13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь - Вальтер Моэрс

Чем ты моложе, тем острее страдаешь от скуки. Секунды кажутся минутами, минуты — часами. Тебе кажется, что время растянуло тебя на жестоком орудии пыток и медленно, с наслаждением поворачивает зловещее колесо. Вокруг плещутся бесконечно однообразные, скучные волны, над головой лучезарным куполом распростерлось бесконечно однообразное небо. Новичок в открытом море постоянно наблюдает за линией горизонта; ему кажется, что вот-вот там откроется что-то волшебное, невероятно чудесное, притягательное. Но единственное, что предстает его взору, — это новая и новая однообразная даль. Я с благодарностью принял бы любое, даже самое страшное изменение, будь то ураган, шторм или гигантское морское чудовище. Но нет, на протяжении нескольких недель вокруг не было ничего, кроме воды, неба и горизонта.

Отвратительное общество химериад стало теперь казаться мне пределом мечтаний, но события неожиданно приняли драматический оборот. Уже несколько дней назад я заметил, что море стало каким-то подозрительно неспокойным, хотя внешне вокруг по-прежнему продолжал царить абсолютный штиль. Безмятежная лазоревая синь океана постепенно превратилась в нервозную серую массу, воздух наполнился дымом и запахом ржавого металла. Я взволнованно метался по плоту, тщетно пытаясь установить причину столь разительных перемен. Потом появился звук, похожий на равномерные раскаты грома, который постепенно приближался и становился все оглушительнее. Небо темнело с каждой минутой. Вот он, мой первый шторм!

Гигантский корабль. Я уже предвкушал жестокую схватку с необузданной, дикой стихией, когда на горизонте вдруг показался невероятных размеров, гигантский корабль с черными металлическими бортами.

У него было не менее тысячи труб. Они исчезали в далекой вышине, окутанные густыми облаками серого дыма, который сами же выпускали. Небо скрылось за плотной завесой из чада и копоти, а море окрасилось в иссиня-черный цвет от жирных хлопьев гари, которые грязным снегом непрерывно падали вниз.

Я был уверен, что корабль этот послан самой преисподней, и не за кем-нибудь, а именно за мной, настолько явно и настойчиво двигался он в моем направлении. Но стоило ему приблизиться, килевая волна подхватила мой жалкий плот и отбросила его в сторону, прочь с дороги надменного гиганта. Теперь, с безопасного расстояния, я мог как следует рассмотреть мрачную, медленно проплывающую мимо меня махину. Винты, приводившие в движение эту гору металла, должны были быть никак не меньше жерновов самого большого в мире ветряка.

Трудно сказать, сколько времени потребовалось кораблю, чтобы проплыть мимо и снова скрыться из виду, но думается, я был свидетелем этого зрелища не менее суток. Тогда я еще не знал, что это «МОЛОХ», самый огромный корабль из тех, что плавают по нашим морям.

«МОЛОХ». Имея водоизмещение 936 589 тонн и 1214 труб, «Молох» по праву считается самым большим кораблем в мире. Более подробные сведения об этом гиганте, к сожалению, отсутствуют, поскольку еще никому, кто попал на корабль, не удавалось вернуться обратно и все о нем рассказать. Разумеется, с этим чудом света связано множество всевозможных легенд, но все они настолько фантастичны и неправдоподобны, что не стоит, пожалуй, о них даже упоминать.

Ночью ярче звезд на небе горели иллюминаторы на бортах гигантского плавучего города. Грохот работающей машины был совершенно невыносимый — словно мимо маршировала миллионная армия в тяжелых стальных доспехах.

Целый день я тщетно пытался разглядеть, что происходит на палубе, но она располагалась на такой высоте, что мне снизу ровным счетом ничего не было видно. То и дело, правда, какие-то существа свешивались за борт, чтобы выплеснуть в море помои, и тогда я устраивал для них целый спектакль: кричал, свистел, улюлюкал, подпрыгивал на плоту, размахивая пальмовым листом, только толку от всего этого было ровно столько, сколько от устрашающих маневров карликовых пиратов.

То есть нельзя сказать, чтобы толку не было вовсе. Несколько раз меня чуть не засосало под лопасти гигантского винта, а рядом с плотом сновали целые стаи голодных акул, собравшихся вокруг корабля и беспрерывно устраивавших свару из-за летевших за борт объедков. По скользким акульим спинам легко можно было бы добраться до самого борта, настолько кишело ими все вокруг.

Голос в голове. Но самое удивительное было другое. Несмотря на отвратительный вид гигантского корабля, от него исходило какое-то странное, сладостное притяжение. И это было чрезвычайно удивительно, поскольку во внешнем облике монстра не было абсолютно ничего привлекательного, и тем не менее всем моим существом овладело жгучее желание во что бы то ни стало пробраться на борт корабля. Желание это впервые забрезжило в моем сознании в тот самый момент, когда гигант едва появился на горизонте крохотной точкой, и становилось все отчетливее по мере того, как он приближался. Когда плавучий город поравнялся с моим плотом, оно стало невыносимым.

— Иди! — пел тихий голос в моей голове. — Иди на «Молох»!

Голос звучал необычно, словно шел из другого мира от существа, лишенного плоти.

— Иди! — продолжал петь голос. — Иди на «Молох»!

О, с каким удовольствием последовал бы я этому совету! Это теперь я знаю, насколько мне повезло, что вода между плотом и кораблем бурлила от плавников кровожадных акул, но тогда обстоятельство это буквально рвало на куски мою молодую душу; полными слез глазами я смотрел вслед уплывающему кораблю.

— Иди! Иди на «Молох»!

В конце концов «Молох» скрылся из виду. Но небо еще долго чернело на горизонте, словно там собиралась гроза.

Голос в голове становился все тише и тоньше.

— Иди! — шептал он уже чуть слышно. — Иди на «Молох»!

Потом они вовсе исчезли: корабль, а вместе с ним и голос. От этого мне стало совсем грустно. Я был уверен, что больше никогда, никогда его не увижу. Откуда мне было знать, что «Молоху» еще предстояло сыграть в моей жизни отнюдь не последнюю роль.

На протяжении последующих дней океан снова умиротворенно поблескивал серебром, лишь изредка на горизонте проплывало безобидное белое облачко. С тех пор как я повстречал «Молох», мною всецело завладело отвращение к собственному плавательному средству. Неудивительно, ведь более разительную разницу между кораблем и жалким плотом трудно было себе вообразить.