Григорий Явлинский - Виктория Колобова

— В апреле 1984 года я загремел в больницу с диагнозом саркоэдос — увеличение лимфоузлов в легких.

Мне сказали, что это ерунда, меня «быстренько» вылечат, но по милости врачей я пролежал там полгода, перенес операцию и еще два года был на инвалидности. А Гриша-то все рекорды побил. Пролежал в этой больнице месяцев девять.

Попал он туда неожиданно: собирался ехать отдыхать, пошел на осмотр, чтобы получить курортную карту. И вдруг ему заявляют, что у него туберкулез в тяжелой форме. Может быть, им и не удалось бы его так сильно упечь, если бы не спекуляция на том, что это опасно для малыша. Алешке — младшему, считай, два года было. Они его, конечно, здорово этим третировали. Он поначалу даже домой не ходил.

Началась борьба, хотя поначалу Григорий и не понимал этого. Они его начали лечить так, как лечат туберкулез. Человека заражают туберкулезом, чтобы процесс был ярким и сочным, после этого начинают глушить лекарствами. На самом деле риск катастрофический.

Ситуация становилась все хуже и хуже, потому что болезнь не прогрессировала. Доводить доводили, но организм был настолько силен, что это не действовало. Его активно начали убеждать в необходимости операции. Это было очень страшно — молодой, здоровый, розовощекий парень, каким он был в тот день, когда его привезли, и вдруг… Ему распиливают грудную клетку, вытаскивают легкое[14].

Ничего не подозревая, он дал согласие на операцию, да, видать, родился в рубашке, а не то не было бы сейчас политика Явлинского, был бы инвалид, кашляющий кровью, а то и вовсе покоился бы на кладбище. Его сразу перевели в хирургическое отделение и начали готовить к операции. А дальше развернулась настоящая детективная история, о которой лучше будет узнать от самого Явлинского:

— И когда меня стали готовить к операции, в процессе подготовки один старый человек, профессор, который и должен был меня оперировать, — на ухо сообщил мне, что я здоров, что я должен спасаться. Дальше он мне сказал, что никогда этого вслух не подтвердит, что это моя проблема, что я сам должен выбираться из этой истории. Я вам много могу рассказать, как я убежал в ту ночь, что дальше делал. Потом я понял, что мне деваться все равно некуда, потому что у меня клеймо: я заразный. Даже люди, всегда относившиеся ко мне с симпатией, не сомневались, что я болен. Я обошел своими ногами все районные поликлиники, какие я мог найти, штук десять, везде дарил шоколадки и просил сделать флюорографию. Через день я получил справки из 10 поликлиник, что я здоров. Со всеми этими справками я пришел к главному врачу.

Я вернулся туда в больницу, потому что мне некуда было бежать. Паспорт отобрали, все отобрали, куда мне бежать? И почему я вообще должен бежать куда-то? Главный врач запер дверь и сказал мне: «Вам не повезло». Я спросил: «В каком смысле?» Он ответил: «Представляете, что человек может попасть под трамвай? А на вас наехала система. Она завела на вас дело. Я вам ничем помочь не могу». Я ему говорю: «Это вам со мной не повезло. Мне 32 года, у меня семья, дети, друзья, работа, вы что, хотите сделать из меня инвалида на всю жизнь? Вы что-то перепутали». Он сказал: «Если вы будете доказывать, что вы здоровы, то будете лежать не только в туберкулезной больнице, но еще и в психиатрической. Вы приняли такую дозу лекарства, что для психбольницы вы готовый пациент и у вас сейчас дикое перевозбуждение…»

Еще три месяца после этого я боролся за освобождение. Меня перевели в раковую палату. В эту палату привозили людей, чтобы они умирали, хотя они не знали, что у них рак. Мне очень помогли выбраться мои друзья, а особенно мой любимый институтский преподаватель. Без них не знаю, что бы было. Но как-то совпало так, что я вышел оттуда на следующий день после назначения Горбачева генсеком. Похоже, сработала система точно так же, как она сработала в первый раз. Меня вызвали и сказали: больше сюда не ходи, ты здоров. Я получил по полной программе из того, что можно было получить.

Через девять месяцев из больницы вышел не я, а совершенно новый человек. Год назад я был гостем парламента Японии. В какой-то момент ко мне подошли японцы и сказали: «Поймите нас правильно и не стесняйтесь. Мы можем на двое суток положить вас в такой госпиталь, в котором вас проверят от А до Я. Полную диагностику сделают. Не отказывайтесь. Это наш жест уважения к вам. Мы же понимаем, как вы работаете». Я согласился. Все оказалось очень хорошо, даже замечательно. Практически ничего нет. Единственный вопрос, который я задал в конце обследования, болел ли я когда-нибудь туберкулезом? Было ли что-то такое? И попросил посмотреть меня на этот предмет еще и еще раз. Они улыбнулись и сказали: никогда, ни в какой форме ничего подобного не было».[15]

Сейчас эта больничная история вызывает у парламентских мужей то ли раздражение, то ли зависть. Другие и вовсе стараются ее замолчать, приписывая успех Явлинского фортуне. Газета «Правда», чтобы «помочь» Григорию Алексеевичу выиграть президентские выборы 1996 года, незадолго до них — 6 июня перепечатала выдержку из газеты «Утро России»: «Григория Алексеевича вынесло наверх немыслимо удачное стечение обстоятельств и прихоть фортуны, у которой вообще не было для этого серьезных оснований». Может быть, Г. А. Явлинский действительно родился в рубашке, но в данном случае «везение» было обусловлено трудом написания книги и выстрадано в буквальном смысле слова. Неолиберальная волна начала набирать силу где-то с 1985 года — с приходом М. Горбачева. Григорий Алексеевич начал излагать свои идеи намного раньше. Он шел впереди событий, ускоряя их. Автор либо плохо изучил его биографию, либо просто хотел принизить, умалить, чтобы Григорию Алексеевичу легче было выиграть президентские выборы. К сожалению, таких журналистов сейчас слишком много. Они говорят ложь. И эта ложь становится достоянием общественного мнения. Вряд ли у самого Григория Алексеевича больничная эпопея вызывает добрые воспоминания. Но люди, которые лежали вместе с ним в больнице, вспоминают о нем с душевной теплотой. Один из них, Семен Левин говорил о нем:

— Не могу сказать точно — у меня нет документов, но создалось впечатление, что это была целенаправленная акция. Его хотели «заглушить». Думаю, это было связано с его работой. С чего иначе человека вдруг начнут травить? Не в переносном, а в буквальном смысле: уколами, лекарствами. Мы однажды потолкли эти таблетки и в хлебных катышках скормили голубям. Некоторые погибли. А Григорий принимал по 4–6 таких таблеток в день. Плюс бронхоскопия, раз в неделю — рентген. Он человек дисциплинированный, ему говорят, что процедура нужна, и он идет.