Большой полёт крылатого коня - Владимир Иким

Эфталиты ("белые хунну") сменили в управлении Центральной Азией забывших свой государственный долг Кушанов. Индийские симпатии Кушанской династии, особенно же перенос столицы империи в Индию, постепенно ослабили нити державного управления и сделали Кушанов чужими для их центральноазиатских подданных. В конце IV века власть Кушанов окончательно пала и снова началось дробление на мелкие княжества и отдельные орды, возгорелись междоусобицы, а персидские войска доходили уже до Шаша (Ташкента). Порядок восстановил тюркский народ эфталитов, потомков воинственных тюрков-хунну.

Когда государство Хунну было уничтожено Китаем, часть хуннского народа сумела закрепиться на северных землях Хорезма. Это были эфталиты "белые хунну". От хорезмийцев, давших приют им в своих владениях, они восприняли веру Христову. По-видимому, не без помощи эфталитских войск Хорезм в III веке обрел независимость от державы Кушанов. Собравшись с силами, "белые хунну" вновь вышли на просторы Центральной Азии, чтобы возглавить огромное государство. Им удалось подчинить себе почти все земли бывшей Кушанской империи. В придачу они отвоевали у персов Маргиану; это уже при их власти Мерв стал центром митрополии. Эфталиты заняли и Афганистан; там в 430 году создается Гератская епархия (также возведенная затем на степень митрополии, в конце VI века). При этом эфталитские цари, в отличие от персидских шахиншахов, прекрасно умели отличать церковные дела от политики. Без всяких сомнений эфталиты принимали из Ктезифона (столицы своего политического противника - Персии) епископов для подвластных им областей, а в 549 году сами обратились к Ктезифонскому иерарху с просьбой назначить ещё отдельного епископа для степных народов.

Согдийцы, сторонники сильной державной власти, всячески способствовали эфталитам в государственном строительстве. Столицей Эфталитского царства стал город Варахша в Западной Согдиане, в Бухарском оазисе (ныне древнее городище с тем же названием). При эфталитах приобретает важнейшее значение для всего края Самарканд; и там появляется христианский епископ. В Варахше эфталиты чеканили свои монеты, явно указывающие их религиозную принадлежность: на одной стороне знамение Креста, на другой - агнец (символ Агнца Божия - Христа Спасителя) или лев (символ державной власти, подобный принятому в Византии).

Однако вероисповедного единства, как в Эфталитской державе, так даже и среди самих эфталитов, по-видимому, не было. Раскопки в Варахше выявляют характерную для древней Согдианы "религиозную мешанину": наряду с христианством здесь присутствуют и самые дикие языческие культы. Вера Христова была, вероятно, религией Эфталитской аристократии и части войска: верой, не охватывающей все слои населения. Потомки эфталитов и предки казахов - половцы, оказавшись снова на степных просторах, вскоре погрязли в язычестве. Внутренний разнобой среди "белых хунну", соблазнительная роскошь, окружающая их правителей в Варахше, а также стремление степняков к кочевой жизни сделало Эфталитскую державу непрочной. Провластвовав около полутора столетий, эфталиты уступили главенствующую роль в Центральной Азии алтайским тюркам-ашина.

Обращаясь к дальнейшим событиям, необходимо подчеркнуть: только Хорезмийское архиепископство до конца сохранило чистоту апостольского христианства. Рассказ о других общинах средневековой Центральной Азии, начиная с VI века, уже не относится к истории Православной Церкви Христовой, - это история впавшей в ересь несторианской церковной организации. Однако в наши дни, когда все множатся и все активнее становятся различные ереси и секты, история возвышения и падения несторианства может оказаться весьма поучительным уроком.

Зачинателем ереси, исказившей христианскую веру в Персии, а затем и в Центрально-Азиатской Церкви, был Несторий - человек внешне блестящий, талантливый, но одержимый смертным грехом гордости. Священная основа Христова Православия - это Соборность, утвержденная ещё святыми апостолами Спасителя, только сообща решавшими главнейшие вопросы церковного учения и устроения. Один человек, как бы гениален он ни был, своим ограниченным рассудком не способен постичь тайны Всеобъемлющего Бога, - эти Божественные тайны может понять и истолковать только собрание лучших и мудрейших сынов Церкви из всех народов: Вселенский Собор, осененный Духом Святым Божиим. Несторий попрал священный закон Соборности, и это привело к тяжелым последствиям для судеб христианства в Персии, откуда зараза ереси проникла и в Центральную Азию.

Несторий был Патриархом Константинопольским. В начале своего поприща он сам выступал как борец против ересей ариан и гностиков. Но гордыня сквозила уже в его восклицаниях, обращенных к императору Византии: "Поборай мне против еретиков, и я буду поборать тебе против персов!" - таким могучим святым молитвенником, способным выигрывать войны, считал себя Несторий. Он почитал себя и великим богословом: измыслил учение, противоречащее духу Евангелия, по сути принижающее подвиг Христа Спасителя, хулящее Пречистую Его Мать. Это учение сразу же вызвало сопротивление верующих, - но сам ересиарх посчитал ложь, угнездившуюся в его надменной душе, "святой правдой" и стал яростно её отстаивать.

Несторий возглавлял Константинопольский Патриархат, первый по чести во Вселенской Церкви. Если бы он имел права "церковного диктатора", узурпированные позднейшими Римскими папами, он бы неминуемо вовлек всю свою паству в свои заблуждения (как случилось потом с отпавшим Римом). Но Православная Церковь не приняла заблуждений Византийского Патриарха. Деянием III Вселенского Собора в Ефесе ересь была осуждена, сам Несторий лишен сана и проклят. Однако у ересиарха нашлись последователи: фанатики, также считавшие себя "умнее" Церкви Божией, которые начали распространять ложное учение. В Византии несторианство было побеждено, но оно сумело угнездиться в Персии.

Хотя и присвоившая себе название Сиро-Халдейской (по богослужебному языку), церковная организация несториан имеет преимущественно персидское происхождение. Началась же её история даже не с еретических мудрований - а с иного, но не менее пагубного явления, имя которому: раскол.

Когда персидские шахиншахи, теснимые эфталитами и армянами, приостановили травлю христиан, те начали восстанавливать свою церковную жизнь. Но тень недавних ужасов омрачала их существование. Церковь Персии в то время состояла из "катакомбников", вышедших из укрытий, а также "падших", отрекавшихся от Христа из страха перед гонителями, но затем покаявшихся и снова принятых в церковное общение. И "катакомбникам", и "падшим" хотелось пожить спокойно. Им мерещилось: сменится политическая обстановка, вновь обострятся персидско-византийские отношения - и палачи шахиншаха опять начнут гоняться за ними, как за "вражескими шпионами". Им хотелось выказать свое "верноподданичество", свой "персидский патриотизм". И вот в 410 году на местном соборе епископы Персии заявили о своей независимости от Антиохийской Патриархии, находившейся на территории "недружественной державы". Ни о каких вероучительных расхождениях и речи не было; да и случилось это за двадцать с лишним лет до того, как Ефесский Собор анафематствовал Нестория и его мудрования. Персидские раскольники сначала попрали не догмат, а канон: выход из подчинения Антиохийской Церкви без Ее согласия был грубым нарушением законов церковной жизни. В дальнейшем та же логика политиканства, ставящая земное выше Небесного, привела персидских иерархов и к искажению догматики, отступлению от Христовой Истины.

В 414 году посланец Византийского императора и Антиохийского Патриарха, святитель Маруф выхлопотал у шахиншаха указ о веротерпимости, обеспечивающий персидским христианам спокойное существование. Эта услуга не была оценена. Национализм продолжал возвышаться над церковным сознанием, политика - над верой. Собравшись в Ктезифоне в 423 году, персидский епископат провозгласил запрет на упоминание Антиохийского Патриарха за Богослужениями и избрал собственного первоиерарха, присвоив ему титул "патриарх-католикос".

Учинив раскол, Церковь Персии "выпала" из единства Вселенской Церкви и утратила противоядие против ересей - Соборность, где мнение одного богослова поверяется разумом всего христианского мира. Персидские епископы не присутствовали на III Вселенском Соборе 431 года, на котором святители разных стран и народов единодушно разоблачали несторианство.

Впоследствии возникла легенда о том, что в Персию несториане якобы "бежали из-за страшных гонений, которым они подвергались в Византии". В плену этого мифа оказываются даже некоторые современные историки, пишущие о "гонимых несторианах". Но что подразумевается под этими "гонениями"? Сослан был только сам Несторий и несколько его наиболее рьяных сторонников. Ни тюрьмы, ни уже тем более пытки и казни несторианам не грозили. Даже среди епископата еретических церковных организаций того времени находились люди, честно отмечавшие: худший вид гонений, которому мог подвергнуться неправославный, - это лишиться престижной епископской кафедры или богатого прихода. В подобных условиях говорить о "гонениях" - это надругательство над памятью древнехристианских мучеников, нечеловеческими страданиями и кровью запечатлевших верность Христу Господу. Изданный в 482 году императором Зеноном указ "Энотикон", на который обычно ссылаются пишущие про "гонимых несториан", просто отказывал еретикам в государственной поддержке, но не грозил им никакими карами. Даже в Сирии, входившей в состав Византийской империи, несториане смогли создать собственную иерархию и церковную организацию, - впоследствии, уже при власти арабов, слившуюся с аналогичной персидской. Но, конечно, в отпавшей Церкви Персии, где несториане могли играть первые роли, они чувствовали себя привольнее.