручила ему корону, и он отвез её Камосу.

— Вот змея! — выкрикнул Харати.

— Тише, друг!

— Эта финикиянка подлая баба! Ты знаешь, что твоя Атла в Фивах?

— Знаю.

— А может она знать о тебе?

— Обо мне?

— Про то, что и ты вернулся в город царей?

— Откуда? Я прибыл в город тайно. Она не знает где я.

— Но она волшебница, как говорят, и может узнать будущее.

— Кто сказал тебе это?

— Такие ходят слухи, друг мой. И я не стал бы проверять их правдивость. Один раз она едва не погубила тебя.

— Да. Но я часто вспоминаю её, Харати. Ныне рядом со мной другая женщина. Она также красива, и она верна мне. Она не раз это доказала. Но, поверишь, я все равно думаю о прекрасной финикиянке.

— Я и сказал, что он ведьма. А все эти финикийские девки знают, что такое приворотное зелье.

— Зелье? Нет, Харати, её сила совсем не в зелье.

— А в чем же? В красоте? Красавиц в Египте много.

— Ты не поймешь меня, Харати. Ты не обладал этой женщиной.

— Боги упасли меня от такого. И ты ныне свободен от неё и знаешь, что приближаться тебе к финикиянке нельзя.

— Об этом я и хотел говорить с тобой, друг мой.

— О чем? — встревожился гигант.

— Мне нужно попасть в дом Дагона.

— Что? Ты совсем спятил?

— Может и так, Харати.

— Ты сам сказал, что она не знает где ты. А ты желаешь ей это показать? Тебе надоело жить?

— Нет. Но я хочу видеть Атлу. Мне трудно сдержаться. Ведь я знаю, что она рядом. И я хочу её видеть. Я не могу обратиться с этой просьбой к брату. Он не станет мне помогать.

— Погоди! — Харати поставил на стол кувшин. — Погоди. Так мы встретились не просто случайно? Ты знал, что встретишь меня?

— Знал, — признался Эбана.

— И чего же ты хочешь?

— Самому мне в дом Дагона не попасть. Но будь у меня пять-шесть надежных парней…

— Тебе нужен я?

— И те, с кем ты связан.

Харати совсем не понравилось то, что сказал Эбана.

— Дело это пропащее, если слуги Дагона нас обнаружат. Или твоя Атла сделает еще какую-то подлость.

— Значит, ты не станешь мне помогать?

— В таком безумии нет!

— Харати, я все еще не могу до конца поверить, что Атла виновна. Не могла она вот так просто меня предать. Возможно, что её заставили обстоятельства.

— Ты сам сказал, что это она дала тебе ту корону! Проклятую корону царя Хуфу. Много лет назад царь Шалик из Авара не решился возложить её на свою голову. Хотя она давала власть над всеми землями на берегах Нила.

— Не думаю, что Шалика остановило проклятие, Харати. Дело не в самой короне, а в людях, что стоят за ней.

— И за ней стоит твоя Атла. Финикийская ведьма.

— Но, возможно, она была вынуждена так поступить. И я хочу это знать. Потому я проникну в её дом с твоей помощью или без неё.

— Ты задумал выкрасть финикиянку из дома её отца? — спросил Харати.

— Да.

— Тогда это можно сделать и в ином месте. Атла выходит из дома. Нужно лишь проследить, когда и куда она ходит.

— Так ты согласен?

— Я прослежу за финикиянкой. Это пока все, что я могу тебе обещать, друг мой.

* * *

Фивы. Дворец фараона.

Фараон Яхмос, молодой повелитель Верхнего Египта, принял своего первого военачальника Миноса. Новый владыка Юга не устраивал военные советы как его брат Камос, и предпочитал решать основные вопросы в узком кругу. Фараона интересовала армия, которая должна вскоре выступить в поход.

Минос доложил повелителю о том, как новые отряды собираются в Абидосе и Дендера.

— Все что необходимо для вооружения и снабжения есть в достаточном количестве, мой царь.

— Это хорошие воины? — спросил фараон.

— Ты сможешь повести за собой, государь, в случае войны, пять тысяч солдат пехоты. И если взять в расчет тысячу маджаев, то твоя пехота не уступит пехоте Хамуду. И 400 колесниц двинуться за твоим знаменем. И это только пока.